Путин. В зеркале «Изборского клуба»
Шрифт:
Третий — это мировая экономическая война, в которой применяются средства создания в национальных экономиках и социальной сфере управляемого хаоса. Это парадоксальное понятие предполагает, что в хаос превращается экономическая жизнь стран и культур жертв этой войны. При этом сами агрессоры, управляющие этим экономическим оружием, держат хаос в стане противника под контролем, для них он является целенаправленно созданным особым порядком. Этот новый вид боевых действий подробно описан одним из его разработчиков Стивеном Манном, который лично участвовал в создании многих очагов управляемого хаоса в разных точках мира (в том числе в СССР). Он прямо называет «усиление эксплуатации критичности» и «создание хаоса» инструментами обеспечения национальных интересов США. В качестве наиболее эффективных механизмов «создания хаоса» он называет «содействие демократии и рыночным реформам» и «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей,
Хаоса становится больше?
Можно ли говорить о том, что благодаря теоретикам «усиления эксплуатации критичности» хаоса в мире становится больше? Из-за отсутствия механизма или методологии измерения его «количества» и «объема» однозначно такой вывод сделать нельзя. Невозможно сравнить сегодняшнее «количество» хаоса с 1991 годом — периодом активного развала СССР и региональных конфликтов на Балканах, в Африке, Ближнем Востоке, Афганистане или с семидесятыми годами прошлого века, когда, несмотря на разрядку, мир был охвачен не просто конфликтами, а региональными войнами (достаточно упомянуть затяжную войну США в Индокитае, горячую фазу арабо-израильского противостояния, «букет» войн в Африке, начало затяжной войны в Афганистане, «бутонизацию» исламского экстремизма). Однако хаос, несомненно, стал качественно иным.
Во-первых, совершенствуются технологии управления, и сегодня мы уже не наблюдаем явного столкновения блоков и даже отдельных стран. Значительный «объем» современного хаоса генерируется революциями и «как бы революциями», которые возникают «как бы из ничего». Их подоплека остается незаметной для досужих наблюдателей. Многие из них так же моментально «сходят на нет» (как в Тунисе и Турции), другие (как в Египте) тлеют неопределенное время и, при сохранении основных государственных институтов, генерируют «зеркальные реверсии» (восстание фундаменталистов против военной бюрократии сменяется революцией военной бюрократии против фундаменталистов — и далее в том же духе), третьи генерируют «зоны иррационального хаоса», «войну во имя войны», сопровождающиеся фактическим демонтажом наций (Ливия, Сирия). К этому типу относятся «революции», порождаемые разного рода моментальными политическими повестками — проигрышем или выигрышем какой-либо стороны на выборах — как, например, на Украине. Топливом для таких социальных движений и возникновения очага хаоса является накапливающаяся «усталость» (в одних случаях «усталость» от социальной несправедливости, в других — от длительной незыблемости определенных политических режимов или систем). Усталость порождает раздражительность, напряжение и скрытую ненависть. В таких случаях достаточно «взмаха крыльев бабочки» (кто-то что-то сказал, кого-то ударили дубинкой), чтобы спровоцировать начало «горячей фазы». Вторым условием новых революций является наличие хорошо организованных глобалистских течений или геополитических блоков, которые выполняют роль «постоянных источников энергии» хаоса (как, например, международная мусульманская экстремистская сеть) или положительных аттракторов (например, ЕС), куда «положено» стремиться. Третьим условием революции часто является наличие отрицательных аттракторов, в роли которых часто выступает господствующий режим. Отрицательный аттрактор в виде «себя любимых» — характерное для постсоветского пространства явление, постоянно подпитывающее дезинтеграционные процессы. Чтобы спастись от себя, надо попытаться стать кем-то еще, ну например, «цивилизованными европейцами», ассоциировавшись с ЕС.
Во-вторых, нынешние процессы характеризуются исключительной скоротечностью. Информационные технологи, в первую очередь Интернет и мобильная связь позволяют осуществлять мобилизацию по любым поводам практически моментально и позволяют быстро и технологично манипулировать общественным мнением. Военные США уже энное количество лет разрабатывают и совершенствуют программы, позволяющие тайно манипулировать такими социальными сетями как Facebook, Twitter и др., используя подставных пользователей, влияющих в заданном пропагандистском ключе на дискуссии в режиме онлайн.
В-третьих, нынешний хаос возникает, по большей части, не в результате столкновения стран или политических и военных блоков, а в результате «брожения» в социальных тканях (такое брожение может охватывать как отдельные государства, так и целые их группы) различных глобалистских «вирусов», связанных своим происхождением, опять-таки, с над— или вненациональными образованиями и повестками. К числу последних можно отнести исламский экстремизм, либеральный фундаментализм (за которым стоят вполне прагматически настроенные банкстеры), «руку Брюсселя» и т. п.
Будут ли расширяться зоны хаоса, и какие страны / регионы находятся на первых позициях в группе риска?
Сегодня многие политологи сходятся во мнении, что XXI век пройдет под знаком противостояния исламского фундаментализма и европейской цивилизации. Использование ислама в политических целях подпитывается сочетанием таких факторов как рост экономического богатства ближневосточных нефтяных стран, ощущение особой миссии ислама как исторически самой молодой и менее других подверженной внутренней эрозии религии и, наконец, рост демографического потенциала мусульманского мира. Значительная часть исламских государств находится на пространстве от Атлантического побережья Северной Африки до пределов Индостана — территории, которую политологи всего мира с легкой руки Збигнева Бжезинского называют «дугой нестабильности». Процессы, происходящие в этом регионе, напрямую затрагивают интересы Европы и США, России и Китая, Индии и стран Юго-Восточной Азии. Они влияют на объем и ценовой баланс рынка углеводородов, безопасность мировых грузоперевозок, состояние рынка вооружений, объем торговли наркотиками и, наконец, на потоки мигрантов в государства «золотого миллиарда». Переформатирование пространства Ближнего и Среднего Востока с закреплением долговременной «дуги нестабильности» позволило бы Западу не только взять под контроль энергоресурсы, но и получить в свои руки мощные рычаги влияния на мировую ценовую политику в нефтегазовой сфере. Если посмотреть, кого Запад (прежде всего США и Великобритания) поддержал в подавлении «революционных протестов» в регионе, то становится ясно, что взят курс на разогрев большой исламской дуги и приведение к власти радикальных исламистов, с которыми США заключают союз. Энергия исламской экспансии с большой вероятностью выплеснется на Большой Дальний Восток, ЕС, страны бывшего СССР и дестабилизирует евразийский и африканский континенты, что отвечает интересам страны-разработчика стратегии управляемого хаоса.
Что делать?
Как нужно вести себя России перед лицом угроз XXI века? Как отстоять национальные интересы в хаотизированном глобализованном мире? Как сохранить ее многовековую культуру и православную цивилизацию? И, наконец, как адекватно ответить на переход противостояния на Украине в горячую стадию?
Бжезинский и Ко «подбадривают» нас рассуждениями об «окончательном конце» Российской империи, обвиняют российского президента в иррациональности и мании величия, искусно создают все новые очаги напряженности в отношениях братских славянских народов. Дирижеры информационно-психологической войны пытаются окутать нас мглой безысходности и убедить в том, что сопротивление бесполезно. На Украине разворачиваются вполне конкретные боевые действия, и появляются все новые и новые жертвы «революционного процесса». Вышколенный на западные деньги «Правый сектор» уже объявил о походе на Восток, о предстоящих расправах над русскоязычным населением и насаждает нацистские порядки по всей Украине. Более того, он уже угрожает губернаторам приграничных областей и собирает сведения о российских силовиках и членах их семей в приграничных районах.
При всей трагичности украинских событий они дают России уникальный шанс встать на защиту православной цивилизации, объединить русские земли, население, хозяйственный потенциал, занять более прочные позиции в Черноморском бассейне. Чтобы этот шанс реализовать, России необходимо прежде всего, «сосредоточиться внутри себя», перестать следовать навязываемой извне и во многом чуждой для русского мира модели развития и начать играть «свою игру». Как любил повторять Александр III, «во всем свете у нас только два верных союзника — наша армия и флот». Пятая колонна, настойчиво внедряющая в России рецепты развития и счастья западных «союзников» — это наша Ахиллесова пята, и она будет всегда препятствовать смене вектора развития. Навязанная России неолиберальная модель завела экономику в тупик и сделала ее почти полностью импортозависимой. Твердая позиция России в украинском вопросе будет неизбежно усиливать внешнее давление и порождать разного рода санкции, к которым мы должны быть готовы. В этих условиях переход к мобилизационной модели развития и новая индустриализация — императив выживания, сохранения и развития страны. У наших олигархов сегодня есть выбор — дожидаться ареста счетов на Западе или уже сегодня заставить свои капиталы работать на Россию. Выбор есть и у президента — уступить беспрецедентному давлению Запада (как это сделал беглый Янукович) или проявить твердость, оправдав мандат доверия всех россиян и надежды русскоязычного населения Украины. Свое «А» в украинском кризисе Путин уже сказал. Теперь пришло время говорить и все остальное. События развиваются стремительно, и надо не опоздать.
Если этот шанс не будет реализован, то расплачиваться за последствия придется нашим детям. Украинскую революцию как последний «подарок судьбы» организовало для всех россиян утомленное нашим безволием Провидение. Пренебрегать дарами такого рода нельзя, потому что следом Провидение может послать и Терминатора.
Александр Нотин. Валдайский сигнал
Наш вагон уже отцеплен от западного состава, катящегося в пропасть
Президент в конце прошлого, 2013 года, наконец-то сказал новое и свежее слово. Это произошло на юбилейном форуме Валдайского клуба. Перед всей честной либеральной «тусовкой» — доморощенной и заморской. Сказал открыто, прямо, без обиняков. Сказал так, что стало ясно: лично он, Путин, не поддерживает «генеральной линии» Запада на создание Американского глобального концлагеря (pax americana), не считает себя его вассалом, выступает против насаждения в России сатанинских «ценностей» постмодернизма, вполне усвоенных — себе на беду! — так называемым цивилизованным миром, и намерен вести вверенную ему Богом страну особым путём, опираясь на её вековые традиции и духовные корни. Когда в прошлый понедельник во время прямого эфира на «Народном радио» я позволил себе именно в таком духе высказаться по поводу Валдайского «откровения» Путина и даже сравнил его значение с памятной мюнхенской речью (наделавшей в своё время много шума), пять из семи позвонивших мне в эфир слушателей изрядно возмутились. «Это фарс, — не соглашались люди, — обман, мистификация! Путин много чего говорит, но его дела расходятся со словами! Оглянитесь вокруг: богатые богатеют, а бедные беднеют! Не он ли с самого начала стоял у истоков этого режима, который сам же теперь прямо и косвенно критикует?!»