Пятая волшебница
Шрифт:
Шайлиха взглянула на брата и увидела на его лице странную усмешку.
— Разговориться? О чем?
Стараясь сдержать улыбку, принцесса прикусила нижнюю губу, то ли радуясь неловкости, которую явно испытывал ее братец, то ли не желая проговориться, то ли и то и другое вместе.
Тристан услышал, как в комнате мать зовет мажордома.
— Да, моя госпожа? — откликнулся тот.
— Будь любезен, прикажи накрыть стол — нас трое, — попросила королева.
— Слушаюсь, моя госпожа, — последовал краткий ответ.
— Вообще-то,
Он действительно терпеть не мог ни самого напитка, ни чопорности всей связанной с ним процедуры: большая, можно подумать, радость — усесться в кружок с фарфоровыми чашечками в руках и притворяться вежливым с людьми, обожающими все эти церемонии, даже если этими людьми были его мать и сестра.
— Ну, так я тебя и не заставляю, — со смехом ответила королева. — Собственно, я пригласила вас обоих сюда вовсе не ради этого.
У Тристана екнуло сердце. «Конечно, больше разговаривать не о чем, как только о том, что произошло за последние дни, — мрачно подумал он. — И что может моя мать сказать такого, чего я уже не слышал от других?» Он умолк, решив больше не проронить ни слова раз и сестра вздумала отмалчиваться — но потом все же спросил:
— Так ты знаешь, ради чего нас пригласили сюда?
И посмотрел Шайлихе в глаза, надеясь найти в них разгадку.
Выражение лица принцессы немного смягчилось.
— Да, — произнесла она негромко. — Удивительное дело, я никогда не могу ничего от тебя скрыть. Я знаю, зачем мы здесь, но пусть мама сама скажет тебе об этом.
Поглаживая живот, она перевела взгляд на открывающийся внизу вид. Внезапно глаза ее широко распахнулись.
— Что такое? — с тревогой в голосе спросил Тристан.
— Ничего страшного. — Шайлиха улыбнулась. — Просто она толкается в последнее время все сильнее и сильнее.
— Она?
Ну да. У меня будет дочка, я в этом уверена. Только не спрашивай, откуда мне это известно. Я просто чувствую, что родится девочка, причем светловолосая, как мы с мамой. И с зелеными глазами, как у Фредерика. — Лицо Шайлихи внезапно стало серьезным. — Тристан, ты окажешь мне кое-какую любезность?
— Конечно. Все, что угодно… ты же знаешь.
Она взяла брата за руку и, прежде чем он успел спросить, в чем дело, положила на свой живот, туда, где мгновение назад лежала ее собственная ладонь. И, словно почувствовав это прикосновение, ребенок ответил на него толчком в ладонь своего будущего дяди. Тристан чуть не подскочил от удивления. «Невероятное ощущение — чувствовать, как одна жизнь бьется внутри другой», — подумал он.
— Я не просто так положила сюда твою руку, брат, — негромко сказала Шайлиха.
— А для чего?
— Чтобы дать почувствовать, что поступки одного человека могут оказать воздействие на жизнь других — то, в чем вчера пытался убедить тебя отец. Не думай, я делаю это не с намерением лишний раз причинить тебе боль. Напротив,
«Никто, как она, не умеет достучаться до моего сердца, выразить свою любовь и понимание, — подумал Тристан. Он медленно высвободил руку. Моя любимая сестренка. Мой лучший друг».
— Я сделаю все, что в моих силах, Шайлиха, — охрипшим голосом произнес он. — Для тебя — все, что угодно. Где бы ты не оказалась, что бы не произошло.
Когда слуги внесли в комнату чай, Моргана окликнула детей. Она налила себе чашку и попробовала напиток, чтобы удостовериться, что он не слишком горяч.
— Насколько я понимаю, ты был очень занят в последнее время, — обратилась королева к Тристану, когда они уселись вокруг небольшого столика.
Тот заерзал на стуле, глядя, как Шайлиха прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.
— Если ты имеешь в виду Пещеру, мама, то моей вины в этом нет.
— Пещеру? — с совершенно невинным видом спросила Моргана. — Нет, пусть уж лучше эти проблемы решают твой отец и Синклит, — Она улыбнулась, глядя в темно-синие глаза сына. — Я имею в виду Эвелин из дома Норкроссов.
Тристан едва не подавился и, наверное, покраснел, хотя, если разобраться, с чего бы? Эвелин была далеко не первой, о ком стало известно его матери. Однако, по разумению принца, было куда лучше встретиться лицом к лицу с сотней вопящих гарпий, чем обсуждать свои личные проблемы с родителями или сестрой.
— Не волнуйся, мой мальчик. Мы никому не выдадим твоей тайны.
Мать потрепала его по ставшей пунцовой щеке. Они с Шаилихой всегда воспринимали ветреность Тристана более спокойно, чем Николас и члены Синклита, — что ни говори, они были женщинами и прекрасно понимали, какое впечатление он производит на молодых красавиц.
— Мне рассказали о гарпии. С тобой на самом деле все в порядке? — Королева бросила взгляд за плечо сына, где он обычно носил колчан. — Твой отец сказал, что ты достиг больших успехов со своими ножами. Думаю, теперь он одобрит это твое увлечение.
Тристан пожал плечами.
— Вообще-то убил гарпию Виг, — признался он. — Я лишь сделал то, что смог… Мама, ты пригласила меня сюда по какой-то особенной причине?
Моргана улыбнулась, в который раз напомнив себе, что сидящий перед ней мальчик не только ее единственный сын, но и персона, на которую возлагают свои надежды многие в королевстве. Она подошла к письменному столу красного дерева, стоящему в дальнем конце покоев. Выдвинув верхний ящик, королева достала из него обитую бархатом шкатулку.