Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю
Шрифт:
Направление рек Тунгуски и Вилюя, которые имеют вершины свои на одном хребте и вливаются первая в Енисей, последняя в Лену, привело казаков города Енисейска в 1630 году к важному открытию величественной реки Лены.
Деятельным сибирским воеводам и предприимчивым исполнителям их воли, казакам, движимым и славолюбием и корыстью, сие новое обретение было поводом к овладению дальнейшими странами Сибири.
В 1636 году отправлен из Енисейска на Лену казацкий десятник Елисей Буза с повелением осмотреть все реки, в Ледовитое море впадающие, и наложить ясак на прибрежных жителей. Буза с десятью казаками остался зимовать в Олекминском остроге, пригласил к себе 40 человек промышленников, или, как их в Сибири называют, промышленных, вместе с ними по наступлении весны отправился в путь, в две недели достиг западного устья Лены, откуда в одни сутки Ледовитым морем пришел к устью реки Оленека и, продолжая путь вверх по сей реке, зимовал у тунгусов, с которых собрал ясак. Весною Буза пустился с своим отрядом к реке Лене вышел на оную при устье речки Молоды. Оттуда на двух построенных им кочах предпринял он путь к Ледовитому морю, вошел в него по десятидневном плавании и через пять дней достиг устья реки Яны. Следуя вверх сею рекой, по трехдневном плавании встретил он якутов, с которых собрал богатый ясак.
На Яне Буза построил четыре коча и в следующем 1639 году пошел вниз по реке. — восточным рукавом достиг к устью узкого протока, втекающего в Ледовитое море; близ сего места, у впадающей в море реки Чендоны, нашел юкагиров, живущих в землянках, собрал с них ясак и пробыл в сих местах до 1642 года. [22]
В то же время, когда Буза в 1638 году вошел с моря на реку Яну, некто Постник Иванов открыл с горной стороны реку Индигирку, победил живших близ оной юкагиров, основал зимовье и оставил в сем месте 16 казаков: они построили два коча, по Индигирке вышли в Ледовитое море и, простирая оным путь далее, доставили первые сведения о реке Алазее.
22
Врангель не точно указывает даты обратного похода Елисея Юрьева (по прозвищу Буза). Юрьев сплыл по Яне в 1638 году и отправился с ясачною казною в Якутск в 1641 году. См. Оглоблин. Восточносибирские полярные мореходы. Журнал МНЛ. Часть CCCXLVII, 1903. — Ред.
Неизвестно, каким путем и кем открыта река Колыма. Сибирская история упоминает в первый раз о сей реке в 1644 году, когда якутский казак Михайло Стадухин на левом ее берегу около ста верст от устья основал Нижне-Колымское зимовье, переименованное после в острог. Стадухин доставил известие о воинственном чукотском народе и об одном большом острове на Ледовитом море. Какая-то женщина сказывала ему, что против рек Яны и Колымы находится остров, усматриваемый с матерого берега, и что чукчи с реки Чукочьей (впадающей в Ледовитое море к западу от Колымы) зимой в один день переезжают на оленях на сей остров, где промышляют моржей, возвращаясь с добытыми моржевыми головами и клыками. Стадухин также слышал о большой реке Погыче или Ковыче, будто бы впадающей в Ледовитое море к востоку от Колымы, на три дня. плавания при благополучном ветре.
Последовавшие путешествия частию опровергли сказания сей женщины: остров, который описывали Стадухину обширнейшим, является на наших картах маленьким Крестовским островом, в купе Медвежьих островов; он виден с матерого берега в ясную погоду, и жители реки Большой Чукочьей доезжают до него в один день.
Первое плавание по Ледовитому морю к востоку от Колымы предпринято в 1646 году обществом промышленников под предводительством Исая Игнатьева, родом из Мезени. Мореходцы нашли море, покрытое льдом, а между ним и матерым берегом свободную от льдин полосу, по которой продолжали путь двое суток сряду. Вошед в губу, окруженную двумя скалами материка, увидели на берегу чукчей и выменяли у них несколько моржовых зубов. Довольствуясь открытием сей новой промышленности и, может быть, не доверяя чукчам, коих язык был им совершенно чужд, они возвратились на Колыму. Из сего поверхностного описания мы не видим, до которого именно места доходил Игнатьев; однакоже, судя по времени плавания, он мог быть в губе Чаун, в заливце против острова Араутана, где берег действительно горист.
Казакам и промышленникам, недавно зашедшим во вновь покоренную ими страну, но привыкшим к трудностям кочевой жизни, довольно было услышать о народе в их соседстве, еще независимом и богатом моржовым зубом, чтобы побудиться к предпринятию поисков в неизвестные места, открывавшие новое поле неутомимой деятельности. Составилось общество промышленников, к коим присоединился московского купца гостинной сотни Алексея Усова приказчик, Федот Алексеев Колмогорцев, [23] и по просьбе его государев в Нижне-Колымске приказчик дал им служащего казака для соблюдения в предпринимаемом путешествии пользы казенной. Сей казак был Семен Иванов сын Дежнев, вызвавшийся сотовариществовать Колмогорцеву, тот самый, который впоследствии обошел северо-восточную оконечность Азии.
23
По современным данным — Федот Алексеевич Попов, родом из Холмогор. — Ред.
В июне 1647 года с устья Колымы на четырех кочах отправились они в море; предположили отыскать реку Анадырь, о которой слыхали, будто она впадает в Ледовитое море, но по множеству льдов на пути возвратились без всякого успеха.
Известия, доставленные в Якутск основателем Нижне-Колымского острога, казаком Михаилом Стадухиным, об острове на Ледовитом море и о реке Погыче, как выше упомянуто, подали повод к отправлению сего казака вторично на Колыму с повелением отыскать реку и привести в подданство прибрежных жителей. Стадухин, отправляясь из Якутска в июне 1647 года, зимовал при реке Яне, и в исходе зимы 1648 года переехал на нартах к Индигирке, где построил коч, на котором вошел в Колыму.
В 1649 году Стадухин на двух кочах пошел из Колымы для отыскания реки Погычи; один коч разбило при самом выходе в море. Продолжая путь семь суток под парусом и не видя никакой новой реки, пристал он к берегу и послал людей своих узнать о ней от жителей, но и они ничего не знали. Берег состоял из крутого каменного утеса, так что не было возможности ловить рыбу; путешественники, крайне нуждаясь в съестных припасах, принуждены были возвратиться и ничего не приобрели, кроме малого числа моржовых зубов. Невозможно определить, до какого места Стадухин доходил, но весьма вероятно, что в семь суток, хотя и не беспрерывного плавания, он далеко прошел Шелагский мыс, восточнее коего берега, большею частью, утесисты, что согласно с описанием Стадухина.
Неудача первого покушения Дежнева и его спутников нисколько не охладила их рвения; напротив, число охотников умножилось до того, что на другой же год по возвращении Дежнева из первого путешествия, т. е. в 1648 году, снарядили семь кочей [24] для отыскания реки Анадыря. Неизвестно, что случилось с четырьмя кочами; [25] на остальных трех кочах были начальниками Семен Дежнев и Герасим Анкудинов, а над промышленниками вышеупомянутый Федот Алексеев.
24
Хотя Бурней (Burnay's. Chronological History of North Fastern Voyages, p. 644) не решается назвать Дежнева судов кочами, не находя сего наименования в выписке Кокса из подлинных отписей Дежнева (Coxes Account of Russian Discoveries, p. 378) и выводит слово коч от английского Kethe — мореходное судно, отличающееся вооружением, однакоже я думаю, что не отступлю от истины, называя кочами все суда, на коих сибирские наши мореходы в то время ходили вдоль берегов Ледовитого моря, ибо Фишер в Сибирской истории, стр. 373, в замечании говорит: «кочи необходимо должны быть объявленной величины (12 сажен в длину); довольно того, когда они вид судна имеют».
25
Бурней, в Chronological History, стр. 63, говорит, что 4 коча разбились на острове к северу от Колымы, и что люди с них спаслись. Я не знаю, откуда он взял сие сведение. В Хронологической истории Берха, ч. I, стр. 89, сочинитель, сообщая читателям сказку о бородатых людях, живущих будто бы в Америке, при реке Хеуверене, говорит, что известие сие последовало от того, что четыре коча, бывшие с Дежневым, пропали без вести. В «Сибирском Вестнике» на 1821 год сказано, что остров Котельный (против реки Яны) населен такими бородатыми людьми, но ныне известно, что остров сей необитаем, да и весьма невероятно, чтобы упоминаемые четыре коча туда занесло.
Дежнев был так уверен в успехе, что обещал привезти с реки Анадыра семь сороков соболей, «сие золотое руно того времени, — сказано в «Сибирском вестнике», — которого домогались не только казаки и промышленники, но и многие из людей высшего состояния, и для того единственно, оставляя все выгоды службы, родства, удовольствий жизни в изобилии, стремились из России в Сибирь, отдаленную и дикую страну». К чести наших соотечественников прибавить можно, что жадность корысти, побуждая их на отважные предприятия, не ознаменовывалась бесчеловечными поступками, как ненасытная алчность к золоту испанцев в Перу и Мексике. Надежды Дежнева исполнились, но не так легко и скоро, как он сперва предполагал. В июне месяце 1648 года отправился он в путь, не предвидя, сколько предстояло препятствий, и не помышляя, что весьма долгое время после не будет совершено подобного плавания. Дежневу и его отважным спутникам исключительно принадлежит честь совершения морского пути из Колымы в Северный Великий океан.
Сожаления достойно, что не все происшествия сего знаменитого предприятия описаны. Дежнев в донесениях в Якутск мало упоминает о том, что с ним случалось на море, он ни слова не говорит о препятствиях от льдов, которых, вероятно, и не встречал, ибо в другом месте напоминает, что море не всегда бывает от них так свободно. Повествование свое начинает он от Большого Чукотского Носа. Сей мыс, по замечанию Дежнева, состоит весь из камня, находится между севером и северо-востоком, и поворачивается кругом, к стороне реки Анадыра. На русской, т. е. западной стороне Чукотского Носа, втекает в море речка Становье, близ которой чукчи устроили род башни из китовых костей. Против самого мыса лежат два острова, на коих видели чукчей с прорезанными губами и продетыми в них кусками моржовых зубов. От мыса к реке Анадыру попутным ветром можно достигнуть в трое суток и в такое же время дойти сухим путем; первый мыс от Колымы не Чукотский, а тот, который назван Святым, и для Дежнева особенного примечания был достоин потому, что коч Анкудинова на том месте разбился, и несколько жителей взято в плен, когда они гребли на своих лодках.