Путеводитель вольного путешественника по Галактике

Адамс Дуглас Ноэль

Для этого они построили себе немыслимый суперкомпьютер, который был столь поразительно умен, что, еще до того, как к нему подсоединили банки данных, он начал с «мыслю, следовательно, существую» и дошел до существования рисового пудинга и подоходного налога, прежде чем его догадались выключить.

Он был размером с небольшой город.

Его главный пульт был выведен в специально оборудованном зале и поставлен на огромный стол ультракрасного дерева, обитый инфрачерной кожей. Зал был устлан роскошным темным ковром, по стенам со вкусом развешаны экзотические

комнатные растения и гравюры старших программистов с семьями, а высокие стрельчатые окна выходили на площадь, обсаженную высокими тенистыми деревьями.

В день Великого Включения двое прилично одетых программистов с чемоданчиками подошли к офису и без шума были допущены внутрь. Они знали, что сегодняшний день будет величайшим днем для всей их расы, но вели себя спокойно и с достоинством: они почтительно сели за стол, раскрыли свои чемоданчики и достали оттуда свои записные книжки в кожаных переплетах с золотым тиснением.

Их имена были Лунквиль и Фук.

Некоторое время они посидели в торжественной тишине, а затем, обменявшись взглядами с Фуком, Лунквиль потянулся вперед и дотронулся до маленькой черной панели.

По едва слышному гудению он поняли, что огромный компьютер заработал. Через некоторое время он заговорил с ними глубоким и зычным голосом. Он сказал:

— Какова задача, ради которой я, Глубокое Раздумье, второй величайший компьютер во Вселенной Времени и Пространства, было вызвано к жизни?

Лунквиль и Фук поглядели друг на друга удивленно.

— Твоя задача, о компьютер… — начал было Фук.

— Нет, погодите-ка! Это неверно! — перебил встревоженный Лунквиль. — Мы ведь разрабатывали этот компьютер как величайший из всех, когда-либо бывших! С какой же стати вдруг второй? Глубокое Раздумье, — обратился он к компьютеру, — разве ты не величайший по мощности компьютер всех времен, каким мы тебя создали?

— Я назвалось вторым величайшим, — промолвило Глубокое Раздумье, — и таково есмь.

Программисты обменялись еще одним встревоженным взглядом. Лунквиль прокашлялся.

— Тут какая-то ошибка, — сказал он. — Разве ты не мощнее, чем Гаргантюум-Миллиард, способный сосчитать все атомы любой звезды за миллисекунду?

— Гаргантюум-Миллиард? — переспросило Глубокое Раздумье с нескрываемым презрением. — Жалкий арифмометр. Не о чем говорить.

— А разве ты, — спросил Фук, подаваясь вперед, — не лучший аналитик, чем Гуголкратный Звездный Мыслитель в Седьмой Галактике Просветленной Гениальности, который может рассчитать траекторию каждой пылинки в пятимесячной пыльной буре на Данграбаде-Бета?

— Пятимесячная пыльная буря? — заносчиво повторило Глубокое Раздумье. Это вы спрашиваете меня, меня, которое рассчитало самые векторы всех атомов в Большом Взрыве? Оставьте такие задачки для калькуляторов.

Программисты некоторое время сидели в неловком молчании. Затем Лунквиль снова нагнулся к микрофону.

— Но разве ты, — спросил он, — не более неодолим в спорах, чем Великий Гиперлобовой Всеведущий Нейтронный Спорщик с Цицероника-12, Волшебный и Неутомимый?

— Гиперлобовой

Всеведущий Нейтронный Спорщик, — ответило Глубокое Раздумье, нарочито грассируя, — смог заговорить все четыре ноги арктурианскому мегаослу, — но лишь я смогло после этого уговорить его тронуться с места.

— Тогда в чем же проблема? — не выдержал Фук.

— Никакой проблемы нет, — ответило Глубокое Раздумье величавым голосом. — Просто я лишь второй величайший компьютер во Вселенной Времени и Пространства.

— Но почему второй? — не успокоился Лунквиль. — Почему ты все время говоришь «второй»? Ты ведь не имеешь в виду Мультикортикоидный Яснотронный Титановый Смеситель? Или Пониматикум… Или…

Презрительные огоньки сверкнули на консоли компьютера:

— Ни одного бита мысли я не потрачу на этих кибернетических глупцов! — прогремел он. — Я имею в виду не что иное, как тот компьютер, что придет после меня!

Фук начал терять терпение. Он оттолкнул свою записную книжку и пробормотал:

— Что это еще за мессианские замашки!

— Грядущее сокрыто от вас, — промолвило Глубокое Раздумье, — но я в своих сверхмощных цепях могу пускаться в плавание по бесконечным дельта-потокам грядущей вероятности, и я вижу, что однажды настанет день и придет компьютер, которому я недостоин даже просчитывать технические характеристики; но который мне самому суждено будет разработать.

Фук глубоко вздохнул и посмотрел на Лунквиля.

— Ну, ладно. Будем задавать вопрос? — спросил он.

Лунквиль жестом остановил его.

— О каком это компьютере ты говоришь? — обратился он к Глубокому Раздумью.

— О нем я сейчас ничего не скажу, — ответило оно. — До поры. Теперь спрашивайте у меня что-нибудь другое, дабы я могло начать работать. Говорите.

Программисты посмотрели друг на друга и пожали плечами. Фук собрался и начал:

— О, Глубокое Раздумье! — сказал он. — Задача, для выполнения которой мы создали тебя, такова. Мы хотим, чтобы ты дало нам… Ответ!

— Ответ? — переспросило Глубокое Раздумье. — Ответ на какой вопрос?

— Жизни! — выпалил Фук.

— Вселенной! — подхватил Лунквиль.

— И вообще! — закончили они хором.

Глубокое Раздумье помолчало с минуту.

— Непросто, — сказало оно наконец.

— Но ведь ты это можешь?

Снова повисла многозначительная пауза.

— Да, — ответило Глубокое Раздумье. — Это я могу.

— Ответ существует? — спросил Фук сиплым голосом.

— Простой ответ? — добавил Лунквиль.

— Да, — ответило Глубокое Раздумье. — Жизнь, Вселенная и Вообще… Ответ существует. Но, — добавило оно, — мне придется хорошенько подумать.

В этот миг торжественность момента была вдруг нарушена: дверь распахнулась, и в комнату ворвались два человека в выцветших грубых синих плащах и поясах с эмблемой Зарысобанского Университета, раскидывая беспомощных служащих, пытавшихся загородить им дорогу.

— Требуем допустить! — кричал тот из этой пары, что был помоложе, целясь локтем в горло хорошенькой молодой секретарше.