Путешествие за смертью. Книга 1. Могильщик из Таллина
Шрифт:
Дворник накрыл труп рогожей и, выслушав приказание протелефонировать в полицейское управление, поспешно удалился.
Полицейский, судя по званию, унтер-офицер, повернулся к свидетельнице и чём-то негромко поинтересовался:
– Простите, но я не знаю эстонского. Не могли бы вы обратиться ко мне на том языке, на котором вы, да и не только вы, а все окружающие, говорили всего три года назад? – уже почти успокоившись, с заметной иронией вымолвила дама.
– Вы видели, как произошла авария? – на чистом русском языке спросил он.
– Да. Этот несчастный очень
– Это было такси?
– Естественно.
– Почему естественно?
– Потому что только таксисты в Ревеле носятся, как угорелые. И вообще, от машин один вред. Они не только засоряют воздух, но и убивают людей. Их надо запретить.
– Простите, вы номер мотора [3] не заметили?
3
В эти годы «автомобиль» часто называли «мотором» (прим. авт.).
– Да разве я должна всматриваться в их номера? – рассеяно вопросила свидетельница.
– Это был синий «Ситроеен». Две последние цифры – 36, – изрек Ардашев.
– Вы тоже русский? – удивился страж порядка.
Клим Пантелеевич только собирался ответить, как из-за угла вылетел и резко остановился чёрный, уже изрядно потрёпанный «Форд».
Из машины вышли двое. Третий остался сидеть за рулём.
Первый, в котелке, шагал решительно, будто торопился кого-то арестовывать. Так ходят полицейские или судебные следователи. Это был невысокий, худой господин лет сорока пяти, с роскошными усами, в костюме, жилетке и в галстуке. За ним семенил толстяк с бритым лицом в костюме и таком же точно котелке. Носки его туфлей были давно не чищены. На лице неуклюжего торопыги читалась досада, понятная любому чиновнику, которому в субботу приходится задерживаться на службе.
Полицейский отдал честь и вытянулся в струнку.
Первый из подошедших похлопал его по плечу и спросил по-эстонски:
– Свидетели есть?
Тот указал кивком в сторону Ардашева и дамы.
– Эти двое. Русские.
– Разрешите отрекомендоваться – инспектор криминальной полиции Бруно Саар, – представился незнакомец на русском языке. – Позвольте ваши паспорта.
– Вот надо же, – недовольно поморщилась дама, выуживая из сумочки документ, – попала в переплёт.
– Госпожа Варнавская Анастасия Павловна, – прочитал инспектор и подняв глаза, облизал её липким, как патока, взглядом. – У вас временное пребывание? Вы беженка?
– Да, а что?
– Ничего, просто уточняю, занесённые в справку данные, относительно вашего нахождения на территории моей республики, – выговорил инспектор, сделав ударение на слове «моей».
И он тут же, закуривая сигарету, обратился к Ардашеву:
– Соблаговолите, сударь, предъявить ваши документы.
Клим Пантелеевич протянул чехословацкий паспорт.
– О! Не ожидал. Прямо из Праги пожаловали?
– Показать билет?
– Нет надобности.
Тем временем спутник инспектора, очевидно судебный медик, закончил осматривать тело и вынес заключение:
– Водитель сбил бедолагу на большой скорости и, очевидно, после того, как тело упало на землю, переехал голову и туловище. Об этом говорят внешние повреждения: многочисленные переломы черепа, рваные лоскутные раны головы, ушных раковин, выдавливание мозгового вещества через уши и нос… Повреждён и живот: видны надрывы поверхностных слоёв кожи. Я уверен, что и внутренние органы от сильного удара оторвались. Сердце и селезёнка уж точно. Думаю, при вскрытии это подтвердится. Только есть ли смысл его проводить?
– Думаю, нет. И так всё понятно, – ответил полицейский и принялся обыскивать труп.
Через минуту у него в руках оказался дипломатический паспорт покойного, мандат советского представительства и туго набитый купюрами бумажник.
– Дипломат, – озадачено протянул он, – вот только этого нам, дорогой Андрес, не хватало. Теперь точно вам придётся его вскрывать, а мне вызывать советское начальство.
– Ну что за неделя! То висельник в Фалле, то теперь вот русский пешеход-неудачник, – досадливо поморщился доктор.
– Домой мы сегодня вернёмся очень поздно, или рано. Скорее всего, под утро. – инспектор повернулся к свидетелям. – Что ж, прошу в автомобиль.
Не обращая внимания на предложение, Клим Пантелеевич произнёс:
– Стоит заметить, господа, что на дороге полностью отсутствует след от торможения колёс. Это говорит о том, что наезд на этого пешехода не был случайным. Кроме того, замечу, что на сорочке покойного остался чёткий отпечаток рисунка протектора шин. Его следует аккуратно вырезать. Зная марку таксомотора, цвет, последние две цифры номера и рисунок протектора шин вы без труда отыщете этот автомобиль.
Господин Саар подозрительно сощурился и, сделав глубокую затяжку, спросил:
– Вы запомнили цвет, номер и марку?
– Не весь номер, – ответил за Ардашева полицейский, – только две последние цифры – 36, марка – «Ситроеен».
– Не просто «Ситроеен», это была модель «A» (10CV), – уточнил Клим Пантелеевич.
– Интересно, интересно, – пробубнил инспектор и велел: – Что ж, господа свидетели, я всё же прошу вас проехать с нами, чтобы оформить протоколы допросов.
– Пропал день, – вздохнула Варнавская.
– Ничего не поделаешь – убийство, – вымолвил Клим Пантелеевич и распахнул перед дамой дверь «Форда».
– Благодарю вас!
– Не стоит, – усаживаясь рядом, ответил Ардашев.
Инспектор затушил окурок носком туфли, приказал унтер-офицеру дожидаться санитарной кареты и вернулся к авто. Усевшись на переднее сиденье, он хлопнул дверью, и машина тронулась. Она понеслась с такой скоростью, что появись перед ней зазевавшийся пешеход, он определённо бы стал вторым трупом за день.
– Господин Ардашев, вы бывший полицейский? – осведомился сыщик.