Путешествие по Среднему Поволжью и Северу России
Шрифт:
Конечно, сторонний наблюдатель Рабо не участвовал в этих внутрироссийских дискуссиях, хотя иногда высказывает в своей книге отношение к тем или иным спорным вопросам науки и экономики – например, о целесообразности разделения обских угров на остяков (хантов) и вогулов (манси) 47 , перспективах хозяйственного освоения отдельных территорий России и особенностях ее колониальной политики (которую он оценивал амбивалентно: отрицательно касательно северных народов и положительно – казанских татар). Заслуга французского путешественника была в другом. Создавая на страницах своего труда «сложноподчиненный синтаксис природного и культурного пространства и многомерной системы ориентиров» 48 , Рабо демонстрировал западному читателю, как сегодня сказали бы, мультикультурный характер Российской империи, которая представлена автором не как целостная и замкнутая в себе, а состоящая из множества разнообразных компонентов цивилизация. Тем самым французский исследователь пытался разрушить господствующий на Западе образ России как сугубо русского монокультурного государства (впоследствии этот концепт свелся к таким отличительным маркерам, как медведь, водка и балалайка и только в последние десятилетия подвергся определенной, но далеко не полной
47
В какой–то мере эта проблема остается открытой, см.: Пивнева Е. А. «Мы одни, но мы все разные»: об обских уграх, классификациях и идентичностях // Уральский исторический вестник. 2011. № 2(31).
48
Милюгина Е. Г., Строганов М. В. Травелог // Текст пространства. С. 313.
Рабо редко оценивает российское социальное пространство с точки зрения своих представлений о подлинной Цивилизации – он просто его наблюдает и относительно беспристрастно описывает 49 . Ученый стремился попасть в российский Хаос, чтобы его исследовать. В настоящей книге наша страна выступает не только в качестве Другого, но и Чужого, которое для нас, читателей XXI в. и в большинстве своем представителей европейской культуры, тоже является Другим. При этом мы смотрим на это самое Другое опосредованно, глазами иностранца, который по отношению к нам тоже является Другим, т. е. объект рассмотрения – в данном случае, локальные культуры Северного Урала – является как бы Другим Других, чем – то напоминая сложное движение точки в физике.
49
В отличие, например, от одного английского эколога, тщетно пытавшегося во второй половине XIX в. личным примером преобразовать российскую повседневность, см.: Браун Д. Горнозаводской Урал / сокр. пер. с англ., пред. и прим. И. В. Кучумова. Уфа, 2018.
Рабо изучал Россию в канун заключения в 1891 г. франко – русских соглашений, выступая своеобразным предтечей последовавшего за ними активного сотрудничества двух стран в области культуры. Его страстное, искреннее желание познать и понять чужую цивилизацию, наладить с ней диалог актуально и сегодня 50 .
Шарль Рабо в дорожном костюме
50
При подготовке русской публикации настоящего сочинения (перевод выполнен по изданию: Rabot Ch. A travers la Russie boreale. Paris: Librairie Hachette et Cie, 1894. 320 p.) было опущено приложение, содержащее уже не представляющие интереса для современного читателя статистические данные географического характера, проведена большая работа по идентификации многих упоминаемых в книге имен собственных, которые автор зачастую фиксировал на слух. Мои примечания даны в угловых скобках.
Глава I
Из Петербурга в Казань
Пути к Печоре. – Волга. – Судоходство по ней. – Ярославль. – Вологда. – Нижний Новгород. – Финское население Волги. – Булгары. – Сопротивление финнов русской колонизации. – Славянская колонизация. – Татары.
«Пьяница всегда будет пить», – свидетельствует поговорка. Аналогично можно сказать: «Путешественника всегда будет тянуть в поход». Вернувшись десять месяцев назад из Гренландии, я никак не мог забыть Север, его безлюдные горы и безмолвные леса – поражающие разнообразием оттенков, они настолько прекрасны и безбрежны, что запоминаются на всю жизнь.
Исследуя Лапландию, я в 1885 г. оказался на берегах Белого моря, но мои естественнонаучные и этнографические интересы требовали побывать еще восточнее, а именно в бассейне Печоры, на Северном Урале и в Сибири. Но прежде чем рассказать об этом, я вкратце опишу те места.
Печора, по которой я предполагал достичь Северного полярного круга – одна из крупнейших рек Европы. Ее протяженность оценивают в 1483 км 51 , а площадь бассейна составляет 2/3 территории Франции. Эту реку превосходят только Волга, Дон и Днепр. Сия обширная территория, как и вся северная часть Старого Света, состоит из двух неодинаковых зон. Вдоль берегов Северного Ледовитого океана тянется бескрайняя тундра – большие, безлесные заболоченные пространства, своеобразным продолжением которых являются окаймляющие их мрачные воды. Затем начинаются обширные лесные пространства Русского Севера – раскинувшийся на тысячи километров строевой лес. Хмурую утомительную для глаз тундру сменяет не менее печальное и скорбное зеленое однообразие. По своим природным условиям бассейн Печоры относится к Северной Азии, так что не зря один английский натуралист назвал эти места «Сибирью в Европе» 52 . Уральские горы поражают своей красотой, но за ними опять лежит равнина с лесами и большими реками. Приобье и земли Печоры очень похожи: по ним можно проехать сотни километров и не почувствовать этого, поэтому интерес для путешественника представляют лишь здешние жители.
51
Strelbitsky I. А. Superficie de l'Europe. S. Petersbourg, 1882. <Согласно современным данным – 1809 км.>
52
<Имеется в виду название книги английского мануфактурщика, путешественника и орнитолога–любителя Генри Сибома (1832–1895) «Сибирь в Европе: посещение бассейна реки Печоры на северо–востоке России; с описаниями естественной истории, миграций птиц и т. д.» («Siberia in Europe: a Visit to the Valley of the Petchora, in North–East Russia; with Descriptions of the Natural History, Migration of Birds, etc.», 1880).>
Образ жизни находящихся вдали от цивилизации обитателей этих мест ничем не отличается от наших доисторических предков. Их костяные наконечники похожи на те, что находят у нас при раскопках, поэтому позволяют понять назначение вещей каменного века. Чтобы узнать о жизни первобытных людей, нужно побывать у печорских зырян и уральских остяков 53 . В природе меняется все – животные, камни, растения, но только не дикари.
Получив одобрение плана моих исследований у министра народного просвещения Франции 54 , я стал добиваться рекомендаций у русских властей. Успех экспедиции в России целиком зависит от этих бумаг. Имея их на руках, вы избавляете себя от всех проблем, в противном случае о поездке можете даже не мечтать. Откликнувшись на просьбу французской стороны, русское правительство согласилось мне помочь. Одновременно я заручился поддержкой Императорского Русского географического общества, за что глубоко признателен господам Семенову 55 и Григорьеву 56 – соответственно, вице–председателю и секретарю этой влиятельной научной ассоциации. Моя исследовательская программа не смогла бы реализоваться без их дружеских советов и помощи.
53
<Здесь и далее под остяками Рабо в основном подразумевает вогулов (современных манси), причину этого см. ниже.>
54
<Имеется в виду Леон Виктор Огюст Буржуа (1851–1925).>
55
<Семенов–Тян–Шанский Петр Петрович (до 1906 г. – Семенов; 1827–1914) – русский географ, ботаник, статистик, экономист, государственный и общественный деятель. Вице–председатель Императорского Русского географического общества с 1873 г.>
56
<Григорьев Александр Васильевич (1848–1908) – русский ботаник и этнограф, секретарь Императорского Русского Географического общества в 1883–1903 гг.>
До Печоры можно добраться тремя путями. Первый начинается в Архангельске, проходит через Пинегу, Мезень и приводит к Печоре в Усть–Цильме. Здешние ландшафт и люди не представляют большого интереса, кроме того, чтобы достичь Урала, от Усть – Цильмы придется вновь подняться вверх по Печоре, а это утомительно и займет уйму времени. Второй путь идет из Вологды по Суконе, затем по Вычегде до Усть–Сысольска 57 , а потом по болотистой местности. Поскольку у нас с собой был тяжелый багаж, этот вариант отпал. Третий маршрут идет по Волге, Каме и ее притокам до Чердыни, по которым легко преодолеть три сотни километров до верховьев Печоры. Сначала нужно плыть по реке, а потом тащиться по волоку. Этот путь наиболее удобный и одновременно наиболее интересный из всех перечисленных. Начав его с очень похожей на Европу местности, вы вскоре попадаете в мире далекого прошлого, где население носит старинную одежду, соблюдает древние обычаи и даже языческие ритуалы. До знакомства с зырянами и остяками мне предстояло побывать у их двоюродных братьев черемисов, к которым можно было попасть по Волге. 19 июня 1890 г. я выехал по Московской железной дороге из Санкт–Петербурга и спустя почти сутки прибыл в Рыбинск.
57
<Ныне г. Сыктывкар – столица Респ. Коми.>
Вокзал окружала широкая унылая равнина и ничего не говорило о наличии поблизости реки. Сев в повозку, я галопом пересек город и оказался на берегу заполненного водой огромного котлована – это была Волга. Она была испещрена сотнями мачт огромных шаланд и напоминала торчащие из воды стволы деревьев. После того, как мой пароход отчалил, количество судов вокруг стало постепенно уменьшаться, но потом перед глазами появились буксиры, тащившие тяжелые и неповоротливые баржи и длинные плоты с маленькими домиками и многочисленными людишками – этакие плывущие по реке и напоминающие Ноев ковчег хутора. Круглосуточно они тянутся вверх по Волге, везя зерно из центральной России, каспийские соль и рыбу, уральское железо, сибирскую и персидскую продукцию, товары с севера и юга. Ежегодно за шесть месяцев навигации по этой реке проходит примерно 14 тыс. судов с 300 тыс. пассажиров. По Волге Азия проникает внутрь России на три сотни километров —до самого Петербурга. Нам, уроженцам Запада, кажется, что это другая часть света, где–то у границ Азии.
Через несколько часов после отбытия из Рыбинска я сошел на берег в Ярославле и на следующий день отправился в Вологду. Так как мне предстоял путь по восточной части огромной Вологодской губернии, нужно было посетить ее губернатора. От Ярославля до Вологды 300 км – для русских это вообще пустяк. Ехать туда нужно по узкоколейке, причем единственный поезд ходит раз в день туда и обратно со скоростью 19 км/час, – ну что тут еще можно сказать! 58
Через почти половину суток пребывания в вагоне передо мной вдалеке неожиданно появились несколько десятков башен, куполов и минаретов, возникших из–под земли, яко со дна морского – это была Вологда. На 18 тыс. ее жителей приходится 54 церкви – кажется, такого в России больше нигде нет. На русские города лучше всегда смотреть издали: благодаря многоцветью церквей они кажутся невероятно прекрасными, а на самом деле являются большими селами.
58
<В конце 1880–х гг. большинство поездов в России двигались со скоростью не более 30 верст/час (Шенк Ф. Б. Поезд в современность. С. 178).>
Вологда стоит на берегах одноименной реки, впадающей в Сукону, которая, в свою очередь, впадает в Северную Двину. От Вологды до Архангельска по ним в период навигации идут пароходы. Обмеление рек часто препятствует навигации, поэтому ездить нужно не позднее середины июля.
Вологодский губернатор 59 принял меня очень тепло, вручил так называемый «открытый лист» (рекомендательное письмо для местных властей) и распорядился, чтобы на Печоре ко мне приставили урядника (так в России называют сельского жандарма) в качестве охранника.
59
<Обязанности губернатора в то время временно исполнял Александр Александрович Мусин–Пушкин (1856–1907).>