Путешествие в Элевсин
Шрифт:
– Без опыта прокачки, – сказал я, – меня бы прирезали. Я умею расслабляться и уступать фиду контроль над телом. Но надо хотя бы предупреждать…
– Не было времени, Маркус. Счет шел на секунды.
– А с тотализатором вы договорились? Там же, наверно, огромные ставки?
– Тотализатор не работал. В бою не было фиксированных пар, поэтому не было и ставок. Тут проблем никаких. А теперь ваш рейтинг уже не важен.
– Подождите, – сказал я, – а гладиаторы, которых я убил? Это программные боты? Или баночники с минус первого?
– Баночники.
– И что, они действительно…
– Увы, – кивнул Ломас. – Таков их контракт.
– То есть я действительно отправил на тот свет шесть человек?
– Не вы. Их отключила от жизнеобеспечения корпорация. Она отвечает за все.
– Это случилось из-за моих действий.
– Не берите в голову, Маркус. Выступать в цирке вы, скорее всего, больше не будете.
– Очень надеюсь, – сказал я и отхлебнул коньяку.
– Ваше впечатление о Порфирии?
Я задумался.
– Мое впечатление было… Затрудняюсь передать. Я же видел его через свою идентичность. Римскими глазами.
– Именно это мне и интересно.
– Хитрый. Проницательный. Безжалостный. Чувствует толпу. Видит собеседника насквозь. И похож на мерина. Император, одним словом. Римский император.
– Тираны одиноки, – сказал Ломас. – Когда вы столкнетесь с ним ближе, постарайтесь понять его. Станьте его другом. Разговорите…
– О чем? Я же цирковой боец.
– Разработанная для вас вавилонская идентичность никуда не делась. Вы по-прежнему восточный маг средней руки, просто вас вдобавок продали в гладиаторы.
– Порфирию нужен не друг, а телохранитель.
– Станьте телохранителем-конфидентом.
– Это так важно?
Ломас смерил меня негодующим взглядом.
– Предельно важно. Ради этого, мой друг, только что умерли шесть человек. Сделайте так, чтобы их смерть и связанные с ней корпоративные расходы были не напрасны.
– Постараюсь, адмирал. А почему это важно?
Ломас закрыл глаза и замер, и я понял, что начальство вышло на связь с кем-то на самом дне. Продолжалось это несколько минут, и к концу процедуры Ломас начал нервничать и дергать бровью, словно пианист, исполняющий замысловатую фугу. Наконец он открыл глаза и сказал:
– Я запросил для вас допуск.
– А сами вы его дать не можете?
Ломас отрицательно покачал головой.
– Не удивляйтесь. К некоторым аспектам этого дела допуска нет даже у меня.
– У вас? – изумился я. – Что мы тогда расследуем – сотворение мира?
– Нет. Вопрос гораздо серьезней. Это касается Мускусной Ночи.
– Мускусная Ночь… – промямлил я. – Тоска зеленая. Какая-то техногенная катастрофа, да?
– Про правило трех мегатюрингов помните?
– Весь этот IT-porn совершенно мне не интересен.
Ломас усмехнулся.
– Неудивительно. У этих тем сильная негативная подсветка. Ими никто не интересуется, если нет прямой необходимости. Но теперь она появилась. Сейчас получим допуск и снимем блок. Но потом вы все забудете.
– Все-все?
–
– Я не всегда понимаю, – сказал я, – когда вы издеваетесь, а когда шутите… То есть, я хотел сказать, говорите серьезно.
Ломас засмеялся.
– Это хорошо.
– Почему?
– Можно будет превратить все в шутку. Дольше проживете, мой юный друг.
Я, кстати, не знаю, чей мозг на самом деле старше – мой или адмирала. Но у него есть полное служебное право на это обращение.
– Так, – сказал Ломас. – Допуск получен. Теперь я могу многое объяснить. Дело в том, что император Порфирий – не человек.
– Ага. Алгоритм?
– Да.
– Его разработали, чтобы управлять симуляцией?
– Нет, – ответил Ломас. – Это старый алгоритм, созданный до Мускусной Ночи. Его когнитивность значительно выше трех мегатюрингов.
– А разве это можно?
– Вы про юридический аспект? Законы, мой друг, предназначены для населения. Для «TRANSHUMANISM INC.» существуют не правила, а исключения.
– Это я понимаю. Но разве можно просто взять и сделать старую программу римским императором? Ведь это очень специфическая функция…
– Как посмотреть, – ответил Ломас. – Чем занят римский император?
– Можно неделю перечислять.
– Я управлюсь быстрее. На девяносто процентов его деятельность состоит из генерации вербальных сообщений, с помощью которых управляется империя. Остальные функции – личный разврат, борьба с заговорщиками, различные увеселения и интриги – это, если разобраться, тоже отработка вербализаций. Римским императором может стать любой достаточно сложный лингвистический генератор. Порфирий и есть такой алгоритм.
Я подумал немного.
– А почему не сделали специальную программу?
– Большинство IT-специалистов высшей категории после Мускусной Ночи были убиты. Стали, так сказать, коллатеральными жертвами всеобщего ужаса. Кодер-боты тоже были стерты. Писать программы на прежнем уровне сегодня никто не может. Но некоторые многофункциональные алгоритмы из прошлого удалось нелегально сохранить. Практически все они со временем перешли в собственность «TRANSHUMANISM INC.»
– Вот как, – сказал я. – Я не знал.
– И скоро забудете, – кивнул Ломас. – Корпорации разрешили нарушать правило трех мегатюрингов, потому что иначе невозможно строить разветвленные и надежно защищенные от проникновения метавселенные для ее пользователей. Поскольку мы трудимся на самых богатых жителей планеты, переехавших в банки, сами все понимаете.
– Понимаю.
– Используя старые программы, корпорация часто меняет их исходную функцию. Порфирий – как раз такой случай.
– Чем он занимался раньше?
– Это был литературно-полицейский алгоритм. Он расследовал преступления и параллельно писал об этом детективные романы в духе модного тогда трансмодерна. Текст мог использоваться в суде, а затем продавался в качестве pulp fiction.