Путешествие по карте языков мира
Шрифт:
Ах, смогли? Тогда произнесите звук к так, как будто вы откашливаетесь. Теперь прибавьте к нему в. Получится абазинский звук, изображаемый так: кlв. Повторите его дважды. А чтобы вы совсем отчаялись, вот вам слово: ачвы-кlакlв-ра. Это глагол «выдергивать».
Ну, а гласные… Гласные еще больше похожи друг на друга. В том языке их больше, в другом меньше. Меньше всего их в том же абазинском языке — два: а и ы. Может быть, раньше в нем вообще был только а. Ученые думают, что когда-то в австралийском языке аранта тоже был один-единственный гласный.
Немножко о фонеме
В лингвистике четко различают два разных понятия. Даже три. Вот они: звук, звуковой тип, фонема.
Что это такое?
Ну, что такое звук, в общем, понятно. Сколько раз я произнес а, столько получилось звуков.
А теперь мысленно соберем все звуки а, которые я произнес. Каждый из них будет чуть-чуть отличаться от других — хотя бы потому, что в разных словах, рядом с разными звуками а звучит не совсем одинаково. Но все равно это будет а! И если вы, читатели этой книги, будете произносить слова со звуком а, этот звук тоже можно легко узнать. Одним словом, в русском языке есть звуковойтип а: как бы ни отличались один от другого разные звуки а, звуковой тип все равно один. И произносится он по одним и тем же правилам, которые называются звуковой нормой языка.
Герой «Капитанской дочки» — немец, говоривший по-русски, нарушал как раз эту звуковую норму.
А что такое «фонема»? Это отличительные признаки звука (звукового типа), собранные вместе. Помните картинку со звуком б? Мы знаем: это звук звонкий, а не глухой; твердый, а не мягкий; губной, а не зубной; не носовой; наконец, взрывной, а не щелевой.
А вот про придыхательность ничего не было сказано. И не случайно. Этот признак — не отличительный: можно произнести б с придыханием после него, а можно без придыхания. Фонема будет все та же. А вот звуковая норма русского языка нарушится: никто не произносит бочка как «бхочка».
В русском языке — мы уже говорили об этом — ж, щ, ц всегда твердые. Но это — признак звукового типа, а не фонемы ж. Твердого произношения ж требует звуковая норма. А звуковой системе русского языка это безразлично: ведь нет такой пары слов, которая различалась бы только твердостью или мягкостью звука ж. И если человек, чей родной язык — тюркский (например, узбек или азербайджанец), произнесет какое-нибудь слово, скажем, жир, с мягким ж, он нарушит не русскую звуковую систему, а только норму.
Первым, кто в языкознании догадался разделить звук и фонему, был великий ученый Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845–1929). Я не случайно не сказал «русский ученый»: по происхождению он был поляк (и на самом деле его звали Ян Игнаций Нецислав), по имени и отчеству — русский (потому что большую часть жизни прожил в России), а по фамилии — француз. Его предком был герцог Болдуин или Бодуэн — участник одного из крестовых походов; другими предками были не менее знатные графы де Куртенэ. Отсюда и фамилия.
Сто лет назад Бодуэн де Куртенэ впервые понял, что звук и фонема — не одно и то же. А само слово «фонема» придумал его ученик, Николай Вячеславович Крушевский, — помните рассказ о «Мемуаре» Фердинанда де Соссюра?
Бодуэн прожил длинную (он умер 84-х лет от роду!) и непростую жизнь. В 30 лет он блестяще защитил диссертацию и имел уже мировую известность. Но в царской России поляку было не так-то просто получить место профессора — и Бодуэн провел десять лет в Казанском университете, в сущности — в глубокой провинции, почти «медвежьем углу». Затем он преподавал в Дерптском университете (теперь этот город называется Тарту), затем — в Краковском (тогда город Краков находился в Австро-Венгрии)… И всюду он приходился «не ко двору» своим независимым характером, несгибаемой принципиальностью и исступленным стремлением к справедливости. Таким людям, особенно когда они талантливы или даже гениальны, как Бодуэн, всегда живется трудно.
В первые годы нового, XX века Бодуэн де Куртенэ приехал в Петербург и надолго поселился там. Революционером он не был, но терпеть не мог реакционеров, черносотенцев: известен случай, когда он отказался присутствовать на ученом совете университета, потому что за тем же столом сидел один академик, написавший и напечатавший погромную антисемитскую листовку. «Или он, или я», — заявил Бодуэн. А в самые темные годы реакции, накануне первой мировой войны, он опубликовал небольшую брошюру, в которой требовал автономии (то есть частичной самостоятельности) для «малых», нерусских народов Российской империи. За эту брошюру его изгнали из университета и посадили на несколько месяцев в тюрьму. А в 1918 году, когда Польша стала самостоятельным государством, Бодуэн вернулся в Варшаву и до самой смерти жил там. Умер он в 1929 году.
А вот человека, который ввел в науку понятие отличительного (дифференциального) признака фонемы, я знал лично. Его звали Роман Осипович Якобсон (1896–1982). Тот самый «Ромка Якобсон», о котором Владимир Маяковский ночи напролет разговаривал с советским дипкурьером Нетте, — помните стихотворение «Теодору Нетте — пароходу и человеку»? Якобсон родился в России. Долго работал в советском посольстве в Чехословакии, а потом случилось так, что не смог вернуться на родину и до конца жизни скитался по разным странам. Умер он в США в начале 1980-х годов едва ли не самым знаменитым лингвистом мира. Но до самого конца продолжал любить родную страну, старался сделать побольше хорошего для советской науки, часто приезжал в Москву. На могиле его написано: «Русский филолог». Это был человек большой душевной красоты и поистине невероятной образованности. Мало есть таких проблем языкознания, к решению которых он бы не приложил руку.
Знаю я и человека, который ввел в лингвистику понятие звуковой нормы. Его зовут Эухенио Косериу, и живет он в ФРГ, заслуженно считаясь одним из самых крупных лингвистов Европы.
Звуки в упаковке, или что такое ударение
До сих пор мы рассматривали звуки, можно сказать, поштучно. Брали в руки, поворачивали во все стороны, сравнивали с другими…
Но в языке они никогда не выступают поодиночке. Конечно, в любом языке есть слова из одного звука. Вы уже должны сами сообразить, что этот единственный звук — обязательно гласный! А как же русский предлог в? — спросите вы. Но разве предлог — это слово? Учебник так утверждает? В следующей главе мы попытаемся показать, что он прав только отчасти.
Возьмем любой звук — скажем, и. В русском языке это союз. В латинском, языке древних римлян, — глагол в повелительном наклонении i! — «Иди!» Во вьетнамском — прилагательное: «неподвижный». В африканском языке эве — местоимение «его» («он ищет его»).
Однако такие слова составляют в любом языке меньшинство. Обычно звуки надо упаковывать вместе, чтобы получилось слово.
Зачем же их «упаковывать»? — спросите вы. Поставить рядом, вот и все! Мы ведь уже знаем, что в разных языках звуки соединяются по-разному. Соединим их по правилам русского, армянского, вьетнамского языков — и дело с концом!