Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3
Шрифт:
— Что вы имеете в виду?
— То, что и сказал: жизнь не имеет смысла.
Доктор ничего не ответила.
— Пока об этом не думаешь, — продолжал коммерсант, — еще ничего. Пока занят, вертишься, не бросается в глаза. Но рано или поздно это становится все яснее. И тогда уже никуда не деться. Что вы так смотрите?
— Мистер Саммерс, — медленно произнесла доктор, — помните, когда-то вы говорили о головоломке?
— Нет. Почему я должен это помнить?
— Потому, что раньше вы верили, что жизнь напоминает головоломку и считали, что следует уметь собирать ее части.
— Я всю жизнь притягивал факты за уши. Приукрашивал, подтасовывал, нес всякую чушь — чтобы только убедить себя в своей удаче. Самообман — и больше ничего. Реальность в своем натуральном виде — это такое…
Он изобразил плевок.
— Ну, что? Хотите что-то еще спросить?
Доктор пристально смотрела ему в глаза.
— Боитесь, что я наложу на себя руки? — поинтересовался коммерсант.
— Не боюсь, — ответила она, — но, тем не менее, я обязана спросить вас об этом. Не приходили ли вам мысли о смерти, мистер Саммерс?
Коммерсант издевательски поднял бровь.
— А вы знаете кого-нибудь, кому они не приходили?
И, когда доктор Бэнкс ничего ему не ответила, продолжил:
— Разумеется да.
— Что «да»?
— Приходили. Как приходили вам, Маллоу и всякому другому человеку, если только он не идиот от рождения.
— И что же?
— По-моему, вы надеетесь, доктор Бэнкс, а? Вы же спрашиваете у меня, что должны спрашивать. А про себя потихоньку надеетесь, что я и в самом деле освобожу вас от хлопот. Нет? — коммерсант с интересом смотрел на нее. — Ну, это вы врете. Впрочем, все врут. Так вот что: не надейтесь. Мысли о смерти мне, само собой, приходили, они мне нравятся, но мне не нравится несколько вещей.
— Что же это за вещи? — спросила доктор Бэнкс.
Коммерсант устроился удобнее. Прикурил вторую сигарету от первой, смял окурок в горшке.
— Вот например, — сказал он, — предположим, я это сделал. Только предположим, доктор. Вообразите, что будет с мисс Дэрроу. Она наверняка первая наткнется на то, что от меня останется. Ей придется со всем этим возиться. Объясняться с соседями. Уговаривать нашего безупречного отца Эбендрота, что произошел, мол, несчастный случай. Добиваться, чтобы меня зарыли, как положено, хотя мне на это будет совершенно наплевать. За что ей это? Она-то не виновата. Потом Маллоу. Это просто свинство с моей стороны оставлять его вот так.
— Вы так думаете?
— А вам очень хочется думать, что я только о себе и думаю?
Доктор продолжала смотреть на него своими пронзительными глазами.
— Продолжайте, мистер Саммерс, — обычным вежливым тоном сказала она. — Пожалуйста, продолжайте.
— Так вот, — охотно сообщил коммерсант, — станут ходить сплетни. Знаете, как это бывает? «То ли он украл, то ли у него украли, в общем, грязненькая история». Ну, не могу же я так с ним поступить. Реши он съехать, сдать дом станет невозможно, бизнес он погубит — ну, и так далее.
— Звучит здраво.
— Да, и между прочим! — спохватился Саммерс. — Я не уверен, что там получу такое уж облегчение. Скорее всего, и на той стороне меня поджидает какая-нибудь дрянь. Тем более, что… — он помолчал — …тем более, что надо быть полным… э-э, я хотел сказать, это трусливый выход.
— Ваши слова обнадеживают, — заметила доктор. — Тогда я задам вам последний вопрос. Вы ведь понимаете, что так дальше нельзя?
Коммерсант выпустил длинную струю дыма. Стряхнул пепел.
— Да что вы? — спросил он невинным тоном. — Действительно нельзя?
— Нет, нельзя, — жестко ответила доктор Бэнкс. — Мистер Халло вот уже третью неделю ходит ко мне за успокоительными каплями. Мики вас боится. Мисс Дэрроу подавлена, и я никогда раньше не видела ее в таком угнетенном расположении духа. Кроме того, вы представляете себе состояние вашего партнера, который обратился ко мне за помощью?
Саммерс молчал.
— Значит, нельзя? — поинтересовался он после непродолжительного молчания. — А как можно? Вы сейчас мне расскажете, как можно? У вас есть предложения?
— Предложения, мистер Саммерс, должны бы у вас, — отрезала его собеседница. — Как вы собираетесь жить дальше?
Коммерсант возвел очи потолку.
— Господи, что же вы ко мне прицепились! Я должен сам знать, как мне жить, это мои проблемы — спасибо, знаю. Я ничего у вас не просил. Что вам от меня нужно?
— Я хотела бы услышать ответ на свой вопрос, — повторила доктор Бэнкс. — Что вы собираетесь делать?
Он пожал плечами.
— Что-нибудь буду. Как-нибудь дотяну, что там мне осталось. По-моему, этого вполне достаточно. Все, доктор?
Некоторое время длилось молчание.
— Очень жаль, — произнесла, наконец, доктор Бэнкс. — Правда жаль слышать от вас такие вещи, мистер Саммерс.
— Да ну, все равно. В конце концов, прав был другой мой знакомый: все мы просто песчинки, пылинки, дробинки, или как там было.
— Да? — доктор вздернула бровь. — Ну что же, раз вам все равно, это упрощает дело.
Она встала, взяла саквояж.
— Вы страдаете припадками ярости, во время которых склонны к насилию. Припадки эти усиливаются. Близкие вас боятся. Ваше состояние можно охарактеризовать как подавленное. Ваши слова относительно самоубийства звучат здраво, но, к сожалению, именно самоубийцы чаще всего говорят подобные здравые вещи. Вам необходима помощь. Пожалуйста, собирайтесь.
— С восторгом, — отозвался коммерсант. — Что, думали напугать? Да с такой жизнью только в сумасшедшем доме и можно почувствовать себе в здравом уме!
— Прекрасно, — произнесла доктор. — Мистер Маллоу!
М.Р., появившийся что-то слишком быстро, подошел к кровати.
— Сэр, — сказал он бодро, — ну, только не дергайтесь. Мы с доктором подумали… Короче говоря, есть одно милое местечко. Озеро. Парк. Библиотека. Там хорошо.
Несколько секунд длилось молчание. Затем Саммерс поднял взгляд на компаньона. Дюк посмотрел на доктора Бэнкс. А доктор пожала прямыми плечами.