Путы для дракона
Шрифт:
Шёл дождь. Он грохотал исполинскими каплями — чуть ли не с кирпич! — и почти такими же тяжёлыми. Из-за этого дорогу, где лежал Леон, стало быстро заливать вонючей липкой жижей.
Дождь скоро кончился, а его «осадки» всё прибывали и прибывали… Леон с трудом поднялся, встряхнулся и услышал:
— Вон он! Живой! Командир, иди на голос!
Он даже перешагивать не мог — залило выше колена. Весёлые грязные люди поджидавшие его у края «лужи», помогли пройти оставшийся путь.
Тепло начало заливать сердце, когда он разглядел над их головами
Он оглянулся, пока с него снимали оружие и одежду. Куда делись скаты? Уже подсыхающий сверху студень слегка покачивался, тонкие струйки от него разбегались к ещё целым придорожным бордюрам. Что произошло с чудовищами, почему они вдруг перестали существовать?
— Ничего страшного, просто шок, — сказали у него за спиной, и Леон обернулся.
Полуголые люди стояли вокруг, один — чуть в стороне. Брис передавал ему по одной вещи, а он зачем-то вытягивал руку в сторону, держал так вещь секунды две–три, встряхивал и отдавал снова Брису. Леон увидел сначала свою футболку, потом джинсовую рубаху — только что обляпанная и пропитанная жирной жижей, одежда стала приятно сухой. Он не стал спрашивать, в чём дело, — по примеру остальных отёр с тела ошмётки и грязноватые потёки; более тщательно, чем док Никита (он узнал его, когда, обернувшись в очередной раз, кареглазый парень подмигнул ему), встряхнул одежду: мгновенно просохшая в руках дока Никиты, одежда была заскорузлой и твёрдой, кое–где её пришлось даже промять.
Наконец все оделись, прочистили оружие.
— Присядем? — предложил Брис.
Присели. Неловко и смущённо оглядывая на парней, Леон узнал Рашида и Игнатия. Неразлучная парочка счастливо таращилась на него, сияя широченными улыбками. А у Леона опять вдруг возникло впечатление комнаты, только на этот раз комнатой был он сам. И, наверное, форточка открылась от сквозняка. Он заглянул в форточку и увидел Рашида в окружении одинаковых пацанят.
— Тройняшки, — прошептал Леон.
Рашид кивнул.
— Хо, помнит! Брис, почему ты сказал — ничего не помнит? Моих близняшек–тройняшек он же помнит.
— Я сейчас вспомнил. Увидел вдруг.
— Командир, а про меня что помнишь? — с надеждой спросил Игнатий.
Но комната пуста. Форточка закрыта и не поддаётся. Леон «огляделся», увидел дверь, но даже подходить к ней не стал: засов её как будто перечёркивал. Он хотел в качестве извинения улыбнуться Игнатию, но улыбка не получилась. Лицо одеревенело от нахлынувшего отчаяния.
Начиная с позавчерашней ночи, кто-то внутри командует им: заставил вооружиться, сесть на мотоцикл и последовать за соколом на верное самоубийство. Этот кто-то вынуждал ловить крохи прошлого. Иногда он уходил, и тогда Леон облегчённо возвращался к привычному состоянию — мечтательной созерцательности. Жаль, нельзя вернуться в привычное окружение, в жизнь, налаженную от и до, — к родному и понятному.
Он чувствовал, что в основном его тревожат не изменения в жизни, а волновые изменения в нём самом. Уж что-нибудь одно: или тихий, застенчивый — или то, что видят в нём эти крепкие насмешливые парни.
— Эй, эй, не переживай! Не всё сразу! — засуетился Игнатий. — Так плохо, да?
Лицо застыло, и Леон не в силах был что-либо с ним сделать. Больше всего на свете сейчас ему хотелось закрыть лицо руками и — оказаться в квартире Андрюхи. В маленьком ограниченном пространстве, где всё просто и понятно… Он вспомнил скатов, плюющихся желудками, и ему стало «так плохо»…
— Держи, — сочувственно сказал Брис и сунул ему в руки колпачок от термоса с кофе.
Леон отпил, но напряжённые мышцы горла не давали проглотить горьковатую, раздражающе–бодрящую жидкость. Он так и держал бы во рту тёплое, постепенно совершенно противное питьё, если бы не услышал рядом восторженное: «О!»
Ноздри тонкого носа Рашида чувственно трепетали. Рядом с ним Игнатий восхищённо закатывал глаза, а док Никита оживлённо улыбался, глядя на друзей.
Ясность внёс Брис. Он многозначительно поднял термос и объявил:
— По глоточку достанется всем. Но, братцы мои, у него в мешке этого кофе!.. Вот соберём команду и устроим пир горой!
И Леону стало стыдно. Он вспомнил, что отсутствовал не двенадцать лет, в которых может отчитаться, а гораздо дольше; познал все прелести домашнего и семейного быта. А эти люди лишены даже возможности спокойной жизни. Он глотнул, отпил ещё немного и передал стаканчик–колпачок доку Никите. Док Никита продолжил полезное начинание, и колпачок, в конце концов превратился в ритуальный предмет исполняемого обряда.
— С чего начнём? — спросил Брис, закрывая термос.
— С вопросов, — сказал док Никита. — Надо выяснить, что именно произошло тогда, когда нас разбросало. Ну, и другие вопросы решить бы. Давненько не виделись.
— Тогда я первый! — заявил Леон. Если будут насмешки — ладно, переживёт, но оставаться в неведении он не собирался. — Никита, что ты делал с одеждой — с грязной?
Док Никита встал и отошёл к тому месту в строительной свалке, куда ему парни передавали вещи.
— Ты ничего не видишь, Леон? Хорошо. Придётся тебе поверить мне на слово, пока не вернулась память. Брис тебе уже сказал, что этот город — место, где со временем происходят всякие странности. Странности могут быть блуждающими или закреплёнными. Вот эта конкретная странность представляет собой что-то вроде потока времени. Сунешь в него влажную вещь на секунду — в потоке проходят годы, а значит, вещь я возвращаю сухой. Тут главное — не передержать, иначе одежда обветшает. Нас потому и послали сюда, что мы видим эти временные катаклизмы. Теперь спрошу я. Всех. Меня рядом не было в момент взрыва, когда нас разметало по разным временным уровням. Кто что видел? Что тогда произошло с Леоном?