Шрифт:
Преображение Африки
Советский читатель знает Грэма Грина по романам «Тихий американец» и «Наш человек в Гаване». Талантливый английский писатель привлек симпатии правдивым показом закулисных сторон того «свободного мира», где человек человеку волк, где плетутся заговоры против мира и судьбы людей становятся игрушкой в руках большого бизнеса.
В буржуазной литературе Запада Грэм Грин — одна из самых крупных фигур. Конечно, его подход ко многим фактам современной действительности не совпадает с нашим. Но тем больший интерес представляют для нас творческие поиски Грина, его беспощадный реализм. Он резко отличает
Книга, которая лежит перед вами, не похожа на знакомые нам романы Грина. Но, быть может, именно в ней следует искать начало и «Тихого американца» и «Нашего человека в Гаване».
Это записки о путешествии в глубь африканского континента. Оно было предпринято Грином в конце тридцатых годов, когда Европа и Азия быстро катились к трагедии второй мировой войны, первые залпы которой уже прогремели в Африке — в Абиссинии (Эфиопии).
Автор назвал записки «Путешествием без карты», и в этом названии глубокий смысл. Что представляла собой карта Африки двадцать лет назад? Она пестрела разными красками, но это были цвета Англии, Франции, Бельгии, Португалии, Италии и других колониальных держав.
Карту великого континента можно было закрасить одним цветом, если бы он существовал, — цветом рабства, горя и слез.
То были годы, когда казалось, что время пошло вспять. Египет был под полным контролем английских колонизаторов. Независимую Эфиопию уже топтал башмак итальянских захватчиков. Смешно было считать независимым государством Южно-Африканский Союз — это была (и все еще остается!) тюрьма африканских народов с белыми надзирателями. Независимой числилась лишь Либерия — небольшое государство в Западной Африке, созданное при покровительстве США.
Вот в эти-то годы и отправился Грэм Грин в Африку. Говоря о тех настроениях, которые влекли его из Европы, замершей в испуге перед роковыми событиями, в неведомую Африку, Грин пишет: «Сегодня наш мир как-то особенно падок на любую жестокость. Уж не тяга ли к далекому прошлому — то удовольствие, с которым люди читают гангстерские романы и знакомятся с героями, ухитрившимися упростить свой духовный мир до уровня безмозглых существ? Мне, понятно, вовсе не хотелось бы вернуться к этому уровню, но когда видишь, какие бедствия и какую угрозу роду человеческому породили века усиленной работы мозга, — тянет заглянуть в прошлое и установить, где же мы сбились с пути».
Покинув тесные причалы Ливерпуля, мы вместе с автором отправляемся в далекое путешествие. Огибаем Западное побережье Африки, ненадолго останавливаемся во Фритауне — столице британской колонии Сьерра-Леоне, путешествуем до границы бывшей Французской Гвинеи, совершаем прогулку по гвинейской земле, пробираемся пешком через дебри Западной Либерии, приходим в либерийскую столицу — Монровию.
Перед нами открывается новый, неведомый мир. Непроходимые тропические леса и кустарники, бурные реки, черные африканские ночи — Грин с большим мастерством дает почувствовать экзотическую природу Африки. Это не лубочная экзотика — приправа к давно надоевшим блюдам, какими потчуют некоторые писатели Запада своих читателей. Нет, в повествовании Грина природа неразрывно связана с жизнью человека, в центре книги — человеческие отношения.
Автор не говорит о колониализме. Но реализм Грина заставляет его на каждом шагу вскрывать язвы колониального рабства.
С первого знакомства Африка поражает его «обаянием человечности и сонной красоты»,
Во Фритауне, так же как и в Сингапуре, Калькутте, Дели, Бомбее и других городах Азии и Африки, где ступала нога колонизатора, пришельцы старались замкнуться в своем недоступном мирке, отделиться от народа. «Насадив свою жалкую цивилизацию, — пишет Грин, — белые люди сбежали от нее как можно дальше. Все, что было уродливого во Фритауне, принадлежало Европе — лавки, церкви, правительственные учреждения, обе гостиницы. Все, что здесь было красивого, принадлежало Африке…»
Скупо, но ярко рисует Грин убогий мир белых «цивилизаторов» на африканском континенте. Беспробудное пьянство, тупой разврат, бессмысленная жестокость — вот характерные черты и английских, и французских, и американских «комиссаров» и «советников». Чего стоит, например, самодур «Папаша» во Фритауне или авантюрист полковник Дэвис — «диктатор Гран-Басе». Конечно, и среди белых в Африке попадаются порядочные люди, но автор не скрывает того, что они составляют меньшинство.
В описании колониальной администрации и ее «столпов» уже чувствуется та сатирическая манера Грина, которая дает себя знать в полную силу позже, особенно в романе «Наш человек в Гаване». А рядом — согретые теплым юмором и лиризмом картины быта африканских селений, портреты африканцев: проводников, носильщиков, местных жителей. В отношении автора к простым людям иной раз можно уловить нотки превосходства, но в целом это отношение пронизано глубокой симпатией и участием.
Заключая свое «Путешествие без карты», Грин пишет: «Что поразило меня в Африке, так это то, что она ни секунды не казалась мне чужой. Гибралтар и Танжер — эти протянутые друг к другу и только что разомкнувшиеся руки — теперь, больше, чем когда бы то ни было, символизируют противоестественный разрыв: «Душа черного мира» близка нам всем…»
Грин по-своему понял «душу» Африки. Он увидел в ней «невинность», «девственную чистоту», к которой нужно вернуться, чтобы очиститься от скверны растленной цивилизации Западной Европы и Америки.
Грин не смог увидеть и понять подлинную «душу черного мира» — борьбу за освобождение. Быть может, этому помешала мрачная обстановка конца тридцатых годов, когда гитлеровская тирания вынуждала представителей западноевропейской интеллигенции думать не столько о будущем Африки, сколько о будущем Европы. Быть может, сыграли свою роль особенности мировоззрения Грэма Грина.
Два десятилетия, прошедших со времени путешествия Грина в Африку, были полны бурных событий.
Победа над гитлеризмом и японским милитаризмом во второй мировой войне, одержанная при решающей роли Советского Союза, ускорила бурный процесс распада колониальной системы империализма, начатый Великим Октябрем.
Первая половина XX столетия завершилась крушением колониализма в Азии.
Вторая половина XX века началась быстрым крушением колониальных порядков в Африке.
В 1950 году на африканском континенте было всего лишь три независимых страны, не считая Южно-Африканского Союза, — Эфиопия, Египет, Либерия. С тех пор национальную независимость обрели Судан, Ливия, Тунис, Марокко, Гана, Гвинейская Республика (та самая «Французская» Гвинея, в которой побывал Грин), Камерун и Того, находившиеся под опекой Франции.