Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки
Шрифт:
Клодин де Тансен родом из Гренобля была младшей дочерью в семье и по установившемуся обычаю должна была поступить в монастырь. Отец Клодин настоял на соблюдении этой традиции, но молодая особа ухитрилась не принять обета, а не очень строгие нравы монастыря способствовали приобретению ею уже в юные годы достаточно сомнительной репутации. После смерти отца Клодин сразу же покинула свою келью и поселилась в Париже у старшей сестры. Здесь Мэтью Прайор познакомил ее с Болингброком, который вел в Париже переговоры о мире. Вероятно, уже в это время, став любовницей Болингброка, Клодин добыла у него немало информации, в которой нуждался французский министр иностранных дел де Торси. Интересно отметить, что через год или два Клодин попыталась выпытывать сведения и у регента Франции - герцога Филиппа Орлеанского, однако тот никогда не нарушал, по его словам, "обета не разрешать, чтобы его расспрашивали о политике между двумя простынями". В чью пользу в этом случае действовала мадемуазель де Тансен, можно только догадываться.
Когда Болингброк бежал из Англии и стал министром Якова III, то сразу же возобновил близкое знакомство с Клодин, не учитывая, что за это время она
Является фактом то, что с момента назначения Болингброка главным министром претендента все планы якобитов становились известными ашлийскому правительству. Планы восстания в западных графствах, создания складов оружия в Оксфорде и Бате, захвата Бристоля и Плимута для последующей высадки там десанта из Франции потерпели неудачу с самого начала из-за того, что лондонское правительство было осведомлено о них. Единственной осуществленной попыткой было восстание графа Мара в Шотландии, о котором Болингброку не было известно. Каким образом информация достигала Лондона? Прямо через агентуру Дюбуа в Лондоне, а может быть, и через лорда Стейра, британского посла во Франции, или, наконец, по обоим этим каналам? Стейр, имевший свою собственную секретную службу, сообщил (уже в марте 1716 г.), что Болингброк скорее выбалтывал, чем намеренно предавал сркреты претендента, и растранжиривал совсем необильные средства / своего повелителя на собственную любовницу. Впрочем, деньги на содержание Клодин де Тансен шли и от ее другого возлюбленного, который, правда, имел основания использовать для этого финансовые средства французской секретной службы. Стоит добавить, что Болингброк сам попросил лорда Стейра осведомиться об условиях, на которых правительство разрешит ему вернуться в Англию. За самой Клодин пристально следила некая Оливия Трент не то как агент якобитов, не то в качестве соперницы, также претендующей на внимание регента Франции Филиппа Орлеанского. Вероятно, претендент от своих людей в Англии узнал, что лондонскому правительству было известно о планах якобитов, а от мисс Трент о причине этой осведомленности. Претендент уволил Болингброка, обвинив в пренебрежении своими обязанностями. Болингброку оставалось только добиваться официального прощения Лондона, пытаясь ускорить его нападками на претендента. Оно последовало лишь в 1723 г.
Закат якобитов
С 1714 г. престол занимали представители Ганноверской династии. Вигов вполне устраивал ограниченный, недалекий Георг I, который не мог претендовать на реальную власть. Он до конца жизни так и не выучился даже говорить по-английски, его министры, за редким исключением, не знали ни слова по-немецки. Премьер-министр Роберт Уолпол для объяснений с королем мог использовать только латынь.
Георг I привез с собой из Ганновера двух фавориток весьма почтенного возраста, отличавшихся, по единодушному мнению современников, редким безобразием. Одна из них - неприятная, карикатурно тощая дама ростом с прусского гренадера - звалась графиней Мелюзиной Герренгардой фон Шуленбург и получила титул герцогини Кендел, другая - уродливо-тучная баронесса София фон Кильмансэгге - стала герцогиней Дарлингтон. Лондонские остряки прозвали их "ярмарочным столбом" и "слоном". Обе отличались незаурядной глупостью и, главное, проявляли ненасытную жадность, особенно герцогиня Кендел, которая, по словам ее зятя лорда Честерфилда, была близка к идиотизму и, кроме того, не задумываясь, продала бы самого Георга за сходную цену. Она наложила свою длань на несколько придворных должностей; долгое время оставался даже вакантным пост командира конной гвардии, а его жалованье выплачивалось фаворитке. Один современник пишет, что, если бы власть Георга не была ограничена парламентом, Кендел непременно сделалась бы лордом-канцлером, а Дарлингтон - архиепископом Кентерберийским. Не лучше была свора ганноверских придворных и министров, старавшихся перещеголять друг друга в лихоимстве. Болингброк еще в качестве "министра" претендента добился одного успеха, важного для него лично: герцогиня Кендел взялась (за приличную мзду) быть его агентом при дворе Георга I, а потом (за особое вознаграждение) выхлопотала ему разрешение вернуться. Георгу I наследовал его сын Георг II (1727-1760 гг.), также бывший полуиностранцем в Англии и отдавший вигской олигархии бразды правления в стране.
Многие годы премьер-министром был Роберт Уолпол. Он был живым олицетворением целого исторического периода утверждения буржуазного парламентаризма. Этот сквайр из Норфолка, пьяница и обжора, любитель охоты и сквернословия, искренне презиравший всякую образованность и искусство, вместе с тем проявил себя как талантливый финансист, опытный политик, научившийся с помощью подкупа умело управлять парламентом и своим принципом "не бей лежачего" немало способствовавший ослаблению политических конфликтов, которые ранее раздирали собственническую Англию. В стремлении укрепить Ганноверскую династию Уолпол избегал внешнеполитических осложнений и предпочитал голосу пушек язык дипломатии, а иногда и секретной службы^
Якобитская опасность сохранялась, хотя положение претендента во Франции значительно ухудшилось. После смерти Людовика XIV в 1715 г. регент Филипп Орлеанский Сделал ставку на сближение с Англией - злые языки уверяли, что он, мол, такой же узурпатор престола, как Георг I. Регент запретил оказывать любое содействие претенденту, намеревавшемуся отправиться в Шотландию. Это облегчало задачу английского посла в Париже лорда Стейра, шпионы которого внимательно следили- за дорогами и портами, особенно, конечно, на севере Франции.
Претендент находился в гостях у князя Водемона в его замке Коммерси. Яков не появился на балу - было объявлено, что он заболел. Этому поверил даже хозяин замка; только на следующее утро князь Водемон обнаружил, что его гость уже двое суток как покинул замок. Переодетый священником Яков побывал 30 октября в Париже, на следующий день повидался с матерью и отправился в сторону Нанта. Одно время агенты Стейра потеряли след претендента, но вскоре стали вновь следовать за ним по пятам. Яков, обнаруживший слежку, понял, что ему не удастся незамеченным добраться до цели. Он вернулся обратно в Париж, рассчитывая теперь проскользнуть, минуя английских агентов, до порта Сен-Мало.
Тем временем Стейр постарался объединить усилия разведки и дипломатии. Посол явился к регенту и стал настойчиво просить, чтобы претендент был арестован.
Филипп Орлеанский оказался в щекотливом положении. С одной стороны, курс на сближение с Англией был нужен ему лично - он рассчитывал на поддержку Лондона против испанского короля, внука Людовика XIV, который оспаривал права герцога Орлеанского на регентство. Поэтому нельзя было отказать Стейру. С другой стороны, арестовать претендента, торжественно признанного Францией в качестве английского короля, было тоже весьма неудобно. К тому же, с третьей стороны, нельзя было еще иметь полную уверенность, что якобитские интриги потерпят неудачу. Одним словом, ситуация была деликатной, и регент прибегнул к своему привычному методу, который не изменял и в менее рискованных ситуациях, - давать обещания без намерений их выполнять.
Герцог Орлеанский приказал майору своей гвардии для вида сделать попытку перехватить Якова, но так, чтобы обязательно дать ему возможность избежать ареста. Но регент нашел в английском после достойного партнера. Стейр, заранее предусмотревший образ действий французских властей, решил позаботиться обо всем лично, точнее - разделаться с претендентом руками наемных убийц. Для этой цели были наняты отставной ирландский офицер по имени Дуглас и два других сомнительных субъекта, которые должны были подкараулить свою жертву в деревне Нонанкур близ Эвре. Однако агенты Стейра своими расспросами, не проезжал ли здесь худой молодой человек со следами оспы на лице, вызвали подозрение у местной почтмейстерши мадам Лопиталь. Она напоила двух спутников Дугласа и добилась, чтобы их арестовали, а самого ирландца направила по заведомо ложному следу. Прибывшего Якова укрыли у подруги почтмейстерши, расстроившей планы британского посла. Дуглас должен был бросить безнадежное дело и вернуться в Париж, а претендент, отсидев в своем убежище три дня, 8 ноября благополучно достиг Сен-Мало. Впрочем, учитывая все последующее, вряд ли можно считать это благополучным событием для якобитского лагеря.
Претендент добрался до Шотландии, где якобитам удалось поднять вооруженный мятеж. Однако к моменту прибытия Якова III в декабре 1715 г. уже выявилась неудача и этого выступления. Правительство подтянуло войска и подавило мятеж. Претендент в феврале 1716 г. спасся бегством за границу.
Но и эта неудача далеко не сразу похоронила надежды якобитов. Они возложили свои упования на шведского короля Карла XII. Побежденный под Полтавой и нашедший убежище в Турции, Карл по возвращении на родину продолжал свою прежнюю авантюристическую политику. Объектом его ненависти стал король Георг I. В качестве ганноверского курфюрста Георг купил у датского короля две германские области (бывшие епископства Бремен и Верден), которые тот в 1712 г. отвоевал у шведов. Несмотря на крайне острую внутриполитическую ситуацию в Швеции и усталость от войны, Карл намеревался ввязаться в новое предприятие - организацию очередного якобитского выступления, чтобы вернуть утраченные земли. Душой нового заговора стал главный министр Карла XII барон Гортц, который зимой 1716/17 года был шведским послом в Нидерландах. Удалось заручиться обещанием финансовой поддержки со стороны Мадрида. Казалось, перспектива высадки в Шотландии 10-12 тыс. опытных шведских солдат станет делом недалекого будущего. В действительности "шведский заговор" был самой настоящей авантюрой. Для его крушения не потребовалось усилий британского флота, оказалось достаточно активности секретной службы. Были перехвачены и расшифрованы некоторые письма шведского посла в Лондоне Гюлленборга, одного из главных исполнителей плана барона Гортца. В ночь с 29 на 30 января 1717 г. отряд гвардейской пехоты под командой генерала Уода занял резиденцию шведского посла. В комнате, где, по утверждению супруги Гюлленборга, хранились только столовые приборы и белье, были найдены документы, доказывавшие существование заговора. Гортц, находившийся в это время в Кале, поспешил вернуться в Голландию, но и там был арестован.
Карл XII не осмелился открыто выступить в защиту своих послов, обоих шведских дипломатов освободили только после длительных переговоров.
Надежды на шведское участие оказались иллюзией. Взамен ее возник мираж испанской помощи. Конфликт между Испанией и германским императором, итальянские владения которого были гарантированы Англией, вызвал столкновение между Лондоном и Мадридом. Избегая английских шпионов, претендент в феврале 1719 г. с большим трудом перебрался в Испанию.
Якобиты решили предпринять новую попытку высадки десанта на английской территории с помощью Испании, которая вступила в войну с Англией и Францией. Герцог Сен-Симон, автор знаменитых мемуаров о дворе Людовика XIV, уверяет, что даже главный испанский министр кардинал Альберони, один из организаторов очередного якобитского восстания в 1719 г., был одно время британским агентом. Как бы то ни было, подробную информацию об этом английское правительство получило от своего нового союзника - версальского двора, точнее - от министра иностранных дел кардинала Дюбуа. 16 января 1719 г. Дюбуа сообщил своему английскому коллеге данные, собранные французской секретной службой, о численности и предполагаемых местах высадки десанта. 8 марта того же года Дюбуа направил в Лондон отчет, содержавший много дополнительных подробностей о намеченной экспедиции. Впрочем, еще ранее английский купец Прингл, сумевший завоевать доверие якобитов в Испании, уведомил Лондон о предстоящем вторжении (Прингла наградили за это назначением на должность консула). В Шотландии было высажено около 300 солдат, которые не получили ожидавшейся поддержки местного населения и должны были вскоре сдаться окружившим их английским войскам.