Пять сотых градуса ниже абсолютного нуля
Шрифт:
При виде Лапина они разом встали, и Марина Давыдовна ободряюще сжала локоть мужа.
– Георгий Михайлович, - сухо и официально произнес Ошканов, - я прошу вас взять меня к себе на кафедру. Я понимаю, что никакой научной ценности для вас не представляю, а потому согласен на любую подсобную работу.
И Марина Давыдовна, радостно улыбаясь, закивала головой, словно вместе с мужем собиралась работать на кафедре.
7
Лапин готовил стенд к очередному испытанию генератора, когда заведующий лабораторией Миша доложил, что
– Молодая?
– осведомился Георгий Михайлович.
– И очень симпатичная, - уточнил Миша.
– Шик!
– Пригласи ее в каптерку.
"Каптеркой", по инициативе Миши, пришедшего в институт после службы на флоте, стали называть маленькую глухую комнатенку без окон, в которой хранились запасные приборы, арматура, канцелярские принадлежности, спецодежда. Там же устраивались перекуры и тайные торжества по случаю чьего-нибудь дня рождения.
Войдя в каптерку. Лапин увидел круглолицую женщину с вихрами медных волос и вызывающе строгими темно-карими глазами.
– Ксения Марковна Сычева, - назвала она себя, - юрист завода холодильных установок.
– Очень приятно, - Лапин церемонно наклонил голову.
– Георгий Михайлович Лапин, заведующий кафедрой низких температур. Мы в чем-то нарушили договор с вашим заводом?
– Нет, нет, я совсем по другому поводу, - женщина замялась.
– Такая, знаете ли, странная история получается... В вашем отделе кадров я только что выяснила: на вашей кафедре работает некто Ошканов Ефим Константинович.
– Совершенно верно, работает.
– Могла бы я его видеть?
– М-м-м... К сожалению, нет.
– С ним что-то случилось?
– Очевидно, да. Он не вышел на работу, а человек это чрезвычайно пунктуальный, требовательный к себе, - Лапин развел руками.
– Я посылал к нему на квартиру, но там - никого.
Женщина в раздумье пальцем уперлась в собственный подбородок.
– Еще вот что, - сказала она, - не позволите ли вы мне взглянуть на вашу лабораторию?
– Милости просим!
Лапин пропустил Сычеву впереди себя, распахнул перед ней двери в лабораторный зал.
– Поразительно!
– шепнула женщина.
– Все совпадает...
– Совпадает с чем?
– приподнял брови Лапин.
– Сегодня за полночь к нам в квартиру постучал мальчик, Ксения Марковна взволнованно защелкала замком сумочки, и это не укрылось от глаз Лапина.
– Его зовут Ефимом. Ефим Ошканов.
– Мало ли на свете Ошкановых, - чуть пожал плечами Лапин, - а среди них Ефимов?
Женщина буквально вцепилась в Лапина.
– Он стучал в свою квартиру. Слышите - в свою! И он действительно жил в ней... девятнадцать лет назад. А мальчику пятнадцать. Мало того, он уверяет, что весь минувший день провел с родителями, которых давно нет в живых. И, как мне удалось установить, - это родители вашего Ошканова. Достаточно прочесть его автобиографию, его анкетные данные.
–
– И вашу лабораторию заодно?
Лапин изменился в лице.
– То есть?
– Ночью он вышел из вашей лаборатории - это может подтвердить вахтер. А вот каким образом он оказался в лаборатории, объяснить не в силах. Зато лабораторию описал точно, я теперь сама убедилась.
– Немыслимо!!
Лапин попятился и плюхнулся на металлический вращающийся стульчик.
– Я устроил сегодня разнос нашей ученой братии, - потирая лоб, произнес он.
– Кто-то, уходя, оставил включенным тахионный генератор. А кто-признаться не желает. Генератор работал всю ночь, и беда могла произойти большая. Но, по совести говоря, я не верю в рассеянность моих товарищей, народ у меня проверенный. Так что разнос я устроил для порядка. Но я совсем выпустил из виду Ефима Константиновича... Извините, пожалуйста, - Лапий вскочил, - садитесь, прошу вас!
– Ничего, ничего, я так.
Теперь они стояли, сосредоточенно глядя друг на друга. Мысли Лапина не путались, не метались в невообразимом хаосе. Уж кто-кто, а он-то умел сопоставлять факты, находить единственно возможный вывод. И даже самая нелепая фантастичность этого вывода его никогда не пугала.
– Скажите, во что одет мальчик?
– спросил он.
– Очень странно, знаете ли, одет. На нем костюм с плеча взрослого мужчины. Вид у мальчика в нем весьма комичный.
– Костюм черный, выгоревший на солнце. Пуговицы лиловые, пришитые черными нитками?
– Да, да, совершенно верно!
– Сорочка зеленая с белой полоской. Туфли коричневые с тупыми сбитыми носками, а шнурки желтые.
– Так вам все известно?!
– Фу-ты!
– Лапин достал носовой платок и вытер сразу вспотевшее лицо.
– Так ведь и до инфаркта недалеко... Ах, Ошканов, Ошканов, ты все-таки сказал свое слово!
– Ради бога, - взмолилась Сычева, - объясните же, наконец!
– Позвольте мне прежде самому прийти в себя, - сказал Лапин.
– Вот мы с чего начнем: я должен немедленно видеть мальчика. Михаил!
– закричал он.
– Миша!
Появился заведующий лабораторией с мотком проволоки на плече и с коробкой под мышкой.
– Генератор не включать, - приказал Лапин.
– И никого к нему не подпускать. Слышал: никого! Головой отвечаешь.
– Шеф, - обиделся Миша, - ты меня с кем-то путаешь.
8
Стараясь не шуметь и через плечо поглядывая на следовавшего за ней Лапина, Ксения Марковна вошла в комнату. И с испуганным возгласом попятилась обратно. На диване, вытянувшись на спине, переплетя пальцы на груди, звучно храпел мужчина преклонного возраста. У него было лошадиное лицо с отвисшей нижней челюстью и седая кудрявая шевелюра.