Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах
Шрифт:
Трудно определить права всех сословий составляющих Хивинской народ, так как нет настоящих законов, то во всем руководствуются произволом и некоторыми древними обыкновениями, которые временем утвердились. — Никто не имеет политических прав, Узбеки пользуются еще некоторым преимуществом как завоеватели и угнетают прочих своим буйством, Сарты как покоренные переносят все терпеливо и пресмыкаются; Туркмены также, но присоединяют к сему хищничество; Каракалпаки трудятся терпеливо в обрабатывании земель, а невольники томятся в жестоком рабстве. — Единственное только преимущество законами данное четырем сословиям составляющим Ханство, что они могут быть судимы Ханом и его советом и никем иным наказаны; невольники же а особливо Русские не пользуются никакими правами, они не смеют даже жаловаться на угнетателей своих и не пользуются, защитой тени законов существующих в Хиве; жизнь их в полном распоряжении хозяев.
В образованных государствах казни поражают преступников, в судах же соблюдается сколько возможно беспристрастие, в Хиве напротив того казни по большой части постигают людей подозрительных Хану для предварения вины их или за личные обиды, как скоро обиженный имеет доступ к приближенным Хана; род же казни определяется по мере благорасположения Хана или злобе к виновному.
Магмед-Рагим Хан наказует также и за настоящие вины без всякой пощады; он не разбирает меры оных, не отличает умышления от нечаянности, но смотрит на одно действие и не умолим в своих решениях; ни просьбы приближенных к нему людей, ни сострадание к семейству виновного не могут тронуть ни поколебать его твердого решения.
Измена против Хана, нарушение обрядов Веры, убийство, плутовство, грабительство и многие другие вины все без изъятия наказуются жестокой и мучительной смертью; — даже самое малое и незначительное воровство не изъемлется от столь жестокого наказания.
Смертные казни сии большей частью бывают двух следующих родов.
Первый род казни есть виселица. Приговоренной отводится ко двору Ханскому, где пред воротами оного или пред домом Совета исполняется приговор. — Казни сии делаются также иногда на площадях и рынках. — Тело казненного остается несколько дней на виселице для позорища народного, и потом уже по просьбе родственников отдается им для погребения. — Иногда случается также, что преступников вешают за ноги и в таком мучительном положении оставляют их до тех пор пока не умрут, от паралича{119}. Второй род казни сажание на кол, есть ужасное изобретение гнусного и зверского варварства; не стану его подробно описывать, к стыду Европейцев, оно им довольно известно, ибо недавно еще употреблялось в некоторых Южных государствах; присоединю только что в Хиве стараются оное сделать еще мучительнее. Кол употребляют деревянной худо завостренной, дабы не вдруг умирал казнимой; ему сначала крепко связывают руки и ноги на крест, как же скоро орудие смерти уже довольно проникло, в его внутренность, тогда его развязывают и он от ужасной боли бьется и сим самым движением усиливает, свои страдания; в таком положении он остается иногда до двух суток и тогда только умирает, когда острие кола выйдет наружу около плеч, затылка или в другой части спины{120}.
Все грабежи и разбои внутри Ханства, большею частью производятся невольникам и Туркменами, особенно в то время, когда они ездят для жжения уголья в степь. Угольной промысел доставляет значительную выгоду, и потому многие владельцы посылают на оной обыкновенно невольников своих; нередко случалось, что люди сии встречаясь, грабили друг друга и нападали даже на проходящие керваны и проезжих купцов. — Ныне же грабеж сей принадлежит исключительно Хану, которой почитает его делом государственным, или войной, или мщением, или наказанием, или налогом на купцов за вины которые сам изобретает. Когда же сие делается подданными его, то он называет оное преступлением и сажает их на кол.
Однако же иногда случается что Хан наказывает виновных одним только лишением всего имущества; в таком случае, имение достается Хану, а наказанный кормится мирским подаянием или ищет убежища и пропитания у которого нибудь из своих родственников, которые опасаясь подвергнуться той же участи часто отказывают в помощи{121}.
Есть еще два рода наказаний, которые Магмед-Рагим называет домашними, первое состоит в бесщадных побоях без разбора по всему телу виновного; а второе разрезывать рот по уши; к сему последнему наказанию осуждают тех, которые курят табак. Однако же Хан знает что многие курят и оставляет сие без внимания, а тогда только к сему придирается и сим способом наказывает, когда имеет на того человека личное неудовольствие и желает ему мстить не имея основательных причин.
Во время домогательства Магмед-Рагима до самовластия по бесчисленности жертв принесенных его властолюбию все умерщвляемы были отсечением головы саблею, ныне же оное не употребляется. В правлении Инахов всякого рода преступления наказывались одной денежной пенью; ныне же обычай сей совершенно уничтожен и заменен зверскими истязаниями. Для послов и для иноверцев изобретают в Хиве еще иные казни: их погребают живых в степи, говоря что кровью неверных не должно обагрять земли верной; в бытность мою в Хиве я был приговорен к сей казни. Князь Бекович погибший там в 1717 м году испытал мучения иного рода, с него с живого сняли кожу начав с колен и ею обтянули барабан.
В Хиве невольники кроме сказанных наказаний исключительно подвергаются многим еще особенным ибо зависят совершенно от своих хозяев, которые могут обдумывать и вымышлять разные средства для их мучения. Хозяева имеют полное право лишать их жизни, но не желая потерять работника, обыкновенно за малые вины отрезывают только ухо или глаз выкалывают ножом, которой за поясом всегда носят, или иногда дают ему несколько ран оным, так однако же чтобы раненый от сего не умер; после сего наказания невольников тот же час гонят опять на работу дав им едва время перевязать раны. Самая даже работа невольников, на которой они часто погибают, может назваться мучительною казней.
Сим домашним наказаниям подвергаются невольники также и за намерение бежать; — когда же во второй раз они в побеге подозреваемы, тогда несчастного прибивают гвоздями за ухо к столбу или к воротам замка, в котором хозяин его живет, и в таком положении он должен оставаться трое суток без всякой пищи на поругание проходящих, несчастной страдалец обыкновенно погибает в сем мучении от голода или нужды, будучи уже прежде сего изнурен неволею и работами. — Пожертвовав ухом он бы легко мог убежать, но куда? — Ханство ограждено обширными безводными степями, в которых он неминуемо должен погибнуть, и потому многие для избежания сего наказания умерщвляют себя сами.
Глава III.
Ходячие монеты, взымание податей, состояние финансов, общая промышленность и торговля хивинцов.
Со времен владычества Магмед Рагим Хана, в Хиве учрежден монетный двор, в котором выбивают монеты под собственным чеканом Владельца.
Тилла.
Знатнейшая из оных есть золотой Тилла, монета сия круглая хорошей доброты и довольно ясно отчеканена. — Ценою или достоинством она равняется четырем нашим серебренным рублям. На одной ее стороне изображено буквами на Турецком языке, имя Магмед Рагим Хана, а с другой Арабскими цифрами, год, место чекана и молитва на Арабском языке. — Сия подпись окружена точками составляющими род рамки и означающими цену ее в мельчайших серебренных монетах.
Абазы.
Тилла подразделяется на четырнадцать Абазов, и потому всякой из них соответствует почти нашим двадцати девяти копейкам на серебро, монета сия однако же в Хиве не существует, она есть мнимая или условная и употребляется только в счетах для выражения суммы двух Тенег.{122}
Теньга.
Две Теньги составляют полной Хивинской Абаз, следственно одна Теньга равняется почти пятнадцати серебренным копейкам нашим. — Монета сия серебренная, вычеканена довольно хорошо с изображением на одной стороне Турецкими словами имени Магмед Рагим Хана, на другой же также как и на Тиллах, выбито место чекана, год и молитва по Арабски окруженная точками, означающими цену ее. Серебро оной очень добротно; Теньга величиной почти с Российской гривенник, но несколько по толще.