Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2
Шрифт:
Мужчины переглянулись, ошеломленные столь странным обвинением. Один Мстив продолжал сидеть совершенно спокойно. Он медленно поднес чашку ко рту и сделал небольшой глоток. Комда ответила:
— Сожалею, адепт Готоба. Кёрай сказал мне, что на празднике весеннего равноденствия произошло что-то из ряда вон выходящее. Если вы думаете, что мы виновны в произошедшем, поищите свою потерю под столом или, скажем, в комнате. Все, что найдете, можете забрать с собой.
Готоба перевел свой раздраженный взгляд с женщины на Кёрая и спросил:
— И ты здесь?
Комда, не обращая внимания на плохое настроение старого адепта, продолжила:
— Прошу вас, присаживайтесь. У меня и для вас найдется чашечка.
Готоба
— Старик чуть не сбил меня. Что случилось?
— Адепт потерял важную вещь и пришел искать ее у нас. Кёрай, я вижу, что ваш учитель уже отдохнул. Тогда не будем задерживаться. Нам пора в путь. — И уже другим тоном, спокойно и по-деловому она обратилась к своему отряду: — Выходим через час. Встречаемся внизу у подножья горы. Там, где впервые вошли в город. Кёрай, Гидо хотел проводить нас. Не отказывайте ребенку в его просьбе, тем более что…
Женщина не стала продолжать, но мужчина понял, что она хотела добавить: «Тем более что мы больше никогда не увидимся».
Путешественники, негромко переговариваясь, стояли около нижней ступени каменной лестницы. Не было только Комды и адепта Готобы. Старик появился первым. Он шел вместе с Кёраем, продолжая на ходу что-то сердито говорить своему ученику. Тот в ответ кивал, чуть склонив голову и не поднимая глаз на учителя. За руку Кёрай вел Гидо. Ребенок выглядел печальным и тихим. Он увидел пришельцев и радостно улыбнулся. Но улыбка тут же потухла. Люди стояли в дорожных костюмах и с рюкзаками за плечами. Старик подошел и только собрался возмутиться отсутствием Комды, как женщина появилась словно ниоткуда. Только секунду назад на этом месте было пусто. Платья в ее гардеробе опять сменил летный комбинезон, а красивые волнистые волосы были собраны в строгую прическу. Наступил момент прощания. Мужчины по очереди пожали Кёраю и Гидо руки. Последним к ребенку подошел Раст. Он поднял мальчика, прижал к себе и что-то тихо сказал. Когда мужчина опустил ребенка на землю, Кёрай заметил, что малыш сжимает в кулаке какую-то вещь. Подняв голову вверх, Комда в последний раз посмотрела на серо-голубой город. Снизу он напоминал сказочный дворец. Женщина вздохнула и сказала:
— Пора в путь.
Эти простые слова послужили для всех сигналом. Люди один за другим пошли вперед. Старик Готоба шагал рядом с Йяццу. Остальные следовали друг за другом, примерно на одном расстоянии. Комда замыкала небольшую группу. Они отошли уже довольно далеко, когда женщина повернулась и взмахнула рукой. Кёрай и Гидо помахали в ответ. Все еще прощаясь, Кёрай почувствовал, как у него в голове раздался тихий голос: «Береги мальчика. Пусть он будет счастлив. Жаль, что на вашей планете только три клана. Тебе, Кёрай, не помешал бы сейчас четвертый — клан Веры. Прощай». Мужчина задохнулся от внезапной догадки. Комда могла общаться мысленно. Она была телепатом. Маленький Гидо дернул его за руку и открыл крепко сжатую ладонь. На ней лежала небольшая серебристая птица. Ее крылья были широко распахнуты, словно она собиралась взлететь. Когда Кёрай опять поднял глаза, людей уже не было видно. «Что за клан Веры? Что она хотела мне сказать этими словами?» — озадаченно подумал он.
Оэ-но Готоба был настолько удручен последними событиями, что не мог думать ни о чем другом. Все его мысли занимал кристалл Терпения. Точнее, не он сам, а внезапное и потому столь необъяснимое опустошение. Ногами адепт отмерял шаги, а в мыслях искал возможную причину произошедшего. И не находил. Старик, сам не зная почему, обвинял во всем пришельцев. У него не было даже самого ничтожного доказательства их вины, но он не мог, а главное, не хотел избавляться от своих
«По крайней мере, до их появления в Хайбуне ничего подобного не происходило», — так рассуждал старый адепт. Готоба шел рядом с Йяццу. Молодой мужчина, несмотря на все его недостатки, главным из которых была дружба с пришельцами, все же оставался единственным, кому он доверял. Адепт, хоть и был обременен тяжелыми мыслями, заметил, как Йяццу несколько раз обернулся. Эта загадка не требовала долгих раздумий. Готоба видел, что тот смотрел на Комду. Старик почувствовал какую-то мелочную, детскую радость, догадавшись, что разлучил их. Он сделал это не специально, но теперь был рад, что так получилось. Может, ему удастся открыть глаза бывшему ученику Рёдзэна на козни этой женщины? Неплохо было бы обзавестись хотя бы одним единомышленником. На остальных можно не рассчитывать, но в отношении Йяццу надежда оставалась.
Готоба почувствовал внезапное вдохновение и начал с того, что попросил молодого мужчину рассказать о его путешествии вместе с пришельцами. Ему хотелось обнаружить какую-нибудь мелочь, которая помогла бы заронить сомнение в душу Йяццу. Сомнение в искренности и честности этих нежданных гостей.
Вечером путешественники остановились на привал. Они разбили лагерь на берегу небольшой спокойной реки. Готоба приготовился наблюдать, как Комда будет командовать остальными, но этого не произошло. Было видно, что люди уже давно путешествуют вместе. Каждый член отряда знал, что ему делать. Раст скрылся в лесу и спустя какое-то время вернулся с целой охапкой сухих веток. Мстив доставал из рюкзака какие-то пакеты. Судя по всему, он собирался готовить. Тресс со страданием на лице взял котелок и пошел за водой. Старый адепт продолжал наблюдать. Комда и Йяццу отошли чуть в сторону и присели на корточки у самой кромки воды. Мужчина взял тонкий прутик и стал рисовать на влажном песке. Готоба прислушался. Йяццу негромко говорил:
— Вот тут заканчиваются горы Шань, и начинается низменность. Её пересекает множество рек. Больших и маленьких. Идти будет нелегко, почти постоянно по воде. Чтобы пересечь низменность, нужно пройти через Плачущий лес.
Палочка провела очередную тонкую линию, мужчина посмотрел на спутницу. Комда задумалась, приложив согнутый палец к губам:
— Почему лес называется «Плачущим»? Там очень влажно?
— Угадала. Там сконцентрировано такое количество воды… Второго такого сырого места на нашей планете больше нет.
Йяццу рассказывал, периодически поднимая глаза от рисунка и поглядывая на женщину. Мужчина был доволен, что они, наконец, покинули Хайбун. Теперь он мог быть рядом с Комдой целый день, а не вечерами, как в каменном городе. Раздражало его только присутствие адепта. Старик словно специально сегодня весь день шел рядом с ним. Только он успел об этом подумать, как услышал низкий голос Готобы:
— Йяццу, помоги мне. Веревки на сумке запутались, и я не могу развязать их.
Мужчина тяжело вздохнул, но не успел ничего ответить, как Комда произнесла:
— Раст, помоги адепту!
Старик задохнулся от возмущения. Женщина, отдавая приказ, даже не повернула головы в его сторону! Между тем она забрала у Йяццу прутик и тоже начала чертить им на песке.
— А если мы обойдем лес с этой стороны? Это возможно?
— Да. Но путь намного длиннее.
— Ты что-то недоговариваешь, Йяццу!
Мужчина поднял голову. Большие синие глаза смотрели на него в упор. Длинные пушистые ресницы опускались и поднимались, словно крылья бабочки. Женщина была так близко, что он ощущал тепло ее тела и нежный аромат духов. Йяццу молчал. Он забыл, о чем она спрашивала его минуту назад, не видел ничего, кроме сапфировых глаз. Резкий толчок в спину заставил его пошатнуться и упасть на колени. Нога в кожаном узком башмаке наступила на рисунок и стерла его.