Путешественники в третье тысячелетие
Шрифт:
— Правду мне сказала Матильдочка, что ваш сынок кончил с серебряной медалью?
Матильда — дочка Доры Панфиловны, она плелась на тройках и еле-еле получила аттестат зрелости. По-настоящему ее зовут Матреной, а в Матильду она себя переименовала для шика.
Мама ужасно гордилась успехами Арси, но ответила нарочно равнодушным голосом:
— Да, но ведь это не такая невидаль: вот кабы золотую получил!
А когда фельдшерица узнала, что Арся поехал устраиваться на работу, ей чуть дурно не сделалось.
— Да где
— Учиться еще успеет, — будто равнодушно возразила мама. — Его и на будущий год примут, а потрудиться молодому человеку не мешает. Кстати, и мне поможет хозяйство поставить на новом месте.
Ох, и молодец наша мама, ох, и хитрая! Недаром Арся называет ее дипломатом. Сама вчера с Арсей чуть не до слез спорила, чтобы он не поступал на работу, а ехал учиться.
Второе важное событие в Арсиной жизни, на мой взгляд, стоит серебряной медали: дядя Толя подарил Арсе мотоцикл «ИЖ-49».
Но до чего же скрытный дядя Толя, прямо ужас! Заказал мотоцикл в Ростове, чтобы доставили к нему на работу, а в станицу привез вчера, к выпускному вечеру, и торжественно преподнес Арсе. Арся чуть не заплакал от радости, получив такой подарок: он давно вздыхает о мотоцикле, да из маминой зарплаты не очень-то скопишь на него деньги!
Мама побранила дядю Толю за то, что он истратил столько денег, и сказала, что плохо придется станичным собакам, когда Арся станет учиться на мотоцикле. Она, конечно, пошутила, потому что Арся хорошо знает мотор: он три года занимался в школьном физическом кружке, и они даже разбирали мотор автомобиля. Но мы с Васькой решили на всякий случай продержать Кубрю несколько дней взаперти.
Жаль только, что Арсин мотоцикл без коляски. На заднем седле можно ехать одному: либо мне, либо Ваське.
Сегодня Арся поднял дядю Толю чуть свет, и они тарахтели на улице, а когда хозяйки стали ругаться, что они распугали всех кур и уток, то Арся с дядей Толей уехали в степь.
По сравнению с Арсиными делами мой доклад, конечно, пустяк. А все-таки я про него напишу.
Ну и страху я натерпелся, когда вышел на трибуну в нашем актовом зале, а на меня уставились целых две сотни глаз! Да добро бы, смотрели школьники, а то были там и директор Елена Николаевна, и Иван Фомич, и Капитолина Павловна, и другие учителя… И уж ладно, если бы только учителя, а то сидел и председатель колхоза товарищ Очеретько и парторг Андрей Васильевич, Сенькин отец.
В глазах у меня потемнело, и доклад вылетел из головы.
Стою я дурак-дураком, а Иван Фомич ободрительно на меня глядит и говорит потихоньку:
— Смелей, Челноков! Ведь ты же все хорошо знаешь!
Тут у меня будто выключатель какой в голове щелкнул, и сразу все осветилось. Я начал довольно тихо, а потом все громче и громче:
— В обширных южных степях нашей родины две тысячи лет назад кочевали скифы. Скифские поселения были распространены по всему Северному Причерноморью, и это могучее племя оставило в здешних краях многочисленные следы своего пребывания…
Тут у меня пошло и пошло без передышки и запинки. Я даже прочитал четверостишие из Бунина (это мне, конечно, Иван Фомич посоветовал):
Прибрежья, где бродили тавро-скифы, Уже не те, — лишь море в летний штиль Все так же сыплет ласково на рифы Лазурно-фосфорическую пыль…Словом, когда я окончил доклад горячим призывом создать археологический кружок и спасти какие еще можно остатки далекой старины, раздались дружные аплодисменты.
В кружок записалось около тридцати человек. Сенька Ращупкин тут же сделал список на листке и вложил в свой неизменный блокнот. Не понимаю, как ему не надоедает все записывать! И ведь никто его не заставляет. Старшая вожатая Капитолина Павловна очень хвалит Сеньку за эту книжечку и советует всем звеньевым брать с него пример.
В бюро кружка выбрали трех человек: Ивана Фомича, меня и Ваську Таратуту.
Потом встал председатель колхоза Мирон Андреевич и сказал, что на время похода дает нашему кружку коня с телегой, но только без конюха.
Ребята захлопали ему еще громче, чем мне, и закричали, что с конем они управятся сами: ведь они потомственные казаки.
Иван Фомич сказал мне и Ваське Таратуте, что мы трое должны собраться, распределить обязанности и выработать план работы кружка.
Скорей бы отправиться в поход!
22 июня. Мама сегодня ходит печальная: прошло ровно десять лет с тех пор, как началась война и батя уехал в районный военкомат.
Я не помню прощания с ним, мне было только два года, а Арся помнит хорошо. Он тогда перешел во второй класс, и, если бы не оккупация, он кончил бы школу в прошлом году.
Наше горе тем сильнее, что батя погиб за месяц до победы, на подступах к Берлину…
К вечеру приехал Арся с дядей Толей. Арсю приняли работать на земснаряд, где капитаном товарищ Цедейко. Арся будет работать матросом.
Я спросил с беспокойством, справится ли он с работой.
— Постараюсь. Работа тяжелая, но ведь силенка и выносливость у меня есть…
— Смотри не посрами честь семьи Челноковых! — приказал я шутливо.
— Есть не посрамить честь семьи Челноковых, товарищ младший брат!