Пять простых шагов
Шрифт:
Моя западносибирская лайка Вогул появилась у нас в доме, когда мне было 17 лет. Я была очень инициативным, но одновременно очень послушным подростком, для которого слово родителей было законом, особенно очень строгого папы. Строгость папы была несколько необычного толка — так как он по роду работы довольно редко бывал дома, то по возвращении компенсировал свое отсутствие тем, что карал всех особо отличившихся за время его отсутствия, не особо входя в подробности. К тому же, удовлетворившись моими рыданиями и видимым раскаяньем, он никогда не снисходил до того, чтобы проконтролировать мои дальнейшие действия, что вполне устраивало и меня, и маму. С одной стороны демонстрация строгости, а с другой — послушания. Главное —
Вогул был с самого рождения ярким претендентом на роль лидера, но мне удалось вовремя вмешаться, когда ему было 10—11 месяцев (тот самый знаменитый переходный возраст). Не скажу, что у меня в 17 лет был достаточный опыт и четкие представления о том, как надо действовать, да и спросить было некого, так что действовала я исключительно по наитию. Если бы мне довелось работать с такой собакой сегодня, то результат был бы достигнут не за 2 месяца, а за 2 дня, да к тому же гораздо более легким и приятным для нас обоих и для окружающих способом. Важно то, что желаемый результат был достигнут и проблем с послушанием у меня с Вогулом не было..
Но до самой старости он сохранил неприятную особенность: скулить, оставаясь в одиночестве. Не думаю, что даже со своим сегодняшним опытом я бы смогла справиться с той ситуацией, вся сложность которой заключалась в том, что, безоговорочно признав мое превосходство, Вогул не мог взять в толк, почему я не протестую против папиных (не всегда справедливых, но всегда очень громких) воспитательных действий. Положение усложнялось тем, что папа никогда не связывался с Вогулом, делая вид, что не замечает его дерзостей. Как же можно, чтобы более слабый, позволяющий с собой всяческие «шалости» со стороны собаки, командовал более сильным, которому собака полностью доверяет и подчиняется. Ситуация, абсолютно неприемлемая для собаки, стала причиной постоянного стресса и, как следствие, вызвала невроз.
Собака — это всего лишь собака и ей чужды соображения приличия и человеческой морали, по которой уважение к старшему по возрасту является естественным, даже если старший неправ и даже немощен физически. Невозможность выстроить понятную для собаки простую иерархическую цепочку совершенно естественно вызвала у собаки невротическое состояние. К сожалению, владельцы чаще, чем кажется, создают ситуации, являющиеся для собаки неразрешимыми и поэтому стрессовыми. Очень часто такие неприятные явления, как нечистоплотность, проблемы с аппетитом и многие другие вызываются не физическим заболеванием, а сильным стрессом. К сожалению, собака не может сказать владельцу, что находится в ситуации, разрешить которую сама не в состоянии.
Одной из сложных ситуаций является появление в доме нового взрослого члена семьи. Если ситуация с рождением ребенка собаке ясна и даже воспринимается положительно, так как появление в стае-семье детеныша является признаком развития, а значит, силы, то приход со стороны еще одного, особенно однополого с собакой существа воспринимается ею неоднозначно. С позиции члена собачьей стаи появление новой взрослой собаки требует немедленного и недвусмысленного определения статуса этой собаки в стае. Причем новичок может быть угрозой прежнему положению собаки, если она не вожак, а от вожака требуется незамедлительное и отчетливое подтверждение своей позиции лидера. Хотите верьте, хотите нет, но большинство собак являются лидерами в своей человеческой стае, просто людям удобно не связываться с собакой и они мирятся даже с неприятными проявлениями собачьего диктаторства. Если лидером является человек, то проблем гораздо меньше. У нас дома, например, можно привести чужую взрослую собаку или кошку — собаки воспринимают это без восторга, но спокойно, так как это я и дочка определяем, как нам жить. Тем не менее иногда возникают неожиданные ситуации, и только привычка внимательно наблюдать и анализировать поведение собак позволяет принять правильное решение. Иногда, правда, это дается с трудом.
Так, в нашей жизни был один период, когда я на несколько лет уехала из дома, получив предложение поработать в Европе. Это было в начале 90-х годов, которые для нашей семьи, как и для большинства других семей в нашей стране, не были легким временем.
Впервые после отъезда я приехала домой на несколько дней через 8 месяцев. За это время в доме появились 3 молодых шнауцера в возрасте от 6 до 7 месяцев. Так как я, естественно очень скучала не только без мужа и дочки, но и без собак, то одним из первых желаний было желание погулять с собаками. Сказано — сделано.
Первый щенок взят на поводок, выведен на улицу а дальше…
Дальше началось что-то абсолютно непотребное. Собака-подросток, которая только что была бодрой и даже вполне нахальной, ползет сзади в пыли, зажмурив глаза и выражая всем телом совершеннейший ужас. Не помогли ни ласковые слова, ни поглаживание, ни уговоры, собачка просто ушла, как это можно сейчас говорить, в астрал. Списав такое поведение на плохое самочувствие, я взяла другую собаку.
С тем же успехом.
Третий молодой шнауцер с многообещающей кличкой Бравый повел себя точно так же, и я даже воздержалась от того, чтобы назвать его при людях по имени. После позорного возвращения домой мы с Машей стали пытаться понять, что же произошло. Сообразили не сразу, но когда до нас дошло, мы восхитились воспитанностью наших собак. Восстанавливая ситуацию, мы поняли, что совершили ошибку.
Старшие собаки прекрасно знали, что я старшая в семье, так как Маша, несмотря на ее значимость, — моя дочь, а значит, уже младший лидер. Есть еще мой муж, но он у нас человек мягкий и собаки воспринимают его как друга. Щенки родились и выросли без меня, и Маша была для собачьей молодежи единственным и непререкаемым авторитетом. И вот появляюсь я и вся семья, включая Машу, встречает меня, подпрыгивая от радости, что для собак является заискиванием. Никакой борьбы или ссоры между нами не было и мое старшинство было признано моментально и безоговорочно.
Представляете, каким «крутым» должен быть новый вожак, если старый даже не пытался бороться. Вот они и замерли от ужаса, ожидая «начальственного гнева». Мы просто по-разному увидели одну и ту же ситуацию.
Пытаясь понять поведение собак, нужно постоянно помнить, что у собак нет морали. Это не делает их хуже нас, они просто другие. И я не знаю, делает ли нас наличие морали однозначно лучше собак, особенно если помнить, что мораль бывает, к примеру, христианская, мусульманская и т. д. При этом во имя соблюдения моральных принципов люди с упорством, достойным лучшего применения, портят друг другу жизнь, а то и устраивают побоища. Пусть у собак нет морали, но они не предают, не насилуют детей и не становятся террористами. Но понимание того, что собаки иные, необходимо для успешного сотрудничества с ними. Это помогает правильно оценить, скажем, попытку собаки укусить одного из членов семьи. Такое поведение не есть признак неприязни или ненависти и является попыткой установить определенные отношения в своей стае.
Собаки не виноваты в том, что у нас голая тонкая кожа, не покрытая шерстью, и повышенная кожная чувствительность. Среди собак одной стаи укус является средством навести порядок или высказать свое недовольство. Так как у людей есть другие возможности для выяснения отношений, то наиболее продуктивно, конечно же не оставлять такое поведение собаки без внимания, реагировать на него адекватно, но не позволять себе чувства обиды и не думать, что ваша собака вас не любит. Если на то пошло, мы тоже наказываем своих любимых детей, желая им добра. Методы наказания у нас другие, что верно, то верно, но цели те же. И мы и собаки желаем тем, кого опекаем, только добра и вопрос в том, что понимается под добром.