Шрифт:
I
День не задался сразу. Прямо с первых минут все пошло наперекосяк.
Во-первых, в полночь двадцать восьмого июля я оказался в совершенно незнакомом мне городе – в Орле. Сюда я попал посредством машины, нашей собственной машины. До соседнего областного центра (наш-то – Курск) мы добирались чуть больше часа и самостоятельно. И ещё столько же блуждали по Орлу в поисках той самой Привокзальной. С навигатором.
О Боже! Кто ж так строит города? Градопланирование? Не, не слышали. Пусть один перекресток переходит в другой прямо через двадцать метров, пусть светофоры, расставленные с интервалом двести метров, работают круглосуточно,
Ну ладно, это-то ещё нестрашно. С этим можно разобраться и привыкнуть. Но видели ли вы когда-нибудь железнодорожный вокзал, к которому надо подняться по парадной лестнице и после этого с крыши которого по другую сторону можно увидеть поезда всего с метровой высоты? Получается, вокзал зарыт в холм (а не пути идут вверх, т.к. их видно далеко и нигде они не поднимаются).
Кроме того, на вокзале у неопытного путешественника почти неизбежно случится беда. А беда такая: если где-то видишь дверь и можешь через неё выйти, войти обратно ты там не сможешь. Так случилось и при нас. Один мужчина лет сорока, который, как и мы, не имел большого опыта железнодорожных переездов, очень волновался и не хотел пропустить свой поезд. Чтобы удостоверится в том, что посадка ещё не начата, мужчина выглянул в парадный выход (здесь следует понимать, что «выглянул» означает ещё и «сделал два шага по направлению к перрону»). Поезд ещё не подали, и тогда он облегчённо выдохнул и пошёл обратно. Вдруг откуда ни возьмись, а всё-таки откуда-то да взялся весьма суровый человечек из транспортной полиции.
– Уважаемый! Да, я вам говорю! Куда это вы собрались?
Мужчина сорока лет недоумённо уставился на весьма сурового человека из транспортной полиции.
– Я… я…
– Вы хотите сказать, вам нужно попасть в зал ожидания?
– Ну да, туда, откуда я только что вышел…
– Вход вон там! – Весьма суровый человек из транспортной полиции указал на невзрачную снаружи дверь в ста метрах от парадного выхода. – Каждый входящий в здание вокзала обязан пройти через металлодетектор и просветить свой багаж.
– Но я ведь уже проходил проверку! Зачем? Я же только на минутку выглянул.
Тут начали сходиться прочие ожидающие поезда, желавшие узнать в чём причина того, что их сон (не забывайте, дело было ночью) был прерван и не ушёл ли уже их поезд без них. Это только больше стало раздражать весьма сурового человека из транспортной полиции.
Тут кто-то из толпы сказал:
– Я видел, что этот мужчина был здесь и не отходил надолго. Может, ему можно пройти без проверки?..
– Я тоже видел, молодой человек! Но я уже сказал, каждый входящий в здание вокзала обязан пройти через металлодетектор и просветить свой багаж. Это правила, и я их нарушать не собираюсь!
К счастью, уже подали поезд, и никто из вышедших больше не собирался входить обратно. Мы тоже вышли.
Мораль сей басни такова: всегда надо думать, прежде чем делать, – ведь выйти всегда проще, чем вернуться.
II
Мы вошли в плацкартный вагон. Там уже половина мест была занята спящими пассажирами. Ладно, ночь, ехать восемь часов – можно и поспать. Понимаю. Но как же это трудно, преодолеть ночью путь от входа до своего места, если это место находится в противоположном конце вагона! Тот, кто когда-либо преодолевал этот путь знает, чего стоит протиснуться в узком проходе, куда спящие пассажиры высовывают ноги (койки в плацкарте недостаточно длинные, чтобы высокий
«Как же хорошо здесь показана часть жизни, касающаяся заботы и признательности! – так думал я, засыпая. – Прямо как в реальности. Мы часто не ценим чужих трудов, обеспечивающих наши удобства.
Мы не замечаем дворника и по глупости приписываем чистоту в городе к заслугам его жителей. Но стоит только городу загрязниться, улицам запылится, газонам и паркам потерять свою эстетичность, как те самые жители города начинают клясть дворника на все лады и возмущаться тем, как он исполняет свою работу. И никто не скажет: «Спасибо, что всё это время царила чистота»…
Мы не видим всех тех, кто обеспечивает воду в наших трубах, откуда мы пьём, и электричество в наших проводах, которое необходимо современному человеку. Мы их просто не знаем и никогда не хотим их узнать. Но стоит отключить подачу воды ненадолго из-за поломки, стоит грозе оборвать провода, как все мы сразу обрываем телефоны людей, которые, по-нашему мнению, виноваты в том, что ведут ремонт. И никто не скажет: «Спасибо, что всё это время в домах и свет был, и вода»…
Мы не придаём значения людям на кассе, пока очередь медленно, но верно продвигается, и мы можем в конце концов покинуть магазин. Но стоит только бедному кассиру позвать Галю, и начинается недовольство толпы…
Так и тут, в поезде. Все эти уже спящие пассажиры, ноги которых нам пришлось огибать, которые как ни в чём ни бывало продолжают храпеть, ничуть о нас не заботясь и мешая уснуть, все они завтра утром проснуться раньше нас (они-то выспятся), начнут разговаривать друг с другом, хлопать дверью туалета, откроют жалюзи, пустив солнце, чаёвничать и смеяться… и никто из них не скажет: «Спасибо, что мы так хорошо спали и не были разбужены и потревожены!»…»
III
Мы прибыли в Москву примерно в восемь утра. После уборки постелей и нескольких глотков воды с булочкой мы попали на Восточный вокзал. Сразу стало понятно: жизнь здесь другая. Но какая? Этого ещё понять было нельзя. Да и некогда там, в Москве, стоять и раздумывать о различиях столицы и провинции. Сразу надо куда-то спешить, куда-то бежать. Вскоре выяснилось, куда все бегут – в метро, а конкретно на Черкизовскую станцию.
Вот думаете, метро – какая-то великая штука, которая позволяет всю Москву за час проехать? Вроде бы да, позволяет. Но чего она великая-то? Если поглядеть здраво, без того предрассудка, что Москва – самый лучший город нашей страны, а значит, и всё, что тут есть, тоже лучшее, то ничего великого в метро и нет. Просто транспорт. Мы же не боготворим автобус? Большинство наших соотечественников не имеет возможности пользоваться метро ежедневно, вот и считается оно великим достижением человечества.
А москвичи (или по крайней мере те, кто себя ими считают) не видят в метро ничего особенного, не запрокидывают головы вверх, чтобы разглядывать потолки, светильники, статуи и фрески. Они идут, не оглядываясь, быстро.
И я тоже шёл быстро, особенно не вглядываясь во весь этот декор. Но почему?
Для меня метро явилось чем-то свидельствующим о беспомощности человека. Это до чего же надо было довести людей, чтобы они под землю закопались, чтобы готовы были беспрерывно выносить этот ужасный свист проносящихся поездов, чтобы они ходили в подземной полутьме? Лично мне хотелось поскорее выбраться оттуда на поверхность. Наверное, москвичи тоже спешили поэтому…