Путешествие длиною в жизнь
Шрифт:
В хижину влетел Норман. Он совершал омовение и натолкнулся на что-то вроде медузы, и это "что-то" обстрекало его. Протер его нашатырем, заодно поврачевал и руки Рашада, который опять плавал у бортов и привязывал брезент. Ладони его были сплошь изрезаны. Обработал их спиртом и пластизолем, замечательным спреем, застывающим бактерицидной пленкой.
Тору стоял у борта и вглядывался.
– Не кажется ли тебе, что видна земля?
– спросил он.
Я всмотрелся - да, земля. Это же подтвердил с мостика Норрис:
– Ура, Тору увидел землю!
– Не просто землю, - уточнил я.
– Тору увидел Африку.
– Ха-ха!
– не поверил Норрис.
– Это не Африка, это Аравия.
Однако взяв азимут, мы убедились: исторический момент настал. 28 марта 1978 года в 12.40 "Тигрис" достиг берегов Африки. Вскоре мы увидели и соседнюю Аравию. И пролив между двумя материками. Теперь уже до Джибути было рукой подать...
Услышали шум мотора. С правого борта очень низко и на большой скорости приближался самолет. Он прошел бреющим полетом над самой мачтой. Лодка мгновенно стала похожей на муравейник - все бросились за камерами. Тур кричал: "Снимайте незаметно!" Самолет был военным, противолодочным разведчиком, с французскими опознавательными знаками. Он трижды облетел нас и скрылся в направлении Джибути.
Прострекотал вертолет, военный, американский, за ним - другой, французский, тоже военный. Выскочил из-за горизонта "Мираж", спикировал на "Тигрис" и буквально с трехсот метров взмыл свечой. Норман, бывший летчик с "Каталины", аплодировал: "Великолепно! Браво, пилот!"
Но мы не испытывали особой радости. Мы входили в зону, где выглядели так же неуместно, как скрипучая телега на военном параде. В Сомали переворот, в Эфиопии - революция. Конкретной политической обстановки мы, конечно, не знали. Знали только, что, несмотря на ее напряженность, нам надо где-то пристать.
В Народно-Демократический Йемен мы могли идти хоть сейчас, но Аден уже остался в стороне. Аравия не годилась - для завершения путешествия требовалась Африка. Значит, в соответствии с планом, - Джибути. Во всяком случае - как промежуточная остановка, на которой мы смогли бы оглядеться и что-то решить.
Под крупным дождем втягивались в заливчик Таджура (на карте Аденского залива он как щербинка). Слева вдали сияло зарево Джибути, справа - фонари города Обок. Они виднелись ближе, чем полагалось, - зюйд-ост, пусть и слабый, явно прижимал нас к противоположной обочине.
Неуютно было в этой дождливой ночи, среди проблесков, мерцаний и перемигиваний, между многих огней, на пороге чужого дома. Скользнули мимо тенями эсминцы, один, второй, третий, не обратив на штатскую букашку ни малейшего внимания.
В шесть утра показалась яхта. Встретились без сантиментов. Подали на яхту канат, подаренный нам "Славском", и спустили грот - на диво четко, со щегольством бывалых мореходов. Даже сами поразились своей сноровке.
Открылся порт, и мы поняли, что попали не куда-нибудь, а на военно-морскую базу, - корабли, плавучие доки... Все серое, стальное, устрашающее. Сновали рассыльные катера и десантные боты...
Официальных торжеств по поводу нашего визита не устраивалось. Пришвартовались у стенки, там, где нам указали. Гостеприимный норвежский консул забрал нас к себе. Вымылись у него по очереди в ванне. Потом стали размещаться на постой.
Фешенебельные отели были нам не по карману. Трое - Тур, Карло и Герман - поселились в небольшой гостинице, шестеро других - в местном спортклубе, в кирпичных одноэтажных башенках-бунгало. А меня и Нормана пригласил в свой дом Петрос Рейсян, армянин по рождению, здешний старожил, коммерсант. Он торговал здесь запасными частями к автомобилям и отводил душу в радиолюбительстве.
Рейсян был нам давно знаком по эфиру. Едва курс "Тигриса" пролег на Джибути, он вызвался представлять здесь наши интересы. Посредничал между нами и Би-би-си, помогал фрахтовать яхту. Гостей выбрал себе по корпоративному признаку: Нормана - как собрата-радиета, а меня - потому что собрат Агабеков просил: "Приедет мой друг, ты уж о нем позаботься". Нам было хорошо у Петроса.
Утром 30 марта я пришел на "Тигрис", залез в хижину и увидел Эйч-Пи. Он сидел и о чем-то думал. Я спросил:
– С чего начнем? С проверки веревок?
– Вряд ли мы в этом нуждаемся. Похоже, мы завершили экспедицию здесь.
– Не понял. Как завершили?
– Ни в Эфиопию, ни в Северный Йемен нас не зовут. Не могут гарантировать нам безопасность.
Позже, вспоминая все, спрашивал себя: явилось ли то, что я тогда услышал, неожиданностью для меня? Нет, не явилось. Изумление, растерянность были секундными. В сущности, мы ждали того, что произошло.
Отправились в гостиницу, где остановился Тур и где он назначил команде встречу. Но он задерживался - наш капитан был на приеме у президента Джибути. Появился он часов в одиннадцать. Нашли удобное место в тени под тентом, уселись вокруг стола, и Тур начал:
– Мы совершили большой путь, чтобы доказать, что в древние времена люди могли плавать из Месопотамии в Дилмун, Макан, долину Инда и оттуда в Африку, и готовы этот путь продолжить. Лодка наша в прекрасном состоянии, и пока мы в море, проблем у нас нет...
Действительно, с камышом берди проблем у нас было меньше, чем с папирусом, и "Тигрис" был не "Ра". У него и в момент прибытия в Джибути, через пять месяцев плавания, от воды до палубы было чуть больше метра. Его можно было бы поставить в док, на стапель, подремонтировать, подсушить, а там - плыви хоть в Австралию... Или вывезти "Тигрис" на каком-нибудь корабле из Джибути? Не оставлять же его гнить здесь в порту. Но куда вывезти? Лодка была большая, тяжелая. Если ее готовую с трудом сталкивали в воду мощные "КрАЗы", то за эти месяцы она намокла, ее вес увеличился во много раз. Для перевозки нужен был корабль, нужны были немалые деньги. А консорциум не был в этом заинтересован: фильм о плавании сделан, остальное их не касалось...
Тур продолжал:
– Стоит, однако, свернуть к берегу, как начинаются сложности. Мы вынуждены добиваться разрешения, власти не ручаются за нашу безопасность. Джибути - единственное более или менее тихое пристанище в огромной зоне. Но первое, что мы увидали здесь, военные геликоптеры, самолеты, суда, скопление вооруженных людей. Нам твердят об опасностях, которые подстерегают нас. И эти опасности особого рода: не штормы, не рифы, а угроза быть подбитыми снарядом или ракетой. Мы можем идти через Баб-эль-Мандеб в Красное море. Но что там делать? Где пристать? Где завершить экспедицию? Мы сейчас как бездомные бродяги, как изгои, которым нет места под солнцем. И все это устроили те, кто бесконечно разглагольствует о мире и одновременно разжигает войну...