Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Идею Янис-Эль об организации большой мастерской по пошиву готового платья с целью его дальнейшей продажи, старик воспринял скептически — виданное ли дело, чтобы шить не для конкретного человека, а просто так? Но Янис-Эль настаивала, и в итоге через час они с господином Ноймайером сидели в мастерской еще одного старика — почтенного Якова Эткинда.
Янис-Эль осмотрелась с интересом. У большого окна протянулся длинный, широкий и довольно высокий дощатый настил, на котором с ногами — кто по-турецки, кто боком, сидели трое мастеров и что-то шили. На открытых полках высотой до потолка лежали рулоны тканей, мотки тесьмы, различных шнуров, галунов и прочих украшений. В отдельных коробках хранились пуговицы. Особый стол, расположенный по центру,
Сам владелец мастерской Яков Эткинд встретил гостей за небольшим столиком, на котором шустрый мальчик тут же расставил питье и закуски. Портной сидел в удобном кресле. За спиной у него стояли двое его сыновей, которые, надо признать, слушали Янис-Эль так внимательно и даже жадно, что у той не возникло никаких сомнений — если сам старик Эткинд идею и забракует, эти двое будут на стороне прогресса обеими умелыми руками.
Так все и получилось. Сошлись на том, что почтенный Яков Эткинд похлопочет о получении разрешения на открытие своего дела со стороны Гильдии портных, а его сыновья займутся поисками помещения и подбором персонала. Янис-Эль со своей стороны обязалась запросить из Несланд Эльца у своего горе-супруга рисунки придуманных им моделей платьев, а с целью ускорения процесса предоставить для изучения то, что привезла с собой — те платья и верхние штуки вроде приталенного кафтана, которые ей пошила портниха в Несланд Эльце. Особое внимание Янис-Эль уделила тому, чтобы объяснить младшим Эткиндам — Лейбе и Хаиму — то, какими должны быть продавщицы в зале, где будут вывешены первые пошитые ими модели: это должны быть женщины или девушки приятной наружности, способные сами носить новый фасон легко и с изяществом.
— А еще нужны манекены, — судорожно вспоминая собственный небогатый опыт, сказала Янис-Эль.
В течение своей земной жизни, она по магазинам ходить терпеть не могла. Да и нужды особой не было — форма решала кучу проблем. Зато если уж нужда купить что-то возникала, она очень часто брала именно тот комплект одежды, который привлекал ее внимание на красиво одетом манекене.
— Манекены? — переспросили ее чуть ли не хором.
Янис-Эль рассказала и поняла, что теперь ее авторитет в глазах новых бизнес-партнеров упрочился до необычайности. Когда она и мастер Ноймайер, обговорив все возможные детали, вышли из мастерской Якова Эткинда, оставленные у порога щенки что-то с увлечением ели. Янис-Эль поглядела на кости, которые они глодали, с некоторым страхом — а ну как в городе стало на пару жителей меньше? Но нет. Костомыги явно были иного происхождения.
— Откуда взяли? — нахмурившись, спросила она.
Щенки завиляли хвостами, поулыбались зубасто, и в голове Янис-Эль стремительным ураганом, заставившим ее покачнуться, пронеслись картинки: повозка мясника, нападение стаи беспризорных собак, перепуганный человек, кадехо, разогнавшие свору, попутно уполовинив ее, и благодарность спасенного торговца мясом в виде изрядной порции вкусных костей.
«Молодцы, — похвалила Янис-Эль. — Все в меня. Хозяйственные».
Ноймайер смотрел на кадехо с понятной опаской.
— Знатные у тебя звери, девочка.
— Да уж. Проще убить, чем прокормить.
Ноймайер рассмеялся. Щенки глянули обиженно, Янис-Эль ментально приласкала их и показала, что шутит. Те крутанули хвостами и вернулись к еде.
— У дочери сегодня день рождения, — Ноймайер улыбнулся еще шире, — помнишь?
Янис-Эль, конечно же, не помнила, но сознаваться в этом не стала.
— Собиралась зайти к ней. Поздороваться после каникул, узнать, когда занятия. Да и вообще вопросов у меня к ней накопилось немало.
— Ну вот и приходи сегодня вечерком. Она тебе будет рада.
Янис-Эль кивнула, попутно соображая, что бы такое подарить госпоже Марике. Проблема решилась легко — в первом же ювелирном магазине. После Янис-Эль засела в таверне по соседству, заказала себе еды — столовая-то в Академии еще не работала! — а кроме того бумагу и чернильницу. Начать оказалось легко: «Здравствуй, Эйсон!» — вывела она и зависла. Написать сухое, сугубо деловое письмо в ответ на то, что передал ей от мужа Титус, казалось неправильным. И все же проще было говорить именно по делу.
«Я добралась до Академии. С некоторыми приключениями, но без особых потерь. Наоборот, с приобретением. Передай, пожалуйста, Альфу и Луте, что нашлись щенки. Оказывается, они прошли магическую перестройку тела и теперь… В общем, теперь их не узнать. Скажем так: они сильно выросли. Настолько, что Альф сможет кататься на них, как на саримах».
Янис-Эль поулыбалась, вспомнив свою пенную вечеринку, и вновь вернулась к письму.
«У меня к тебе дело, Эйсон. Пришли мне, пожалуйста, рисунки твоих платьев — те, что ты показывал мне. Здесь ими многие заинтересовались, и я намерена начать производство одежды по твоим моделям. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я назову предприятие «Торговый дом Несланд»?»
Янис-Эль в задумчивости еще немного погрызла кончик пера и приступила к самому трудному.
«Прости, но я должна спросить: то письмо, с которым ты передал мне кольцо, написал ты сам? То есть не так: это была твоя идея написать? Мне правда нужно знать, это важно. Кольцо прекрасно, но решимости надеть его и носить не снимая (как, я надеюсь, носишь ты то, которое должно уберечь тебя от магических зелий), у меня пока нет. Возможно, все было бы иначе, если бы ты отдал его мне сам, а не так — через посредника… Благодаря странному выверту судьбы и коварству Кориса мы сделали очень важный шаг в наших отношениях и стали друг другу ближе, но ты не смог это принять. Я понимаю тебя и готова ждать, надеясь, что что-то в этом смысле все же изменится. Но пока длится это ожидание, твое кольцо я не надену. Прости. А вот картину повешу над своей кроватью уже сегодня. И с удовольствием. Она прекрасна. Спасибо тебе за нее».
Янис-Эль поставила точку и уже собралась присыпать письмо песком, чтобы не размазались чернила, но вдруг словно сам кудлатый шкодник черт толкнул ее под руку, заставив приписать постскриптум:
«Была бы рада получить от тебя еще одну — вроде тех, что ты рисовал тогда, под воздействием зелья. Только чтобы моделью была не я, а ты сам. Я уже скучаю по тебе, Эйсон. И по твоим двум маленьким родинкам».
Улыбаясь чуть смущенно и однозначно мечтательно, Янис-Эль присыпала чернильные строчки, смахнула песок на пол, а после, запечатав послание, подозвала слугу. Отправка писем в этом мире была делом дорогим и не очень надежным — почтальона вполне могли сожрать те же кадехо, — но Янис-Эль была готова раскошелиться даже в том случае, если бы у нее к Эйсону не было никакого дела. А так — и новости сообщила, и рисунки моделей попросила, и даже решилась немножко понежничать. Настроение стало прекрасным. Насвистывая, Янис-Эль в сопровождении щенков отправилась в сторону Академии. Надо было выяснить, как там дела у мэтра Шуппе и дядюшки Титуса.
Глава 34
По возвращении Янис-Эль убедилась в том, что курсантов, прибывших с каникул, в Академии стало заметно больше. Кадехо, двигавшиеся у нее в кильватере, радостно скалились и шипели на тех, кто не убрался с дороги сразу. Янис-Эль делала вид, что ничего не слышит и не видит.
Посреди ее с Джоанной комнаты обнаружился сундук. «Она приехала», — поняла Янис-Эль и, усевшись на подоконник, принялась ждать, поглядывая то в окно, то на дверь. Джоанна появилась буквально через несколько минут, и Янис-Эль расплылась в улыбке, рассмотрев одежду подруги. А было это короткое синее платье, подпоясанное мягким и широким кожаным ремнем, и более темный «кафтан» с длинными разрезами по бокам. Все было просто и стильно, но при этом в руках у Джоанны обнаружилась никак не сочетавшаяся с созданной Эйсоном моделью здоровенная меховая муфта… Черт! Не муфта! Это был… Это был кот!