Путеводитель в мир электроники. Книга 2
Шрифт:
Многие издания, до того долго лежавшие на лотках торговцев прессой, были просто мгновенно раскуплены. Действительно, современный человек не может долго обходиться без информации, поэтому выход из строя телевидения в огромном городе показал, насколько отражается это на нашей жизни.
Интересно, что уже во время пожара специалисты вспомнили о давно забытой идее, появившейся на заре возникновения средств радиовещания и радиосвязи, в 1900-х гг. Идея, высказанная, кстати, А. С. Поповым, состояла в установке радиопередатчика на аэростате, который возможно было поднять на высоту 2–3 км, повысить дальность распространения радиоволн. Таким образом, на время выхода Останкинской башни из строя с аэростата можно было бы транслировать
Сегодня проблемами вещания с аэростатов занимается Русское воздухоплавательное общество совместно с российской Академией наук, создастся система беспроводной аэростатной радиосети (БАРС).
Но почему настолько опоздала реализация этой идеи? Дело в том, что в предвоенные, военный и послевоенные годы поднимать аппаратуру с гигантскими источниками электропитания на аэростате оказалось слишком сложной задачей. Сложными оказались и проблемы передачи питания с земли, размещения на аэростатах передающих антенн.
Отечественная история, насчитывает единичные случаи использования аэростатов для трансляции радиосигнала. Один такой уникальный случай — передача легендарной VI симфонии Д. Д. Шостаковича, премьера которой состоялась в блокадном Ленинграде. В последующие годы военные связисты иногда поднимали на небольшую высоту свои радиостанции.
Эра спутниковой радиосвязи разом решила проблемы уверенной передачи радиосигнала на большие расстояния. Однако представьте себе, сколько стоит вывод на орбиту хотя бы одного спутника? Или строительство высокой башни? Если потребителя интересует связь на расстоянии не более 200…300 км, спутники здесь вообще окажутся слишком расточительными, а башни — недостаточно высокими. Эти мысли посетили разработчиков электронной техники связи в 60-х гг. XX в. Тогда они вспомнили об аэростатах. В 1963 г. в СССР велись разработки аэростатной радиотрансляционной станции, состоящей из огромного аэростата объемом 220 тысяч м3 и специальной системы позиционирования — привязных тросов. Аэростат планировалось разместить на высоте 9 км, а аппаратуру питать от бортовой электростанции. Проект так и остался проектом…
Намного дальше продвинулись в области аэростатной связи инженеры из США. В середине 60-х гг. XX в. было создано специализированное государственное учреждение «Tethered communications» (ТСОМ), которым преследовалась задача обеспечения телефонной связью труднодоступных районов страны и близлежащих государств. Инженеры ТСОМ разработали привязной аэростат объемом 14 тысяч м3 и необходимую связную аппаратуру. Аэростат работал с 2700 абонентами и ретранслировал радиосигнал. Оказалось, что расходы на эксплуатацию такой системы связи более чем в 2 раза уменьшились по сравнению с расходами на обслуживание классических наземных линий связи.
Еще один проект, разрабатывавшийся специалистами NASA по заказу военно-воздушных сил США в 70-х гг. XX в., но не нашедший практической реализации, поражает масштабностью и смелостью технических решений. Поскольку на высоте 20–25 км скорость ветра значительно меньше, чем в более низких слоях атмосферы, предполагалось вывести на эту высоту принципиально новый аэростат объемом 500 тысяч м3 без привязного троса. Благодаря современной навигационной системе, связанной со специальными двигателями, аэростат мог бы «зависнуть» в определенной точке пространства. Питание аппаратуры навигационной системы осуществлялось от неиссякаемого источника энергии — солнечных батарей. Днем вырабатываемое электричество могло бы разлагать воду на водород и кислород, а ночью — горсть в двигателе, пополняя запасы воды на борту. Проект, однако, оказался «не по зубам», и в начале 1990-х гг. его просто закрыли.
Но будьте уверены на все сто процентов: аэростаты еще скажут свое веское слово
Сегодня, в XXI в., радиолюбители не страдают от отсутствия компонентов, разве что с трудом покупаются очень уж экзотические радиодетали. А в первой половине XX в., когда увлечение радиотехникой только-только стало входить в моду, все было совершенно иначе. Об изготовлении чрезвычайно популярного в те годы приемника Шапошникова вспоминает Александр Ашкинази: «Для радиолюбителей в продаже почти ничего не было, радиоприемники делали сами. Клеили картонный цилиндр, на него с отводами наматывался так называемый звонковый провод. Цилиндр устанавливался на деревянной доске, по окружности вбивались обойные гвозди с латунными головками, к ним подходили эти отводы. Там, где был центр окружности, устанавливались ось и медная пластинка, которая скользила по головкам гвоздей.
Конденсаторы тоже делали сами. Покупали в аптеке парафиновую бумагу. Откуда бралась фольга, не помню, потому что на конфеты у нас денег не было. В качестве детектора использовался гален, PbS, причем радиолюбители делали его сами. Надо было найти кусок кабеля, содрать оболочку, выпросить в аптеке кусок серы, расплавить в консервной банке или ложке свинец вместе с серой. Запах был соответствующий. То, что получалось, разламывали и вытаскивали кристаллики PbS. Такое было полупроводниковое производство.
В магазинах появился антенный канатик — медный многожильный провод для антенн. Мы добывали деревянные бруски, лезли на крышу. К другому дому на расстоянии около 100 м натягивался провод. Так что было важно, где живут приятели.
Что можно было принимать? Ну, во-первых, морзянку на всех диапазонах. Кто ее изучил, мог кое-что и схватить. Телефоном регулярно принимали, например Давентри. Эта станция музыку почти не передавала, так что она пользовалась успехом только в том смысле, что приятно было сказать — я принимаю Англию. Много музыки передавало «Радио Вены». Кроме Вены и Англии, мы слышали Германию.
Делали и кристадины Лосева. Они работали, но настроить их было трудно, надо было искать точку на кристалле. Позже появились радиолампы».
Хорошая электронная техника оставляет в памяти неизгладимые впечатления у любого человека, даже увлеченного совсем нетехническими проблемами. Вот отрывок из воспоминаний поэта Иосифа Бродского, лауреата Нобелевской премии по литературе:
«…Каждый из наших отцов хранил какую-нибудь мелочь в память о войне. Когда мне было двенадцать лет, отец, к моему восторгу, неожиданно извлек откуда-то коротковолновый приемник. Приемник назывался «Филипс» и мог принимать радиостанции всего мира — от Копенгагена до Сурабаи. Во всяком случае на эту мысль наводили названия городов на его желтой шкале. По меркам того времени «Филипс» этот был вполне портативным: уютная коричневая вещь с похожим на кошачий, абсолютно завораживающим зеленым глазом индикатора настройки. Было в нем, если я правильно помню, всего шесть ламп, а в качестве антенны хватало простой проволоки — паутинообразного сооружения под потолком.
Этому коричневому лоснящемуся, как старый ботинок, «Филипсу» я обязан своими первыми познаниями в английском и знакомством с пантеоном джаза. К двенадцати годам немецкие названия в наших разговорах начали исчезать с наших уст, постепенно сменяясь именами Луиса Армстронга, Дюка Эллингтона. Эллы Фицджеральд.
Через шесть симметричных отверстий в задней стенке приемника, в тусклом свете мерцающих радиоламп, в лабиринте контактов, сопротивлений и катодов, столь же непонятных, как и языки, которые они порождали, я, казалось, различал Европу.