Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» (с илл.)
Шрифт:
Замечательно, однако, какими ловкими стали лошади Чилоэ под действием привычки. Перебираясь через такие места, где брусья разошлись, они перескакивают с одного бруса на другой с проворством и уверенностью чуть ли не собаки. С обеих сторон дорога окаймлена высокими лесными деревьями, густо обросшими у оснований тростником. Когда случайно удается увидеть эту аллею достаточно далеко вперед, она поражает однообразием: белая полоса брусьев, суживаясь вдали, теряется в мрачном лесу или оканчивается зигзагом, поднимающимся на какой-нибудь крутой холм.
Несмотря на то что от Сан-Карлоса до Кастро всего 12 лье по прямой, устройство этой дороги потребовало, должно быть, громадного труда. Мне говорили, что в прежние времена несколько человек поплатились
Из этих-то охотников один случайно обнаружил несколько лет назад английское судно, потерпевшее крушение на внешнем берегу. Экипажу его уже грозил голод; без помощи этого человека англичане едва ли сами выбрались бы из почти непроходимых лесов, и действительно один моряк умер в пути от изнурения. В этих своих путешествиях индейцы находят дорогу по солнцу, так что в случае длительной облачности они не могут ориентироваться в пути.
День был чудесный, и множество деревьев в полном цвету наполняли воздух благоуханием; но и это не могло развеять того впечатления мрачной сырости, которое производил лес. Более того, многочисленные мертвые стволы, стоящие точно скелеты, не могут не придавать этим первобытным лесам какой-то торжественности, несвойственной лесам в странах давно цивилизованных. Вскоре после захода солнца мы расположились на ночлег. Наша спутница, довольно миловидная, принадлежала к одному из самых уважаемых семейств в Кастро; однако она ездила верхом по-мужски, и на ногах у нее не было ни башмаков, ни чулок. Меня удивляло полное отсутствие гордости как в ней, так и в ее брате. Они везли с собой еду, но при каждой нашей с м-ром Кингом трапезе сидели, наблюдая, как мы едим, пока, наконец, мы не почувствовали себя настолько неловко, что стали кормить всю компанию. Ночь была безоблачная, и, лежа в постелях, мы наслаждались (а это действительно большое наслаждение) зрелищем бесчисленных звезд, освещавших лесной мрак.
23 января. Утром мы поднялись рано и к двум часам дня приехали в Кастро, прелестный тихий городок. Старый губернатор умер после нашего последнего посещения, и его должность отправлял один чилиец. У нас было рекомендательное письмо к дону Педро, который оказался человеком чрезвычайно гостеприимным, любезным и более бескорыстным, чем то обыкновенно бывает в этой части континента. На следующий день дон Педро достал нам свежих лошадей и вызвался сопровождать нас. Мы направились к югу, держась большей частью берега, и проехали через несколько деревушек, в каждой из которых была своя большая деревянная капелла, похожая на амбар. В Вилипильи дон Педро попросил коменданта дать нам проводника до Кукао.
Старый джентльмен вызвался ехать сам; но долгое время его никак нельзя было убедить, что два англичанина действительно желают ехать в такое захолустье, как Кукао. Таким образом, нас сопровождали два первых аристократа этой страны, что было ясно видно уже из того, как относились к ним все более бедные индейцы. Из Чончи мы направились напрямик через остров по перепутанным, извилистым тропинкам, проходя то великолепными лесами, то прелестными расчищенными участками, на которых зрел богатый урожай хлеба и картофеля. Эта волнистая лесная местность, отчасти возделанная, напоминала мне глухие районы Англии, что придавало ей особую прелесть в моих глазах.
В Вилинко, расположенном на берегах озера Кукао, было уже мало расчищенных полей, а жители все были, по-видимому, индейцы. Это озеро, протянувшееся с запада на восток, имеет в длину 12 миль. В силу местных условий морской бриз дует весьма регулярно весь день, а ночью наступает затишье; это дало повод к странным преувеличениям: в том виде, как это явление описали нам в Сан-Карлосе, оно и в самом деле казалось настоящим чудом.
Дорога в Кукао была до того плохая, что мы решили воспользоваться перьягуа. Комендант самым властным тоном приказал шестерым индейцам перевезти нас, не удостоив даже сказать им, получат ли они за это плату. Перьягуа – странная, топорной работы лодка, но экипаж ее был еще более странным; сомневаюсь, чтобы в одной лодке собиралось когда-либо шестеро более безобразных, малорослых людей. Гребли они, впрочем, очень хорошо и бодро. Задающий гребец бормотал по-индейски и издавал странные крики, очень напоминавшие свинопаса, погоняющего свиней.
Мы пустились в путь при легком встречном бризе, но все же добрались до капеллы Кукао еще довольно рано. По обеим сторонам озера без перерыва тянулся сплошной лес. В ту же перьягуа, в которой ехали мы, погрузили корову. На первый взгляд кажется трудным уместить такое крупное животное в маленькой лодке, но индейцы мигом управились с этим делом. Они поставили корову вдоль лодки, накренили лодку к животному, затем подсунули ему два весла под брюхо, оперев их концы о борт, и при помощи этих рычагов ловко опрокинули бедное животное вверх ногами на дно лодки, после чего привязали веревками. В Кукао мы нашли необитаемую лачугу (местопребывание патера, когда он посещает эту капеллу), где, разведя огонь, сварили себе ужин и отлично устроились на ночь.
Район Кукао – единственное обитаемое место на всем западном берегу Чилоэ. В нем живет около тридцати-сорока индейских семейств, разбросанных на протяжении 4–5 миль вдоль берега. Они совершенно оторваны от остальной части Чилоэ и едва ли имеют возможность хоть что-нибудь продавать, разве что иногда небольшой излишек масла, которое получают из тюленьей ворвани. Они носят весьма приличную одежду собственного производства, и у них вдоволь, еды. Однако они, по-видимому, не удовлетворены своей жизнью, хотя вид у них до такой степени покорный, что больно смотреть. И то и другое объясняется, как я полагаю, главным образом той грубостью и властностью, с какой обращается с ними начальство.
Наши спутники, такие вежливые в отношении к нам, относились к бедным индейцам так, как будто то были рабы, а не свободные люди. Они требовали у них съестных припасов и пользовались их лошадьми, не снисходя даже до того, чтобы сказать, сколько заплатят хозяевам и заплатят ли вообще. Утром, оставшись наедине с этими бедняками, мы вскоре снискали их расположение, давши им сигар и мате. Большой кусок сахару был поделен между всеми присутствовавшими, с величайшим интересом отведавшими новинку. Все свои жалобы индейцы заканчивали словами: «И все потому, что мы бедные индейцы и ничего не знаем; но все было иначе, когда у нас был король».
На следующий день после завтрака мы поехали за несколько миль к северу, на мыс Пунта-Уантамо. Дорога шла по широкому пляжу, о который даже после стольких ясных дней разбивался огромный прибой. Меня уверяли, что после сильного шторма рев его по ночам слышен даже в Кастро, на расстоянии не менее 21 морской мили по холмистой и лесистой местности. Мы не без труда добрались до мыса, из-за того что тропы были крайне неудобны для ходьбы: повсюду в тени почва быстро превращается в настоящую трясину. Сам мыс представляет собой крутой каменистый холм. Он зарос растением, близким, как я полагаю, к Bromelia и называемым местными жителями чепонес [232] . Пробираясь через эти заросли, мы очень сильно исцарапали себе руки.
232
Возможно, чепонес – это Greigia sphacelata, вид бромелиевых, близкий к бромелии и носящий в Чили название чупон.