Пять попыток вспомнить правду

Я с трудом открыла глаза.

Где я?

В голове стоял странный гул, заглушающий все мысли. Зрение поначалу было нечётким, перед глазами всё расплывалось цветными пятнами, но постепенно я проморгалась и сфокусировалась на окружающей обстановке.

Комнату не узнала. Через большие окна проникали солнечные лучи, ложась почти горизонтально, но даже в мягком золотом свете спальня казалась чуждой и неуютной. Однако это — не самое страшное. Самое страшное, что

когда я попыталась сообразить, что здесь делаю, то не смогла вспомнить не только вчерашний день, но и… вообще ничего!

Кто я?

В душе поднялась паника, я судорожно попыталась вспомнить хотя бы своё имя… Но ничего. Ноль. Чистый лист. По телу пополз холодок, постепенно заковавший меня в ледяную корку ужаса. Светлая комната теперь казалась едва ли не тюрьмой, и я усилием воли заставила себя не паниковать раньше времени и для начала оглядеться.

Итак, на что указывает интерьер спальни? Обстановка богатая, на стенах — шёлковые обои, вокруг резная мебель из тёмных пород дерева. Я осторожно поднялась с постели, встала босыми ступнями на отполированный паркет и тут же вздрогнула — на стопах было несколько неприятных порезов и ссадин. Сделала несколько шагов в сторону инкрустированного перламутром трюмо. В ногах появилась слабость, а голова начала кружиться.

Зеркало!

Отражение я не узнала. Это было странно и жутко одновременно — на меня смотрела чужачка. Симпатичная чужачка с очень светлыми волосами и небесно-голубыми глазами. Бледная жемчужная кожа, некрупные черты лица, тонкие брови — добавить немного макияжа, и получилась бы настоящая красавица. Я подняла руку и коснулась правого виска, по которому змеилась странного вида вязь голубого цвета. Потёрла пальцами, но она не стёрлась и даже не размазалась — похоже, въелась глубоко в кожу… или даже стала её частью.

Что это?

Кружевной манжет закрытой сорочки немного натянулся и обнажил зеленоватый синяк. Удивлённо посмотрела на своё тонкое запястье, а потом задрала рукав. Все мои руки покрывали застаревшие и свежие кровоподтёки.

Отвратительнейшее предчувствие захлестнуло солёной волной, и на секунду показалось, что я тону в океане страха. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. Внимательно осмотрела отражение в зеркале и заметила изжелта-синюю полосу на шее, словно кто-то душил меня удавкой. Красноречивые отметины на ногах свидетельствовали о том, что меня связывали. Возможно, не единожды.

Почему?

Я заозиралась в поисках ответов. Комната явно была нежилая. Ни безделушек, ни милых женскому сердцу баночек-скляночек, ни картин… Трюмо — пустое, как и часть шкафов. Лишь в одном висит пышное нежно-голубое платье с открытой спиной, рядом — тёплый бархатный халат. Из обуви — только расшитые жемчугом туфельки.

Пока осматривала комнату, в висках бешено стучала кровь. Я изо всех сил пыталась найти хоть какую-то подсказку, зацепиться хоть за что-то, но в памяти было пусто. Ни единого воспоминания, только серое, невыразительное ничто.

Ещё раз внимательно изучила своё тело. Синяков полно, но вот что странно — боли не было, даже когда я касалась самых ярких из них.

Ладно, оставим пока.

Одна из двух дверей вела в ванную комнату, там я умылась и ещё раз рассмотрела себя в зеркало. Снова ничего не вспомнила при виде своего лица. Вернулась в спальню и выглянула в окно. Оказалось, что проснулась я на закате, солнце плавно опускалось за горизонт, и в его нереальном свете окна казались раскалёнными докрасна. Захотела выйти на балкон, но не смогла. Решётка. Да и куда там выходить? Судя по всему, эта сторона здания возвышалась над обрывом.

Вторая дверь, ведущая из спальни, заперта. Это не вызвало никакого удивления, словно подсознательно я ожидала, что так и должно быть. А когда по ту сторону раздались шаги, я инстинктивно сжалась и отступила назад. В замочную скважину с тихим лязганьем вошёл ключ, щёлкнул замок, и дверь отворилась.

— Ты уже встала? Как себя чувствуешь, Гвен?

Вошедший мужчина вызвал приступ паники и шока. Я в неверии замерла, глядя в его залитые чернотой глаза без белков. Они сияли как два инфернальных огня на аристократическом, привлекательном лице. Густые чёрные брови вразлёт, длинные ресницы, точёные скулы, жёсткий изгиб тонких губ, волевой подбородок. Ростом незнакомец был куда выше меня, и сейчас его обсидиановые, вселяющие ужас глаза смотрели на меня сверху вниз. У него на виске тоже была похожая вязь, только рисунок отличался от моего.

Я сделала ещё один шаг назад, боясь заговорить с ним. Вспомнить ничего не могла, но интуиция выла сиреной: это он оставил на моём теле синяки, это он запер меня здесь и это он лишил меня памяти!

Нервно сглотнула и отпрянула снова, когда он сделал шаг навстречу. О нет! Я даже в другом конце комнаты не чувствовала себя в безопасности. Всё в незнакомце выдавало повадки хищника — и разворот плеч, и пышущая силой фигура, и немигающий взгляд. Буравящий, гипнотический взгляд двух чёрных бездн, провалами зияющих на его лице. Сквозь них на меня смотрела сама смерть.

Кто он?

— Опять ты за своё… — хмыкнул он. — Я тебе не враг, Гвен.

Натянутые нервы полопались, хлестнув по сознанию тонкими плетями.

Враг!

Ещё какой враг!

Чутьё не обманешь, ведь стоило только взглянуть в залитые безжалостной чернотой глаза, как меня окатило волной холода, который хлынул внутрь и застыл там, сковав душу.

— Ничего об этом не помню… — тихо проговорила я, догадываясь, что он и устроил мне амнезию. Судя по всему — насильственную.

— Это для твоего блага, Гвен, — вздохнул он. — Ты, разумеется, не поверишь, но это так.

— А синяки? — осипшим голосом спросила я. — Тоже для моего блага?

— Да, — подтвердил он, не сводя с меня страшного взгляда.

— В таком случае у нас очень разное представление о благе, — тихо ответила ему, отшагнув почти к самой постели, и только потом подумала, что это глупо.

Загнала себя в угол между кроватью и стеной. Незнакомец словно прочитал мои мысли и криво улыбнулся. Снисходительно? Насмешливо? Горько? Пугающие чёрные глаза не позволяли читать эмоции вошедшего, и это вселяло только больше страха.