Путешествия вокруг света
Шрифт:
Этот остров становится виден на расстоянии 15 миль и на таком отдалении имеет вид двух близко лежащих групп утесов; подходя ближе, усматриваешь низменную землю, которой они соединены; остров простирается от NWtW к SOtO и имеет в длину около мили, ширина его незначительна. Вскоре мы приблизились к острову и, когда он лежал от нас на S в расстоянии 3/4 мили, в подзорную трубу ясно различали находящиеся на берегу предметы, вид которых не доставил нам, однако, большого удовольствия: никакая зелень не украшает голых скал, здесь рассеянных и придающих острову вид печальных развалин, обитаемых только морскими птицами. На NО– и SW-оконечностях его находятся рифы, о которые с яростью разбиваются волны. Широта о. Салеса найдена нами 26°36'35'' ю., а долгота по хронометрам, поверенным на о. Пасхи, 105°34'28'' з.
Я совершенно уверен, что Вархамова скала вовсе не существует и что так именовали о. Салес. Чтобы удостовериться, что поблизости действительно нет другого острова, я продолжал плавание к западу; пройдя 2° и не встретив ничего, я направился к о. Пасхи. Мы подошли к нему 28 марта, и в 3 часа утра он был в 15 милях от нас. Обойдя южную оконечность острова, мы поплыли вдоль его западного берега к Кукову заливу, где заметили поднимавшийся дым, который, вероятно, служил для жителей, находящихся в глубине острова, извещением, что появился корабль. Находясь в полдень близ Кукова залива, мы заметили две плывущие к нам лодки, на каждой из которых было по два человека.
Я надеялся, что эти люди, оказавшие полное доверие Лаперузу, встретят и нас с таким же чистосердечием, но, к моему величайшему изумлению, этого не последовало. Они подошли к нам на расстояние ружейного выстрела, показывали из этого отдаления несколько кореньев, но никак не соглашались приблизиться. Устройство этих лодок, на которых помещается не более двух человек, совершенно согласно с описанием Лаперуза: они длиной в пять или шесть футов, шириной около одного фута, сплочены из узких досок и снабжены с обеих сторон коромыслами [61] [балансирами]. Мнение Лаперуза, что островитяне вскоре не будут иметь лодок из-за недостатка в лесе, кажется ошибочным, ибо строятся они из дерева, в большом количестве приносимого от берегов Америки.
61
Коромысло, на английской языке Outrigger, на французском Balancier, состоит из нескольких шестов, лежащих поперек лодки, к обоим концам которых прикрепляются два продольных шеста; последние, ложась на воду при наклоне лодки на ту или на другую сторону, не позволяют ей опрокинуться. (Прим. автора)
Так как грунт в Куковом заливе в некоторых местах весьма дурен, то я отправил лейтенанта Шишмарева с лотом для отыскания удобного якорного места, держа «Рюрик» под парусами. Островитяне, следовавшие за нашим кораблем, громко разговаривавшие и казавшиеся чрезвычайно веселыми, устремились к берегу, как только увидели, что наш ялик отходит; это показалось мне тем более странным, что именно жители о. Пасхи в прежние времена с большой доверчивостью вступали в сношения с мореплавателями. Казалось, что они страшились только корабля, потому что когда наш ялик приблизился к берегу, то большое число дикарей поплыло ему навстречу с таро, ямсом и бананами, которые они с жадностью меняли на кусочки старых железных бочечных обручей; одни торговали честно, другие лукавили, а один захотел насильственно присвоить понравившуюся вещь.
Чтобы прекратить подобные покушения, по нему был сделан выстрел мелкой дробью; это, однако, нимало не удержало их от мошеннических хитростей. После данного с ялика сигнала, что удобное якорное место отыскано, я достиг его после двух поворотов и бросил якорь, найдя 22 сажени глубины и грунт, состоявший из мелкого песка. Наш ялик возвратился, и ни один островитянин не отважился следовать за ним.
Намереваясь выйти на берег, я велел снарядить две шлюпки, и в 3 часа пополудни мы оставили «Рюрик»; нас было 17 человек. Большая толпа дикарей собралась на берегу; они кричали, плясали, делали странные телодвижения и, казалось, с нетерпением ожидали нашего прибытия; так как они заняли единственное место, где бурун позволял приставать, то мы не отважились оставить наши шлюпки, пока дикари не очистят нам места, на что, однако, их никак не удавалось склонить. Смеясь и шутя, они принудили нас отвалить от берега и следовали за нами в воде. Едва мы оставили берег, как целые сотни дикарей окружили наши шлюпки и стали выменивать старое железо на бананы и сахарный тростник.
При этом они все кричали с большой живостью и производили несноснейший шум; казалось, что некоторые из них употребляли колкие выражения, ибо иногда слышался общий смех. Остававшиеся на берегу начали кидать в нас камни; несколько ружейных выстрелов прекратили эту забаву и в то же время избавили нас от веселых торговцев; таким образом достиг я пристани и немедленно высадил несколько матросов на берег. Но едва островитяне заметили это, как окружили нас с еще большей докучливостью. Их лица были расписаны красной, белой и черной красками, что придавало им страшный вид. Они плясали, делали самые странные телодвижения и кривлянья и производили такой шум, что мы должны были кричать друг другу в ухо. Я могу представить себе впечатление, которое это зрелище произвело на лейтенанта Шишмарева, видевшего таких дикарей в первый раз; их сумасбродство превзошло и мое ожидание. Чтобы рассеять их и получить больше места, я велел разбросать между ними несколько ножей, но, несмотря на это, брошенный камень попал мне в шляпу, и я опять велел по ним стрелять; этим способом я получил возможность выйти на берег.
Первым моим делом на берегу было отыскать достопримечательные статуи, которые видели Лаперуз и Кук; несмотря на все розыски, я нашел только кучу разбитых камней, лежавших подле своего фундамента, оставшегося невредимым. Недоверчивое обращение островитян заставило меня думать, что они, может статься, поссорились когда-либо с европейцами, а последние отомстили им разрушением статуй. Удивило меня также, что во все время нашей деятельной мены на берегу и в воде не было видно ни одной женщины, на докучливость которых жаловались мои предшественники; это еще более укрепило мое предположение, что европейцы в недавнем времени производили здесь всякого рода бесчинства.
Убедившись, что добрые островитяне ни под каким видом не позволят нам пройти в глубь острова, и замечая, что наши шлюпки подвержены опасности от сильных волн, я старался возвратиться к своим судам, но и тут надо было сделать несколько ружейных выстрелов, чтобы оградить себя от их докучливости и очистить дорогу. Мы одарили их еще несколькими кусками железа и поспешили на «Рюрик», поскольку всякое дальнейшее пребывание здесь при этих обстоятельствах было только потерей времени, для меня весьма драгоценного.
Здешние жители среднего роста и стройны; цвет лиц большей частью желто-смуглый, немногие только довольно белы. Все они татуированы; те, у которых все тело украшено таким образом, пользуются, кажется, некоторым уважением. Судя по веселому нраву этого народа, надо полагать, что он доволен своим состоянием; в жизненных припасах островитяне, как кажется, не имеют недостатка, ибо они приносили нам бананы, ямс, сахарный тростник и картофель в довольно больших количествах. Они обрабатывают землю; в близости губы мы видели возделанные горы, покрытые разнообразной зеленью и имеющие приятнейший вид. Семена, которые Лаперуз подарил этим островитянам, видно, не принялись, потому что они не принесли плодов от них.
Тщетно наблюдали мы также, не увидим ли приплода от оставленных здесь Лаперузом овец и свиней; нам предложили променять только одну курицу на большой нож, но когда мы не согласились на это, то отнесли ее назад, что служит доказательством того, как они дорого ценят этих животных и как мало их имеют. Вообще я полагаю, что с того времени, как здесь был Лаперуз, не произошло никаких перемен, кроме уничтожения достопамятных статуй; из них мы видели две, хотя, впрочем, небольшие, когда обходили южную оконечность острова. При расставании с о. Пасхи жители провожали нас камнями и подняли ужаснейший крик, так что я был рад, когда мы в целости достигли в 7 часов вечера «Рюрика» и вступили опять под паруса.