Пути Промысла Божия
Шрифт:
После ее упомянутых хульных слов она сразу почувствовала, что в окружающей обстановке произошла перемена. Появились какие-то шорохи, стуки, стали ходить какие-то тени; какие-то неописуемого вида существа то приотворят дверь в соседнюю комнату, потянут за скобку, то зашуршат, забегают. Стала она слышать голоса, которые одобряли ее поступок, говорили, что она очень хорошо и правильно поступила, сбросивши крест и похуливши Бога, теперь ей остается еще пойти на чердак и удавиться. Так продолжалось с неделю. На восьмой день эти существа уже прямо явились в виде небольшого роста кудреватых черных людей, одетых в неопределенной формы одежду, вроде какой-то не то мантии, не то еще чего-то (показывались ей до
– Если хочешь получить обратно сына и увидеть его, то слушайся во всем нас. Мы тебе его покажем. Ты только разденься (а был март), сиди и жди.
«Я разделась до сорочки, села на кровать лицом к стене и стала ждать. Для меня настали какие-то особенные переживания. Свет как бы померк для очей моих, я не замечала смены дня и ночи, ем ли я, пью ли… Вокруг ютились и вертелись эти существа, которых иногда набиралось до сотни, тысячи, иногда целые громадные толпы. Они были везде: в комнатах, за дверями, окнами, окружали дом на улице. Они все время мне говорили:
– Удавись, это так легко, вот возьми веревочку, и готово…
И я в одно мгновение отрывала от кофточки, от плюшевого одеяла (откуда-то сила бралась) кромки, свивала их моментально в жгутики и затягивала петлю. Из нее меня вынимали несколько раз.
Креста я выносить не могла, золотую цепочку я разорвала на мелкие кусочки; опять мне соединят я опять разорву и крест отброшу. Даже после, когда они видимо отошли, и то крест жег меня. Я все старалась, чтобы он не касался непосредственно моего тела, все старалась вытащить его наружу, положить поверх платья. Если же он как-либо соприкасался с телом, то я чувствовала как бы прикосновение пламени, даже цепочку старалась разъединить с телом.
Просидевши в таком положении долгое время, вдруг я слышу, мне говорят:
– Ну, вот твой сын.
Действительно, я увидела, что в комнату вошел во всем подобный моему сыну, сел за стол, положил голову на руку и стал на меня смотреть. Но говорить ничего не говорил, ни в этот раз, ни после.
– Так поступай и дальше, – сказали мне бесы (то есть снимай с себя одежду, мерзни на холоде и прочее), – перед тем как увидеть сына, мы тебе его будем показывать.
Наконец в невыносимой тоске и муке я закричала, сама не знаю как, отчаянным голосом:
– Дайте мне крест!
Когда на меня сразу накинули цепочку, они отступили на время. Но потом опять началось это кошмарное состояние. Пригласили священника из Пицкого прихода причастить меня Святых Таин. Я ничего не видела, никаких приготовлений к совершению Таинства, не слышала никаких молитв, и без всякой исповеди, конечно, как ребенка, меня причастили. Когда священник дал мне поцеловать святой крест, то я увидела, что из-под моей подушки выскочили два демона, свившиеся в клубок в виде двух собачонок, и с каким-то звоном, стоном выскочили за окно и там как бы разбились. Я в это мгновение пришла в себя, увидела комнату, священника, людей и стала передавать:
– Чего это вы мне давали чего-то сладкого, вкусного, приятного, чего-то такого, подобно чему у нас на земле нет похожего и чего по вкусу, запаху и виду я ничего не знаю?..
Затем рассказала про свое видение. Домашние подтвердили: “Да, дескать, пронеслось и разбилось за окном”, – имея в мыслях меня успокоить как ненормальную, заговаривающуюся.
Через день, к вечеру, опять стало на меня находить темное облако, а уж ночью опять заявились мои мучители и стали истязать. Они кололи мое тело, щипали, жгли, так на меня бросались, что я чувствовала их мерзкое дыхание, потому что они своими противными ртами чуть не касались моих щек. Когда же в 5 часов утра раздавался звон к утрене в соседнем храме, то они исчезали.
Так продолжалось два месяца. Я встала, но мысль о сыне меня не покидала. Бесы подали новый совет:
– А ты погадай…
И я, никогда не интересовавшаяся этим, получила неукротимую жажду ко всякого рода ворожбе. Где только, я слышала, жила какая-нибудь гадалка, я отправлялась туда. Но удовлетворения никакого не получала. Я, наконец, собралась идти к вам, но вас не было дома, вы были в Москве. Я отправилась к N (назвала имя одного их архиереев Нижнего). Тот мне сказал, что все это сделалось со мной от моих гаданий и занятий ворожбой, и посоветовал мне исповедаться в этом грехе. Я это сделала, но успокоения не получила. Шел уже Великий пост. Несмотря на все мое мрачное состояние души, я чувствовала сильное, неукротимое желание молиться. Я слышала постоянно два голоса, один говорил:
– Иди в церковь, иди приложись к такой-то иконе, ступай туда-то, – другой, наоборот, внушал все противное сему.
И я шла, молилась, плакала; иногда же делала, как подсказывал противный голос. Раньше я, бывало, иду к обедне и бросаю все свои дела: хоть тут весь дом сгори, я все брошу и уйду в церковь; теперь же… как, например, в Великий Четверток, диавольский голос сказал:
– Не ходи в церковь, – и я не пошла.
И откуда взялись дела? Это, кажется, задерживает, то нужно сделать, там не докончено – ну прямо дел пропасть, а делать в сущности нечего. В Великую Субботу я приобщилась Святых Таин. До третьего дня Святой Пасхи я чувствовала себя после этого хорошо, а на третий день опять послышались голоса:
– Пойди покончи с собой…
При этом демоны приносили несколько раз свои веревки. Эти неизвестно откуда появлявшиеся веревки и жгутики домашние и знакомые объясняли моей забывчивостью: откуда-де-нибудь я принесла. Однажды, когда бесы мне подбросили обрывок бечевки в кухне и сказали:
– Чего же медлишь? Один миг – и готово, – я перекрестилась, подняла ее с полу и сама выбросила за окно.
Это было на Страстной седмице. В половине Пасхальной недели я отправилась к вам. Когда я вышла от вас, то по дороге голоса мне говорили:
– Брось крест, брось…
Теперь что же мне делать, – наивно спросила меня Мария, – не слушать их ни в каком деле? Они часто меня учат то тому, то другому, то сделать то-то, иногда пойти туда-то… Когда пришло время приноса чудотворной иконы Божией Матери Оранской, сразу заговорили два голоса, один велел мне идти встречать святую икону, другой советовал остаться: устанешь, мол, жарко будет, тесно и прочее. Наконец первый пересилил, и я пошла…».
Дальше идет рассказ, как она встретила святую икону, толпой была привлечена к ней (а иначе бы повернулась и ушла), описывает чувства, после того как приложилась, и так далее. Теперь она пришла и говорит, что на днях получила невыразимую тоску и уныние. На душе так тяжело и невыносимо, что ей величайших трудов стоит не покончить с собой. Она не знает просто, что ей делать. Ничего подобного она никогда не испытывала и не слыхала. Что она отчаивается в своем спасении, Промысле Божием, в своей жизни. Вообще описывает состояния обычных и необычайных приступов уныния, которые нагоняет демон, приступов, известных очень хорошо всем подвижникам не только, кажется, в теории, но и в практике. О них говорят святые отцы (например, авва Дорофей [10] ).
10
Авва Дорофей говорит о борьбе с унынием в вопросе 7 (см.: Преподобного аввы Дорофея Душеполезные поучения и послания. М., 2005. С. 270). Более подробно эта тема освещена в «Лестнице» (см.: Преподобного Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица. Сергиев Посад, 1908. С. 102–105. Слово 13).