Пять минут до понимания
Шрифт:
Нагнать злодея удалось лишь спустя минут пять.
Миновав череду киосков, мужик вышел к дороге, достал телефон. Момент был подходящий.
– Держи вора!
– заорала Ольга, бросилась на похитителя, дернула за куртку и тут же отскочила на безопасное расстояние.
– Он украл кошелек. Люди добрые помогите! Держи вора! Милиция! Милиция! Ми-ли-ци-я!!!
Не ожидавший нападения мужчина обернулся. Люди вокруг шарахнулись в стороны. Но не разбежались, остались глазеть на дармовое развлечение. Добровольцев-помощников, само собой, не нашлось. Зато доброхотов, призывающих милицию, хватило с
– Милиция! Милиция! Держи вора! Он украл кошелек. Держи вора! Милиция! Милиция! Ми-ли-ци-я!!! Заткнусь, сука! Заткнись!
Чужие голоса, собственный крик, шипение седого, рев транспорта, мат слились воедино и отгородили от мира. Что произошло дальше, Ольга узнала позднее. Оказывается, она, будто боксер на ринге, короткими прыжками выбирала дистанцию между собой и седым, и наотмашь лупила противника сумкой по спине, голове, ногам, чему придется. Экзекуция, правда, длилась недолго. Мужик исхитрился перехватить сумку и дернул резко на себя. Но этим он только усугубил свое положение. Ольга не упала, спасла хорошая реакция - пальцы сами разжали кожаный ремешок, но от неожиданности и страха завопила:
– А-а-а-а...убивают...- и...бросилась в новую атаку. В ход пошло последнее средство: ногти, из коих злоумышленника вырвала только подоспевшая, наконец, милиция.
– Вы правы, - Ольга кивнула.
– Особенно, хочу отметить, что совершая противоправные действия, вы не были уверены в вине гражданина Исаева. Также вас никто не уполномочивал задерживать преступника и, подчеркиваю, избивать его. Любой другой человек, заподозрив неладное, просто позвонил бы 102.
– Я хотела, но мужик уходил...
– Это не повод для драки. Благодарите Бога, что все обошлось, и вы не пострадали. Исаев - тот еще тип. Вы здорово рисковали.
Через пару минут Ольга сидела на лавочке в ближайшем от отделения сквере. Напряжение схлынуло, начался откат и от сдерживаемых рыданий плечи тряслись, словно в лихорадке. Но расслабляться было рано. Предстояло еще как-то добраться домой. В грязном пальто, порванной по шву юбке, с дырками на колготах - путешествие обещало массу впечатлений.
Тягостные размышления оборвал телефонный звонок. Митя!
– Я здесь. Рядом...- из темноты появилась невысокая коренастая фигура.
– Ну, вот...очередное свидание превратилось в фарс...- Ольга вздохнула тяжело.
– Не везет нам, определенно не везет.
– Я все видел, но не смог из-за толпы к тебе пробиться...
– Какое это имеет значение...Спасибо, что подождал.
– Нам спасибо много, нам рубля хватит.
– Что?
– Поговорка такая есть.
– А-аа...Я туго соображаю. Отвези меня, пожалуйста, домой. Нет, лучше к Лопухиной. Я сейчас ее предупрежу...
*
– Хорошо, что вы пришли сразу же, - сказала Лопухина.
Ольга пожала плечами:
– Вы велели в случае осложнений обращаться немедленно. А тут такое. Все-таки напрасно я вас послушалась. После гипноза стало только хуже. Раньше меня донимали предчувствия, а теперь я уже бросаюсь на людей.
– Ольга, побойтесь Бога! Причем тут гипноз? Тем паче, сеанс пришлось прервать. Вы сопротивлялись, будто я - маньяк-насильник, а потом нарушили все рекомендации. Вместо того, чтобы ехать домой, отдыхать и не нервничать, отправились развлекаться с Митей, довели себя до обморока, но и тогда не остановились, а понеслись в Чернигове на переговорах. Стоит ли удивляться последствиям?
Спорить было глупо.
– Вера Ивановна, простите. После сегодняшних приключений, я сама не своя.
– Догадываюсь.
– Мне страшно.
– Тогда, наверное, самое время расставить точки над "i".
– То есть?
– Я знаю, что между вами и Василенко был конфликт, и что до визита ко мне вы устраивали сцены, мотали полковнику нервы, отравляли жизнь.
Слушать несправедливые обвинения не было ни желания, ни сил:
– Все было не так. Андрей Петрович первым начал войну. Он унизил меня, оскорбил, хотя я пришла с добрыми намерениями. Про его отношения с моей родственницей я узнала позднее, когда прочитала дневник и, что уж греха таить, действительно, несколько раз довольно жестко высказала старому хрычу свое мнение. Но зло должно быть наказано. Василенко издевался над женщиной, которая любила его всю жизнь. Он даже пытался обобрать ее. Правда, я не очень поняла как именно.
Лопухина пожала плечами:
– Плевать на прошлое. Давайте, говорить о настоящем, в котором вы на основании старушечьих россказней и в угоду ущемленным амбициям чинили самосуд и третировали пожилого человека.
– Я...я...
– Вы скандалили, оскорбляли, а потом, узнав про меня и Андрея, явились на прием и рассказали про предчувствие и убийство. Я, конечно, была в ужасе. Но едва выяснилось, что вы - та самая молодая соседка, на которую жаловался Андрей, как все встало на свои места. Вам хотели с моей помощью причинить Василенко очередную порцию неприятностей. Ведь любая нормальная женщина непременно слила бы информацию. Однако я поступила иначе и уберегла Андрея от лишних потрясений. Мало того, начала свою игру.
Первым делом следовало разобраться: насколько агрессивны ваши намерения. Оказалось, весьма. Чтобы задевать и унижать Андрея, вы, невзирая на занятость и молодой возраст, проводили массу времени в нашей пожилой компании и даже приняли участие в совершенно дурацкой афере. Только сполна проявив враждебность, вы успокоились.
– Значит, все это время вы меня обманывали?
– Да.
– Я думала, а вы...
– Ольга, вы не думали! В состоянии, приближенном к неврозу, мозг не работает рационально, а плодит химеры вроде "предчувствий" и толкает к странным поступкам. Поэтому, второй моей задачей было помочь вам "выпустить пар". В чем, в память о старых грехах, самоотверженно помог мне Андрей.
– Какое лицемерие!
– Это была терапия. И успешная. Вы сорвали зло, успокоились, легко согласились не общаться с Андреем и сдержали слово.
Ольга опешила. Трактовка недавних событий была слишком неожиданна.
– Но...
– Пожалуйста, не спорьте. Свое мнение вы знаете, попробуйте услышать чужое. Тем паче, профессиональное.
– Хорошо, молчу.
– Вы даже согласились на гипноз, и я уже надеялась, что дело идет к поправке. Но сегодняшние события показали истинное положение дел. Весьма и весьма неутешительное.