Пять отвлекающих маневров
Шрифт:
— Не знаю, мистер Фергюсон, помните ли вы меня. Моя фамилия Уимзи. Мне кажется, мы с вами однажды встречались у Боба Андерсона.
— Да, конечно. Входите. Когда постучали в дверь, я было подумал, что это принесли фунт колбасы или явился посыльный из лавки зеленщика. Боюсь, здесь небольшой беспорядок. Я на пару дней уезжал, а миссис Грин никогда не упустит случая хорошенько прибраться в моей берлоге. В результате мне пришлось потратить пару часов на то, чтобы все вновь оказать на своих местах, — он
— Ну вот, а тут врываюсь я и прерываю процесс, когда в лишь приступили к работе.
— Да ничего. Вы мне не помешаете. Выпьете что-нибудь?
— Нет, благодарю. Я уже недавно выпил. Продолжайте, не обращайте на меня внимания.
Уимзи снял со стула несколько книг и какие-то бумаги и уселся, а Фергюсон вернулся к созерцанию огромного холста, изображение на котором живо напомнило Уимзи о злой пародии Грэхема — деревце со скрюченными корнями, его отражение в воде, гранитная глыба и голубая даль. Нарочитая декоративность и нереальность.
— Ездили в Глазго, на вернисаж?
— Да, пробежался по выставке.
— Ну и как?
— Неплохо, — Фергюсон выдавил на палитру немного зеленой краски. — Крэйг представил несколько удачных работ, одна приличная есть и у Дональдсона. Но вообще, как обычно, собрание посредственностей. На самом деле я отправился взглянуть на Фаркухарсона.
Мастер добавил каплю алого вермильона в полукруг масла на палитре и, по-видимому, решив, что это пока все цвета, которые потребуются ему для работы, взял несколько кистей и начал смешивать краски.
Уимзи задал еще несколько вопросов о выставке и затем небрежно заметил:
— Значит, теперь у вас нет соседа.
— Да. Но я не могу сказать, что остро переживаю потерю. Кэмпбелл и я никогда не были большими друзьями… хотя, я бы пожелал ему другой смерти.
— Все это очень странно, — сказал Питер. — Полагаю, к вам уже заходили полицейские со своими обычными вопросами?
— Да. Похоже, можно считать, что у меня есть алиби. Слушайте, Уимзи, вы ведь разбираетесь в таких вещах. Уже установлено точно, что он… что это был не несчастный случай?
— Боюсь, так и есть.
— А почему полицейские так решили?
— О! Ну, я человек, как вы понимаете, посторонний, а полиция, конечно же, не выдает своих тайн. Но, по-моему, это связано с тем, что время смерти несчастного, согласно заключению врача, не совпало с моментом его попадания в реку. Он вроде бы умер раньше. И прочие разговоры в том же духе.
— Понятно. Я слышал что-то про сильный удар по голове. И что? Вроде как кто-то подкрался, пристукнул его и ограбил?
— Что-то, наверное, в этом роде. Хотя, естественно, полиция не может точно сказать, ограбили ли его, поскольку неизвестно, были ли у Кэмпбелла при себе наличные. Думаю, они должны справиться в банке и так далее.
— Вот так и гуляй после этого по окрестностям, да?
— Ну, не знаю… Наверное, какой-нибудь парень притаился в холмах и поджидал свою жертву.
— Хм, но почему все так сложно? Нет бы просто упасть на камни и разбить себе голову? Может быть, все-таки так все и произошло?
Уимзи громко застонал про себя. Необходимость постоянно вилять и уходить от прямых ответов начинала утомлять его светлость. Каждый, с кем он беседовал, хотел знать одно и то же. Лорд попытался в очередной раз обойти опасную тему:
— Точно сказать не могу. Но вообще, эта идея кажется наиболее правдоподобной, не правда ли? Если хотите, спросите мнение доктора.
— Он скажет не больше вашего.
Наступила тишина. Фергюсон продолжал наносить мазки на холст. Питер заметил, что художник работает скорее машинально, и не удивился, когда тот внезапно бросил палитру на стол и, повернувшись к гостю, резко воскликнул:
— Слушайте, Уимзи! Скажите-ка мне кое-что. И не притворяйтесь, что вам ничего неизвестно, ведь вам известно! А полиция уверена, что Кэмпбелл умер тем же утром, когда обнаружили его труп?
У его светлости появилось ощущение, словно он пропустил удар под дых. Что может заставить человека задать подобный вопрос? Муки нечистой совести? Не зная толком, что на это сказать, Питер попросту повторил свои мысли вслух:
— А чем вызван такой вопрос?
— А почему нельзя мне прямо ответить?
— Э-э, — протянул Уимзи. — Просто этот вопрос звучит чертовски странно. То есть… И, кстати… Ну конечно! Наверно, вам ничего не сказали о картине?
— О какой еще картине?
— О картине, которую писал Кэмпбелл. Когда обнаружили тело, краски на ней еще не просохли. То есть утром художник должен был быть живехоньким, иначе он не смог бы взять в руки кисти. Ведь вы не можете со мной не согласиться?
— А-а-а, — Фергюсон вздохнул с таким облегчением, будто у него с души свалился камень. Он снова взял в руки палитру. — Нет, не говорили. Что же, тогда я больше не имею вопросов.
Мастер отступил на пару шагов и оценивающе взглянул на холст, подняв повыше голову и полуприкрыв глаза.
— Но почему вы спросили о времени преступления?
Фергюсон замялся. Он взял мастихин и принялся счищать всю краску, которую только что наложил.
— Полиция все пристает со своими вопросами, вот я и подумал… Послушайте! — художник приблизил лицо к холсту и продолжил скоблить, не глядя на Уимзи. — Может быть, вы дадите совет, как мне быть?
— О чем это вы? — удивился Питер.