Пятая Сила
Шрифт:
Она была невероятно хороша – в белом строгом, закрытом платье, лишь по подолу и вороту украшенном серебряной вышивкой. Белую фату с силой рванул ветер, рванул и медные, уложенные в высокую прическу пряди. Тала, улыбаясь, придержала их рукой и повернулась на мгновение – прямо к нему лицом… И он увидел ее глаза – зеленые, смеющиеся, - прежде, чем она отвернулась и что-то сказала стоящему рядом с ней невысокому человеку… длинные русые волосы путает ветер… Тирайн!
И всюду - цветы, цветы, и толпа народа, сквозь которую они идут по живому коридору, и какая-то женщина осыпает их зерном, а
Ледяной холод хлынул на Саадана от кончиков пальцев, которыми тот прикасался к Видящему. Картинка погасла. Пол уходил из-под ног, качаясь, словно палуба корабля, и он никак не мог найти опору. Тяжело дыша, юноша отпрянул… шатаясь, прошагал к окну, прислонился к стеклу виском. Холодное… как хорошо… как холодно… вымерзает все внутри, в ледяной ком съеживается, в сосульки… нет тепла, нет жизни… нет, нет, нет…
Сильная рука дернула его, развернула – Саадан не понимал, кто это и что ему нужно. Рраз!
– резкая пощечина обожгла, ослепила… Саадан застонал, замотал головой. Оставьте, хотел он сказать и не смог, голос не слушался. Рраз! – второй удар был уже Силой, и он ответил – инстинктивно, сам не осознавая, как может еще что-то делать и помнить…
И это помогло удержаться на ногах. Теплая волна пришла изнутри, и тьма перед глазами отступила.
– Тихо, тихо, - услышал он голос Нетара. – Не деритесь, вы не в Башне. Спокойно. Ну-ка сядьте… выпейте.
Его усадили куда-то, что-то твердое ткнулось в губы, оказалось, что это край стакана. Саадан глотнул, закашлялся, дернулся, пролив половину…
– Все… уже все. Простите… - он дернул головой.
– Все? – Нетар хмыкнул. – Ну, все так все. Живы?
– Д-да…
– Вы, юноша, меня своими фокусами до сердечного приступа доведете, - ворчливо заявил Нетар, усаживаясь верхом на стул напротив. – Предупреждать же надо. Стоял себе, стоял и вдруг – на тебе, чисто красна девица, в обморок решил упасть. Что это вас, картинка, что ли, так впечатлила?
– Н-нет…
– Сидите, не вставайте. Или вы не здоровы еще? А руки-то какие ледяные…
– Я…
– Помолчите. Пейте до конца.
Секунды капали медленно и тягуче – как отвар в стакане. Пряная горечь во рту медленно таяла, оставляя легкое послевкусие. Все вокруг плыло по кругу, как заколдованное – одно за другим, одно за другим.
– Ну что, легче?
– Да.
Пальцы все еще дрожали, но он сумел поставить на стол пустой стакан. А потом взглянул в глаза Нетару и проговорил - так твердо, как смог:
– Я… согласен… на ваше предложение.
* * *
Это оказалось тяжелой работой – то, что прежде Саадан считал игрой, что казалось таким же естественным, как жить, как дышать. То, что давали раньше преподаватели Академии, виделось теперь детской игрой в сравнении с настоящим искусством. Нетар оказался очень жестким и требовательным учителем; вместе с тем, надо отдать ему должное, он всегда прекращал занятия, если видел, что Саадану по-настоящему плохо.
Они правили стойку и жесты, дыхание и постановку пальцев. Нетар показывал редкие, мало используемые заклятия – как боевые, так и бытовые, походные, парадные… а еще – «те, что нравятся дамам», - объяснил, ухмыляясь, Нетар. Какие-то из них нельзя было изучать днем, а только ночью – и на четыре месяца Саадану пришлось забыть о том, что лучшее время суток – утро.
И вместе с тем Нетар учил его многим вещам, вроде бы для мага не обязательным. Фехтовать и стрелять из лука. Ездить верхом. Гранить драгоценные камни и предсказывать погоду – без всякой магии, по цвету заката, полету ласточек над землей или купанию воробьев в луже.
Главное искусство мага, - любил повторять Нетар, - в том, чтобы обойтись без магии там, где это возможно. Стихии не любят, когда их тревожат по пустякам. Если ты не можешь разжечь огонь с помощью огнива – какой ты, в бездну, Огненный? Если ты боишься ветра, ты не сможешь чувствовать Воздух.
И они пускали кораблики в лужах наравне с дворовыми ребятишками, не обращая внимания на мокрые ноги. Летом поднимали над крышей воздушного змея. Саадану порой казалось, что готовят его не в маги, а в кухарки – теперь он умел готовить и на походном костре, и в кухне, да так, что удостоился однажды одобрительного ворчания старой поварихи. С рук не сходила корка мозолей. Вечерами сил хватало ровно на то, чтобы доползти до постели и упасть – почти замертво. И это было хорошо. Это помогало не думать. Забыть. Мысли о доме приходили, конечно, но Саадан научился отгонять их – там, дома, его все равно никто не ждал. Думать о Тале – чужой жене – Саадан себе запретил.
Порой его удивляло, что Нетар ни разу не расспросил его о Камнях – а ведь должен был, любого мага заинтересуют такие вещи. В первый же день Нетар вполне серьезно посоветовал убирать их на время занятий – и юноша ни разу не нарушил запрета. Надо – значит, так надо. Мешочек с Камнями лежал в его комнате вполне себе открыто, и ответить Саадан мог на любые вопросы – в конце концов, это была его гордость, но вот поди ж ты. Порой Саадану становилось даже обидно – неужели вовсе никчемную штуку они тогда придумали?
Примерно через год Саадан решился рассказать Нетару о том, что такое Камни. Маг, против ожидания, и тогда не задал ни одного вопроса. Только задумчиво потер щеку и опять посоветовал убрать их подальше, сказав при этом:
– Не время еще.
Подходил к концу второй год его обучения, когда однажды вечером Нетар вместо обычного «На сегодня достаточно» сказал непривычно серьезно:
Завтра мы уезжаем. Приготовь лучшее платье и позаботься о лошади.
Надолго? – слегка удивленно спросил юноша.
Не было ничего необычного в словах «мы уезжаем»; хорошо, что завтра, а не через четверть часа. Но лучшее платье – зачем?
Дней на десять, наверное, - коротко ответил Нетар. – Не думаю, что больше.
Саадан кивнул и посмотрел вопросительно: что-то еще?
Можешь идти… нет, постой. Вот что, мальчик, - он положил руку юноше на плечо и тихо сказал: - Сокровища свои оставь дома, понятно? Да не здесь, а где-нибудь… чтоб только ты один знал.
Саадан подобрался, почуяв опасность. Но Нетар неожиданно усмехнулся: