Пять невест и одна демоница
Шрифт:
Тут мошка отлипла ото рта и вылетела, чтобы упасть на черную сталь ритуального кинжала. Рука дернулась, и мошка слетела.
Аккурат в пылающий круг.
Туда, когда должна была упасть жертва.
Ричард застонал.
А вот сила вновь пришла в движение, с каждым поворотом ускоряясь все сильнее. Натянулись жгуты, связывавшие её с Ричардом. А он, наконец, вспомнил, что должен был сказать.
Поздно.
Врата схлопнулись. И силовой поток ударил, опрокинув Ричарда на спину. Загрохотал доспех.
И последней мыслью было: зря он так с работорговцами.
Вариант ведь…
Аш-Найет, старшая демоница, Владычица Огненных пустошей, проснулась от ощущения близости прорыва. Она потянулась, подставляя гибкое свое тело лучам Хароса. Зевнула и лениво прищурилась, вслушиваясь в то, как трещит ткань мироздания.
Кто бы ни пытался пробиться, он был силен.
Аш-Найет наблюдала, как медленно разрастается трещина, сквозь которую проникают тончайшие нити заклятья. Под жесткими лучами Хароса, они обретали плотность.
Демоница отступила.
Подумала, что было бы забавно сунуть в заклятье кого-то из низших, но желание было не настолько сильным, чтобы искать подходящего демона. Нитей становилось больше.
Они качнулись.
И все повернулись к Аш-Найет.
– Ну нет, – сказала демоница. – Он ведь не всерьез?
Голос её хрипловатый заставил нити качнуться, а затем броситься к той, кого они полагали жертвой. Прикосновение обожгло, заставив демоницу зашипеть от злости и боли. Она рванула было, разрывая нити, но те спеленали её, оставляя на медной красной коже белые пятна ожогов.
Шипение сменилось ворчанием. Острый коготь перерубил одну нить, но та спешно восстановилась. Выходит, тот, кто сотворил заклятье, был не просто очередным ничтожным человечком, решившим, что силы дара его хватит, чтобы поймать демона?
Нити спешили опутать.
Окутать.
Лишали возможности двигаться. И Аш-Найет с ужасом, которого не испытывала, пожалуй, со времен своего сотворения, поняла, что еще немного и чужая воля вырвет её из родного мира. Она заревела во всю глотку, дернулась, но нити оказались крепкими.
– Пр-р-роклятая кровь!
Ее рык заставил задрожать окрестные скалы. И кто-то мелкий, ничтожный мелькнул где-то там, вдали, спеша скрыться в какой-нибудь расщелине.
Что делать?
Провал становился ближе. И ближе.
Нити заклятья тащили её, бьюшуюся, но такую вдруг отвратительно беспомощную. Аш-Найет издала утробный низкий рык, на который сама земля ответила вибрацией. На красном камне оставлись следы её когтей, но и только.
Рывок.
И вот уже всепожирающей пастью нависло окно портала. Из него тянуло холодом. И Аш-Найет осознала вдруг, что её сейчас выдернут из мира.
Её!
Сотрясательницу мира! Младшую дочь Младшего бога!
Не бывать этому!
И собрав все силы, пробудив внутри тела ярость, которая когда-то помогла ей выжить, Аш-Найет рванулась. Именно в этот миг, будто ощутив силу гнева её, путы ослабли.
А с порталом произошло что-то определенно не то. Она, правда, не знала, что именно. Тот вдруг задрожал, сузился, почти схлопываясь, а после раскрылся, вбирая в себя силу Аш-Найет.
Её рывок позволил разорвать нити.
Скатиться.
И Аш-Найет с небывалой поспешностью, которую кто-то мог бы принять за страх, и был бы всецело прав, рванула к алым скалам, что возвышались в отдалении. Она бежала, подгоняя себя ударами гибкого хвоста, желая одного – забиться в какую-нибудь щель и там сидеть, пока не уберется этот проклятый, трижды проклятый, маг.
И даже потеря части сути, силы своей, которая осталась в тенетах заклятья, не показалась ей сколь бы то высокой ценой.
Она услышала, как схлопывается портал, закрывая пробой в мире, и все одно забилась в пещеру, облюбованную каким-то мелким ничтожным демоном. Его Аш-Найет сожрала.
Это всегда помогало ей успокоиться.
Вот так, спокойно, она и досидела до заката. И уже после, выбравшись на ледяные равнины – Харос остался на небесах молочно-белым глазным яблоком – решила, что день был, конечно, поганый, но она жива.
А это многое значит.
Что до силы… ночная охота и пара полуночных тварей помогут ранам затянуться.
На следующий день, сытая и вполне успокоившаяся Аш-Найет окончательно позабыла о постигшей её неприятности.
Уже потом я поняла, что смерть моя была под стать жизни – бессмысленной и на диво бестолковой. Неудачной еще.
Потом.
Но тогда-то я как раз ничего и не думала.
Вообще.
Разве думающий человек попрется в полуразвалившуюся многоэтажку, застывшую на окраине города этаким памятником чьим-то несбывшимся мечтам? И думающий человек точно не станет подниматься на девятый этаж, да еще спешно, пока солнце не зашло.
И становиться на краю.
– Жорка, боком стань! – крикнул Сенька, поднимая камеру. – И морду сделай вдохновенную!
Я попыталась. Вот честно. Вдохновению несколько мешала усталость и желание, чтобы эта пытка скорей закончилась.
– Да вдохновеннее… руки подними! Вот!
Моделью я никогда не была. А кем была? Затруднительно сказать. Кем может стать ребенок, которого родная матушка обозвала Жоржеттой. Ага. Жоржетта Ивановна Сидорчук. Чудесное сочетание.
Изысканное.