Путин, Россия и Запад: О чем молчит Би-Би-Си?
Шрифт:
Наконец к началу 1932 г. власти начали проявлять некоторые признаки жизни. Конгресс учредил Финансовую корпорацию реконструкции, в задачи которой входило оказание финансовой помощи железным дорогам, различным финансовым институтам и крупным корпорациям, а вскоре в сферу забот включили и сельское хозяйство. Кроме того, были приняты закон о Федеральном жилищном банке и законы, направленные на либерализацию ФРС, а также повышена ставка подоходного налога до 63%. Все это не могло избавить администрацию Гувера от критики общественности, поэтому осенью 1932 г. он с треском провалил президентские выборы, уступив власть демократам во главе с Ф. Рузвельтом. Таким образом, было положено начало процессу, впоследствии получившему название «Новый курс Рузвельта».
Меры по выведению страны из кризиса новый президент начал принимать сразу. Через Конгресс было проведено
Было составлено несколько сотен так называемых «кодексов честной конкуренции» в самых различных отраслях. Стороны гарантировали минимальную зарплату, а также единую зарплату для всех работников одной категории. Эти кодексы охватили 95% всех промышленных рабочих, что серьезно ограничивало конкуренцию.
Государство решительно вторглось в сферу образования, здравоохранения, гарантировало прожиточный минимум, взяло на себя обеспечение престарелых, неимущих, инвалидов. Правительственные расходы в 1932— 1940 гг. выросли более чем вдвое. Однако к 1937 г., когда экономика, казалось бы, набрала необходимые обороты, расходы на социальные нужды были резко сокращены, тем самым страна снова покатилась по наклонной плоскости рецессии.
Чем же была вызвана неожиданная смена нового курса и какие плоды принесли антикризисные меры?
Хотя падение ВВП значительно замедлилось и составило в 1933 г. лишь 2,1%, но безработица выросла до 25%, что в макроэкономическом аспекте означает полную катастрофу, кроме того, в 1934 г. доллар был девальвирован на 41%. Почти сразу же после вступления в должность Рузвельту пришлось столкнуться с третьей волной банковской паники, что было несколько неожиданно и малообоснованно, так как первые сто дней он активно проводил в жизнь новые законодательные инициативы, которые ни с каких позиций не могли вызвать у населения и бизнес-сообщества ничего, кроме новых надежд и осторожного оптимизма. Надо отдать должное твердой позиции и хорошей реакции Рузвельта: моментально все банки были закрыты на неделю, в течение которой была организована отработка программы по гарантированию вкладов. По сути, это событие можно считать даже не предупреждением, а скорее, тонким намеком со стороны определенных кругов. Если внимательно отследить хронологический событийный ряд его президентства в те годы, то можно заметить целую серию таких ненавязчивых намеков, вызывавших события, на первый взгляд, абсолютно немотивированные. Гром грянул в 1935 г., когда Верховный суд США постановил, что создание Национальной администрации восстановления противоречит Конституции Соединенных Штатов. Дело в том, что закон, вводящий данный институт, фактически отменял многие антимонопольные акты и поднимал роль профсоюзов, что никоим образом не отвечало интересам разного рода финансовых спекулянтов.
К концу 1939 г. индекс промышленного производства составлял лишь 90% от уровня 1932 г., а безработица была на уровне 17%.
Если рассматривать события периода 1929-1933 гг. в цифрах, то они поражают воображение. Промышленность США была отброшена назад к уровню 1911 г. ВНП упал с 103,9 до 56 млрд. долларов. По данным американской Ассоциации по исследованию проблем труда, число безработных было значительно выше официального и достигало 17 (!) млн. человек. Жилье потеряли 2,5 млн. человек. Кризис, подобно вирусу, распространился практически на все страны Запада, в особенности это ощутили граждане Германии, Франции, Великобритании, Японии, страны Центральной и Юго-Восточной Европы, Азии и Латинской Америки.
* * *
С тех пор и по сей день тема эта стала коньком
Согласно другой точке зрения, Великой депрессии предшествовал бурный рост экономики, и это действительно так. С 1917 по 1927 г. национальный доход США увеличился почти в три раза. Было освоено конвейерное производство, активно развивался фондовый рынок с неизбежно сопутствующим ростом спекулятивных операций, дорожала недвижимость. Рост производства требовал увеличения денежной массы. (Вспомним аналогичную ситуацию в СССР десятью годами позже.) Развитие экономики опережало увеличение золотого запаса, что привело к возникновению скрытой инфляции, так как правительство печатало новые деньги. Тем самым была подорвана обеспеченность доллара золотом, нарастал дефицит бюджета, а ФРС снижала учетную ставку. Создалась ситуация, когда рост производительности труда в промышленности уменьшился, а количество псевдоденег (векселей, расписок) возросло. Этот дисбаланс в экономике и привел к «черному вторнику» 1929 г.
Сегодня в среде неолиберальных экономистов преобладает мнение, что «Новый курс» Рузвельта лишь усугубил кризис. С упорством, достойным лучшего применения, они пытаются доказать недоказуемое, а именно что при невмешательстве администрации кризис мог быть преодолен пятью годами раньше. Так вот, можно взять на себя ответственность утверждать, что не мог. И не потому, что правительство применило какие-то исключительно гениальные меры, и не потому, что «рынок все отрегулирует», а потому, что выход из кризиса именно в этот период не входил в планы сил, его организовавших. Одно из официальных подтверждений этому прозвучало весьма неожиданно. В свое время в свет вышла любопытная работа основоположника теории монетаризма и родоначальника Чикагской экономической школы Милтона Фридмана в соавторстве с не менее известной Анной Шварц под названием «Монетарная история Соединенных Штатов 1867-1960 гг.», где они доказывали, что в создании кризиса доверия к финансовым институтам была виновна ФРС, так как она не оказала банкам своевременной помощи, что и привело к волне банкротств. По их мнению, меры, предпринятые администрацией Рузвельта начиная с 1932 г., должны были быть приняты значительно раньше. С этим трудно спорить, так как ответ на вопрос уже тогда лежал на поверхности.
Почему же этого не было сделано?
В 2002 г., выступая на праздновании 90-летия М. Фридмана, член совета директоров ФРС Бен Бернанке сказал: «Я хотел бы сказать Милтону и Анне: что касается Великой депрессии, вы правы, это сделали мы. И очень огорчены. Но благодаря вам мы не сделаем этого снова».
Вполне можно допустить, что людоед тоже жалеет своих жертв и сильно огорчается за обедом, но не можем же мы поверить в то, что он добровольно перестанет питаться?
Интересно, что трагедия тех лет настолько врезалась в генетическую память американцев, что с тех самых пор в подавляющем большинстве голливудских фильмов грабители банков предстают как исключительно симпатичные и положительные ребята, а банковские служащие не вызывают ничего, кроме злорадства и презрения.
Однако вернемся к некогерентности экономических обоснований.
Лен Клампетт в популярной работе «Верните нашу добычу» пишет: «Необходимо иметь в наличии четыре главных условия, чтобы развивался оплачиваемый труд:
1) собственно объем работ;
2) необходимые материалы;
3) рабочую силу, которая бы выполнила эту работу;
4) деньги, чтобы оплачивать выполненную работу.
Если нет хотя бы одного из этих условий, не может быть выполнена никакая работа. Это абсолютно саморегулирующаяся система. Если есть объем работ, и нужные материалы, и люди, которые готовы выполнять эту работу, то все, что нам остается, — это создать деньги. Совершенно просто.