Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
Шрифт:
Даже красноречие Пистоля не его собственное; он то и дело цитирует отрывки из пьес эпохи Шекспира, неизменно выбирая самые напыщенные и претенциозные фразы, нещадно искажая их и применяя не к месту.
Так, когда рассерженная Доль Тершит напускается на Пистоля, он находит спасение в цитате из «Тамерлана Великого», пьесы Кристофера Марло, появившейся за десять лет до премьеры второй части «Генриха IV» и имевшей огромный успех.
Марло, родившийся в том же 1564 г., что и Шекспир, считался вторым после Шекспира драматургом Елизаветинской эпохи.
На самом деле Марло писал пользовавшиеся успехом пьесы еще тогда, когда Шекспир был начинающим актером, зарабатывавшим себе на жизнь переделками чужих пьес. В 1593 г. Марло убили в кабацкой драке; в ту пору
Это монолог из второго акта «Тамерлана Великого», когда монгольский завоеватель Тамерлан (искаженное Тимур-ленг, то есть Тимур Хромой) — кстати говоря, бывший современником Генриха IV — триумфально вступает в захваченный им Вавилон. (На самом деле Вавилон перестал существовать за пятнадцать веков до Тимура, но зачем забивать себе голову такой ерундой?)
Колесницу Тамерлана везут цари завоеванных им стран, что подчеркивает величие Тамерлана и унижение царей. Обращаясь к побежденным монархам, монгол называет их «изнеженными азиатскими клячами». Они — клячи (точнее, ломовые лошади), которые изнежились, когда были царями.
Пистоль, оскорбленный и униженный женщинами из трактира, гневно обзывает их простыми клячами (так называли и проституток) по сравнению с ним, великим воином:
Ломовые клячи,
О, как себя вы смеете равнять,
В день сделав тридцать миль, со скакунами!
Ничтожества, развалины, одры
Полезли в Цезари и Ганнибалы!
122
В оригинале: «…что вы в сравнении с Цезарями, Ганнибалами и греками, осаждавшими Трою?» — Е. К.
Конечно, в оригинале он все перевирает — например, вместо «Ганнибалы» говорит «каннибалы», а вместо «греки, осаждавшие Трою» — «троянские греки». Наиболее образованная часть публики, знавшая этот монолог наизусть, наверняка хохотала до слез (как делаем мы, когда слышим одну из бесчисленных пародий на знаменитый монолог Гамлета «Быть или не быть»).
Пистоль постоянно хватается за шпагу, называя ее, как средневековый рыцарский меч, собственным именем Ирина. Поскольку он не знает, что Ирина по-гречески означает «мир», и, скорее всего, считает его производным от английского слова «iron» (железо, железный), это производит комический эффект. Однако в конце концов «буяна» удается убедить положить шпагу на стол.
Затем он напыщенно объясняется в любви Фальстафу:
Бесценный рыцарь, дай я облобызаю твой кулак! Сколько ночей созерцали мы вместе с тобой звезды!
В эпоху, когда приличного уличного освещения не существовало, после захода солнца в трактире оставались куда реже, чем сейчас, а потому по ночам там сидели только настоящие гуляки. Вместе «видеть семь звезд» (то есть Плеяды) означало «засидеться в пьяной компании до глубокой ночи»; таким образом, Пистоль хвастается своей тесной дружбой с Фальстафом.
123
В оригинале: «Сколько раз мы с тобой видели семь звезд». — Е. К.
Но ссора вспыхивает вновь. Разозлившийся Пистоль снова хватает шпагу и кричит:
Тогда дай мне
Нить дней моих прервите, сестры-пряхи!
Где ты, о Атропос! Зову тебя!
Сестры-пряхи — это три богини (мойры, или парки), которые руководят судьбой людей. Это руководство изображается в греческих мифах метафорически: сестры прядут нить жизни человека. Прервать нить — значит обречь на смерть. Пистоль призывает Атропос (что буквально означает «не отклоняющаяся в сторону»), именно она в нужный момент обрывает нить человеческой жизни.
Фальстаф вынужден взять свою рапиру и прогнать Пистоля. Это его первый и последний ратный подвиг; отсюда следует, что как вояка Пистоль еще хуже Фальстафа.
Теперь Доль Тершит, благодарная Фальстафу за заступничество, может заняться своим делом; она проявляет максимальную нежность, возможную в таких обстоятельствах. Доль стирает пот с лица Фальстафа и воркует:
Смотри, пожалуйста, а ведь я правда люблю тебя. Ты просто какой-то витязь из сказки, ей-богу. И, главное, ничего не боится, противный.
124
В оригинале: «Ты доблестен, как Гектор Троянский, стоишь пяти Агамемнонов и в десять раз лучше, чем Девять Достойных». — Е. К.
Гектор и Агамемнон возглавляли противоборствующие армии в Троянской войне, но объяснить смысл выражения «Девять Достойных» сложнее. Это девять знаменитых воинов, заимствованных из истории и ставших героями средневекового эпоса. В их число входят три язычника (Гектор, Александр Великий и Юлий Цезарь), три иудея (Иисус Навин, Давид и Иуда Маккавей) и три христианина (Артур, Карл Великий (Шарлемань) и Готфрид Бульонский).
Тут входят принц и Пойнс, переодетые трактирными слугами. Вероятно, Доль, увидев, узнает их (либо она была посвящена в заговор и получила плату заранее), потому что сразу начинает спрашивать Фальстафа, что он думает о принце и Пойнсе. Естественно, Фальстаф комически описывает обоих, поливая грязью и того и другого. Тут принц и Пойнс сбрасывают маски, и принц требует объяснений, предупреждая, что на сей раз фокус с «узнаванием» (как было после разбоя в Гедских холмах) не пройдет.
Но использовать одну и ту же уловку дважды ниже достоинства Фальстафа. Он настаивает на том, что сказанное — не оскорбление;
наоборот, его слова продиктованы дружбой и любовью к принцу. Он говорит принцу:
Я порицал тебя перед этим сбродом, чтобы отшатнуть их от тебя и обезопасить от влияния этого вертепа. Это доказывает мою дружескую заботу о тебе.
В итоге Фальстаф опять вывернулся.
Гонец приносит новость, что король тоже в Лондоне и что остальное войско должно немедленно выступить на север. Когда в первой части «Генриха IV» приходит весть о восстании Хотспера, принц встречает ее равнодушно и продолжает веселиться. Однако тут он сразу говорит:
Ей-богу, стыдно, Пойнс, что, как глупцы,
Мы праздно тратим золотое время…
Принц готов уйти немедленно.
Мой меч и плащ сюда! Прощай, Фальстаф.
Это его последнее прощание с Фальстафом как с другом. Принц ненадолго возвращается в прошлое, это нужно только для развития сюжета второй части пьесы.