Путевка в Париж
Шрифт:
– Да не грусти ты, малыш, всё пройдёт. Пройдёт и это. Перемелется, мука будет. Обиженно шмыгаю носом.
– Был бы папа живой, за меня заступился бы! И все было бы по-другому. Никто не дразнил бы меня!
– Был бы твой папа живой, мы бы здесь не жили. – Резко обрывает мама. – А так не обращай внимания. Наша фамилия Подопригора – это славный казацкий род. И тебе нет причин стыдиться. Так что хвали Бога, что ты не какая-то там Подушкина, Журыбеда, Щиборщ, Галушка или Вареник. А я слышала сегодня на приеме такую смешную фамилию, как Пацюк.
– Пацюк? Это поросенок такой маленький? – Представляю маленького, розового поросенка, пухленького, от которого пахнет
– Да нет, что ты, моя малышка! Это вовсе не поросенок, а противная крыса. – Засмеялась мама. – А то, что дружить с тобой не хотят, так забей на это. Ты в школу ходить учиться, знания брать, а не всякой ерундой заниматься.
– Эх, была бы у меня сестренка, все было бы по-другому. Мама, отчего у меня нет ни брата, ни сестры?
– Так получилось, что мы не рискнули с папой завести второго ребенка. То я училась, то папа повышал знания. Почти до трех лет ты жила у бабушки, в этом доме. И жилья своего у нас не было. В городе квартиры очень дорогие. Потом жили у другой бабушки. Копили деньги на свою квартиру. А потом с папой случилось несчастье. Все деньги пришлось истратить на похороны. Кое-что осталось на первое время. Жаль, что так все получилось. Меня угостили, возьми, – Мама щелкает замками потёртого дипломата, достаёт из него большую шоколадку. – Смотри, с орешками! Бери, любимый бельчонок!
– Спасибо, мамочка! – Чмокаю прохладную щеку, от которой пахнет апельсинами. И хотела было разломить пополам, но мать останавливает.
– У меня мало времени! Ешь сама, вернусь поздно. Вот, возьми на мороженое. – Мама щелкает кошельком, кладёт деньги на стол. – Знаешь, где магазин, сбегаешь, купишь три порции. Одну тебе, одну мне, а одной угостим бабу Клаву. Беру деньги, и шоколадку, и кладу в ящик стола.
– Обязательно куплю. А какое мороженное тебе выбрать?
– Мне все равно. Какое купишь, такое съем. – Мама быстро доедает остывшую кашу.
– Вымоешь посуду, и сразу займись уроками. Не обращай внимания на все эти дразнилки, а гордись фамилией! Она славного казацкого рода. Грустно опускаю взгляд, подумав: «Хорошо тебе говорить, не тебя дразнят! На работе ты уважаемый человек!». Но вслух говорю:
– Хорошо, мама! Через несколько секунд хлопает калитка. Мама убежала на вызова, к пенсионерам. Принимаюсь мыть грязную посуду.
Приходит баба Клава, двоюродная сестра бабушки, или двоюродная тетка мамы. Одинокая старушка живёт через дорогу. Старушка жутко обрадовалась, когда мы поселились в пустом доме бабушки. Сейчас пришла поболтать. Мою посуду, слушая всю подноготную биографии старухи. А бабулька тем временем достаёт клубок ниток, спицы и недовязанный носок из кармана передника. Вяжет носок, упиваясь тем, что нашла слушателя, готовому слушать рассказы о себе. Только это получилось ненадолго. Перемыв, перетерев тарелки, убираю в посудную полку.
– Бабушка Клава, мне пора идти делать уроки. Может вам телевизор включить, чтобы не было скучно?
– Иди, иди, детка, учи уроки, да готовься к школе! А телевизор могу дома посмотреть. – Разочарованно ворчит баба Клава, сворачивая вязание. – Пора идти. Нужно Маньке сенца подбросить. Скажешь маманьке, завтра с утреца зайду, чего там надобно будет помочь. Улыбаюсь, вспоминая Маньку, вредную и бодливую козу, которую побаивались все ребятишки в округе. Только меня коза почему-то не бодала, когда прошлым летом приезжала в гости. Может, потому, что не обижала, а всегда приносила кусочек черного хлеба, или что иное? Мама ушла, а тут еще этот противный дождь…. Уроки учить почему-то совсем не хотелось. Обратно достаю журналы, и начинаю листать, рассматривая красочные виды Парижа. Мысленно брожу по извилистым улочкам Монмартра, поражаюсь величию Собора Парижской Богоматери. Побывала в доме инвалидов. Видела последнее пристанище Наполеона.
Ах, Париж, Париж…. Интересно рассматривать фотографии мечты. Однако прогуляться вживую по городу было бы намного интереснее. Вздохнув, убираю журнал обратно в тайник. Жалко, что мама не разрешает взять ноутбук. Считает маленькой. Боится, чтобы что-то не испортила. Но все равно вечером уговорю побродить по интернету, полюбоваться вечерним Парижем. И увидеть Эйфелеву башню. Мою самую сокровенную мечту. С этой мыслью возвращаюсь на кухню. Там беру шоколадку.
Нет, всю есть не буду. Оставлю половинку любимой мамочке. – И с этой мыслью разламываю шоколадку пополам. Одну беру себе, а вторую заворачиваю в фольгу, и кладу в стол. Когда мама придет, отдам шоколадку к вечернему чаю. Собираюсь задвинуть кухонный ящик, но вспоминаю, что мама просила купить мороженое. Беру деньги, собираюсь в магазин, пока не стемнело. Хоть дождь перестал идти, курточку накинула. Магазин был совсем недалеко, пять минут ходу. Сунув деньги в карман, закрываю входную дверь, и выбегаю за калитку.
Глава вторая.
На улице было скучно и сыро. Шелестят, роняя мокрую листву, высокие, старые тополя. Ветер гонит мокрые листья по дороге, и сбрасывает в лужи. Зябко натянув капюшон на голову, торопливо шагаю по улице в сторону центра.
– Эй, Подопригора, подопри гору! – Оглядываюсь назад, вижу соседа по парте, Толика.
– По-твоему, это смешно? И ты туда же, как все? – Щеки внезапно становятся пунцовыми от гнева. – Ты зачем дразнишься? – Что тебе плохого сделала? Я ведь тебя Жучком навозным не обзываю! Мальчишка сердито насупился.
– Попробуй только меня так назвать, Ленка! Так сразу же у себя зубов передних и задних не досчитаешься!
– И ты девочку будешь бить? – Опешила от неожиданности. – Как же тогда тебя можно называть мальчиком? Разве тебя отец не учил, что девочек бить нехорошо и нельзя?
– А у меня нет отца! И мне хорошо живется без него! Нечего дразниться, тогда и битой не будешь!
– Так ты ведь первый начал обзываться! По-моему, я тебя еще не трогала, и не оскорбляла! А если нужно, то и тебе фору дам, сам будешь передние и задние зубы в кусты сплевывать! – Сердито бурчу в ответ.
– Лен, ты не обижайся на меня. Я так брякнул, не подумав, не со злости.
– А отчего же?
– Так, скорее, по привычке.
– И зачем дразнился?
– Так тебя не дозовешься. Идешь, натянула капюшон на голову, ничего не слышишь.
– Что ты хотел? Лишний раз уколоть? – Сердито сверкаю глазами. – Оставь в покое! – Я пулей влетаю в магазин. Там, возле прилавка, сделав вид, что рассматриваю мороженное, немного отдышалась. От возмущения тело мелко трясёт. Ну, хамло, так хамло! Больше не дождется, чтобы дала списывать. За прилавком скучает продавщица.
– Дайте мне три порции мороженного, пожалуйста.
– Какого тебе, девочка? – Зевает во весь рот, поворачиваясь к витрине.
– Белочка в шоколаде.
– А денег хватит? Учти, оно дорогое.
– Вполне хватит. Мне мама дала. – Отсчитываю деньги.
– И чья ты такая? К кому-то в гости приехала?
– Нет, мы здесь будем жить. Моя мама врачом работает.
– А, Людмила Анатольевна? Знаю такую. Хороший специалист. И чего вы в эту дыру переехали из города?
– Не знаю. Это мама так решила. – Беру сдачу, пакетик с мороженным, и направляюсь к выходу. Около магазина топчется Толик.