Путешествие без карты
Шрифт:
— О всяком, — неохотно отвечала Оттилия. — Они по всему Петербургу ездят. Много интересного видят…
Оттилия не могла сказать даже матери, что группа эстонских рабочих создала в Петербурге подпольную большевистскую ячейку и чайная Балад является местом их конспиративных встреч. Не говорила Оттилия и о том, что иногда ей приходится выполнять задания большевиков. Но молчаливая матушка Эльза была умной, наблюдательной женщиной. Она догадывалась о многом и только делала вид, что верит словам дочери.
В январе
— Надо поговорить! — бросил на ходу Игнатьев.
Каршеник нагнал его у Дворцового моста. Игнатьев заговорил не сразу, словно не замечая, что Каршеник рядом. Только перейдя мост, Игнатьев заговорил, не поворачивая головы к латышу.
— На будущих баррикадах мы должны стрелять не из охотничьих ружей, не из самодельных револьверов. — Игнатьев замедлил шаг и повернулся к Каршенику. Он хотел видеть, какое впечатление произведут на латыша его дальнейшие слова. — У нас должны быть пулемёты и пушки.
Каршеник поразился и, как всегда в минуты волнений, начал говорить по-русски неправильно, но быстро.
— Пушку делаются большой завод. Пушку карман влезет? А?
— Пушка в карман не влезет, — согласился Игнатьев. — Но пушки и пулемёты находятся в воинских частях. А среди солдат и матросов есть смелые, решительные революционеры.
— Солдат в шинель пушку завернёт? А часовой? Значит, делать казарме штурм? Чем делать? Охотничьим ружьями? Это зря люди губить? А?
— Штурмовать воинские части сейчас мы не будем. Но вооружаться должны уже сегодня. В ближайшие дни мы можем заполучить «бабушку».
— Кого заполучить? — не понял Каршеник.
— «Бабушку». Так мы назвали эту пушку. Её надо доставить и спрятать в надёжное место. Боевой центр большевиков решил поручить доставку и хранение пушки вам.
— Мне? — растерянно спросил Каршеник.
— Не вам, а эстонской боевой группе. Мы учитываем, что вы связаны с эстонскими извозчиками.
— Где, как мы добудем эту «бабушку»?
— Всё узнаете в субботу. Придёте по известному вам адресу ровно в десять вечера. А сейчас разойдёмся в разные стороны.
В этом году масленица выдалась ранняя, в первой половине февраля. Чайная матушки Эльзы пропахла аппетитным запахом блинов. Посетителей было много: за четвертак Балад подавала пять душистых блинов с маслом, два ломтика кеты, мисочку сметаны.
Закрыв вечером чайную, Оттилия принялась убирать посуду. Усталая за день мать сидела у стойки, опустив беспомощно натруженные руки. Она смотрела, как сноровисто работает Оттилия, и неотступная тревога за дочь вытесняла хозяйственные заботы завтрашнего дня.
— Отдохни, Оттилия, — сказала Эльза. — Столы вытру я.
— Иди домой! — резко отозвалась Оттилия. — Через полчаса ко мне придут гости. Ложись и не жди меня, я вернусь к полуночи…
Матушка
После ухода матери Оттилия быстро накрыла на стол: семь приборов и тарелки с закусками. Перед каждым прибором стоял графин с водкой и только у одного — графинчик с красным вином.
«Кажется, всё», — сказала себе Оттилия и тут же услышала тихий стук в дверь: пришли гости.
Четверых Оттилия знала давно, о пятом слышала от Каршеника — эстонский большевик Богеберг. Шестого не раз видела в лицо, но никогда с ним не разговаривала. Иван Гущин был ночной сторож извозчичьего двора. В полночь он закрывал на ключ ворота, и никто без его ведома не мог ни въехать, ни выехать со двора. Знала Оттилия и другое — эта встреча затеяна ради Ивана Гущина.
— Пожалуйте, дорогие гости, — улыбалась Оттилия. — Раздевайтесь и за стол. Сейчас принесу блины.
— Спасибо! — поблагодарил за всех Яков Тальман. — Вот привели с собой нашего друга Ивана Антоновича Гущина. Хороший человек, каждое воскресенье в церковь ходит.
— Рада познакомиться. Вам почётное место, господин Гущин. — Оттилия указала на стул у торца столешницы.
— Благодарствую, — пробасил Гущин, косясь на графин с водкой, и огладил двумя руками густую рыжую бороду.
Все уселись. На столе появились миски с блинами.
— Угощайтесь, господа! — сказала Оттилия. — Блины на столе, закуска на виду, графин у каждого прибора. Чтобы никому не ждать, пока другие наливают.
— Разумно! — одобрил Гущин, наливая водку. Наполнили свои стаканы и остальные гости.
Оттилия наливала себе рюмку красного вина.
— За дорогих гостей! — провозгласила хозяйка первый тост.
— Разумно! — снова сказал Гущин и залпом опорожнил гранёный стакан. Не отстали от него и другие.
— Ох, и крепка водочка! — похвалил Каршеник. Карл Шок от удовольствия даже крякнул и сдобрил блин ложкой сметаны.
Едва проглотив первый блин, Аугуст предложил снова наполнить стаканы:
— За здоровье нашей дорогой хозяйки!
Пятиствольная пушка системы Гочкиса.
— Разумно! — выкрикнул Гущин. — Чтоб до самого донышка!
После второго стакана все оживились. Начались громкие разговоры, а между Гущиным и Каршеником даже разгорелся спор: какой царь знаменитей. Каршеник называл Петра Первого, а Гущин восхищался Александром Третьим.