Пузолло
Шрифт:
Во втором действии, посвященном юности Пушкина, Денис, в кудрявом парике, блистал актерским мастерством, но ему не удалось добиться такого успеха, как большому рыжему коту. Когда после спектакля актеры вместе с ничего не понимающей Верой Георгиевной вышли на поклон, из зала донеслись крики:
— Кота! Маленького Пушкина на сцену! Браво! Пусть кот выйдет!
Гордая Вероника вынесла на руках Пузолло. Восторгу зрителей не было предела.
— Да, кот у тебя действительно замечательный, — сказали Веронике одноклассники после спектакля. — Просто талант! Долго он эту роль репетировал?
— Пузолло? Да
Пузолло и дневник
Однажды Данила Веселов получил «двойку» по математике. Я говорю «однажды», потому что, действительно, плохие оценки в семье Веселовых были редкостью. Я не хочу сказать, что все трое школьников в этой семье были отличниками, но «троек» в четверти не было ни у кого. Если же в редком случае кто-то из ребят приносил домой «два», то первое, что его ожидало — это обиженное лицо Мамы. Плохие оценки своих детей Мама воспринимала как личную обиду и могла даже до самого вечера не разговаривать с виновником. Помимо этого, новоявленного двоечника почти всегда ожидали штрафные санкции со стороны Папы. Если в ближайшие выходные предстоял поход на футбол или в кино, то об этом счастье обладателю «двойки» можно было сразу забыть. И не стоило умолять, просить или хныкать — Папа всегда делал большие глаза и говорил издевательским тоном: «А кто это у нас должен делать уроки? Кто это клятвенно обещал исправить „двойку“? Покажите мне того человека!»
Свой «неуд» по математике Данила получил, к несчастью, на той самой неделе, когда мужской части семейства Веселовых предстояла поездка за город — на рыбалку. К еще большему его ужасу, это произошло в пятницу, и исправить оценку уже не представлялось возможным. Поэтому Данила, мальчик, в общем-то, хороший и честный, начал обдумывать, как бы ему обмануть родителей — хотя бы сокрыть свою «двойку» до воскресного вечера, а там будь что будет. Сначала Данила хотел сказать, что забыл дневник в школе, но подумал, что Мама может послать его обратно в школу за дневником. Потом решил сообщить, что дневники собрали на проверку. Но оставалась еще завтрашняя суббота. Математики в субботу не было, но классный час после четырех уроков был. Данила подумал, что родителям покажется странным, если на завтрашнем классном часе ему не вернут дневник обратно.
Первый, кого увидел огорченный мальчик дома, был Пузолло. Данила машинально погладил кота и вдруг подумал, как было бы здорово, если бы Пузолло сожрал дневник. А почему бы и нет? Ведь жирный котяра с таким удовольствием пожирал тетради и учебники, ведь дневник не менее вкусный, не так ли? В задумчивости Данила снял ботинки и куртку, и тут услышал мамин голос из кухни.
— Кис-кис! — звала Мама Пузолло. — Иди кушать!
Данила метнулся на кухню.
— Можно, я покормлю кота? — спросил он у Мамы.
Мама не увидела ничего странного в неожиданном рвении сына. Она выдала Даниле объемный тазик с кашей, перемешанной с обрезками колбасы и кусочками мяса из вчерашнего супа.
— Отнеси нашей деточке, — сказала Мама, имея в виду кота. — Если не наестся, пусть приходит к мусорному ведру.
Данила с тазиком пошел в комнату мальчиков. Пузолло, задирая голову и мяукая, побежал за ним. Испытывая страшные угрызения совести, Данила встал на табуретку и вывалил весь корм из окна на улицу. От такого вероломства кот разразился кошмарными воплями.
— Не плачь, Пузоллочка, — успокоил его мальчик фальшивым голосом, — у меня для тебя есть кое-что вкусненькое. Смотри, — и он достал из портфеля дневник.
Пузолло обнюхал дневник и возмущенно посмотрел на Данилу. Бумажная пища его сегодня явно не привлекала.
— Ням-ням-ням, — уговаривал Данила кота, подсовывая дневник к его носу. — Смотри, какая вкуснятина. Это гораздо лучше, чем телефонный аппарат или свитер!
Тут ему в голову пришла еще одна идея. Он достал из портфеля оставшийся от школьного обеда бутерброд, вынул кусок ветчины, проложенный между двух ломтей хлеба, и старательно натер им страницы дневника. Пузолло, наклонив голову, внимательно следил за его действиями.
— А ну-ка, кушай, — приказал Данила коту. — Всё равно больше ничего не получишь!
Пузолло еще раз обнюхал дневник. Видимо, в «ветчинном» варианте он понравился ему гораздо больше. Так или иначе, но кот медленно и неторопливо начал жевать страницы.
— Быстрее, быстрее, Пузоллонько, миленький, — подгонял его Данила, глядя на часы. — Сейчас Роберт из школы придет!
От дневника осталась меньшая часть, когда в прихожей послышался громкий голос старшего брата. Нужно было спасать ситуацию. Данила ринулся в прихожую.
— Ой, Роберт, привет! — преувеличенно радостно начал он. — Как дела?
— Нормально, — удивился брат. — А чего ты спрашиваешь? Утром же вроде виделись и в школе раз пять. Вроде за это время ничего такого не успело случиться.
— Послушай, — зашептал Данила, — я с тобой по секрету хотел поговорить.
— Ну пойдем в комнату, — сказал Роберт.
— Нет, — Данила схватил брата за руку, — я только хотел спросить. Что у вас за девочка в классе учится — пухленькая такая, с косичками, красные кроссовки носит?
Это была единственная одноклассница Роберта, которая пришла Даниле на ум в данный момент.
— А, эта страшила наша, Галька Сидорова, — сказал удивленный Роберт. — Да дура одна. Может, конечно, если бы эти косички не носила… но вообще полная дура. А что?
Даниле уже было нечего терять.
— Да нравится она мне, — сказал он.
— Галька? — обалдел Роберт.
— Ну да, — сказал Данила, краснея.
Роберт с минуту смотрел на младшего брата, не зная, что сказать. По расчетам Данилы, Пузолло тем временем должен был почти доесть дневник.
— Знаешь что… с ума вы все посходили, — заявил Роберт наконец. — Ничего, что она тебя на шесть лет старше?
— Ничего, — сказал Данила.
— А то что она главная уродина в нашем классе, тоже ничего?
Данила молчал.
— Задолбали вы меня все со своими любовями, — сказал Роберт обреченно. — Вероника каждый вечер своим Дэннисом мозги засоряет, теперь ты. Дэннис хотя бы приятный мальчик. А чем тебе Сидорова нравится, я не понял?
Данила и здесь решил промолчать.
— И что ты от меня теперь хочешь? — поинтересовался Роберт. — Хочешь, чтобы я ей сказал про твое увлечение?