Пятый Аспект. Часть 1
Шрифт:
Однажды Ноздорму предложил Тариону обратиться непосредственно к воде, но и это кончилось печально — прямо под его ногами разверзлась почва и потоки лавы едва не поглотили парня. Огонь вспыхивал под ногами Тариона даже в Нордсколе среди глубоких сугробов. Подтаявший снег не впитывался в промерзшую почву, наоборот, до тех пор, пока ручьи не затапливали всю окраину, вода не прекращала бить из подземных источников.
С подчиненными лорда Аль-Акира у Тариона тоже не сложились отношения. Ноздорму приходилось постоянно следить за черным драконом, который то и дело попадал в воздушные ямы или в возникавшие из ниоткуда смерчи. Один раз резкая смена ветра чуть не привела к серьезным травмам. Стремительный вихрь швырнул Тариона, словно
Стихии, разорвавшие со смертными шаманами договора о сотрудничестве и озлобленные Элементальными Лордами, не давали Тариону сосредоточиться на общении с одной только Землей. Они вмешивались, отвечали, играли, мстили. Обращаясь к Земле, Тариону огрызалась вода, когда он управлял лавой из жерла вулкана, внезапные шквалистые ветра в мгновение ока превращали огненные потоки в застывшие каменные слезы.
— Ты что, шаман? — ворчал Ноздорму. — Обращайся к своей стихии, иначе я отведу тебя к Траллу.
— Кто такой Тралл? — спрашивал Тарион в перерывах между пожарами, потопами и смерчами.
— Бывший Вождь Орды.
— Это тот, с кем дружила моя мама?
— Да, он самый. Принимайся за дело.
И в довершение всех неприятностей Тарион по-прежнему мог перемещаться сквозь Время. Хорошо хоть только на незначительные сроки и только в прошлое, хотя сам и не осознавал этого. Закрытое от него еще в детстве будущее и теперь было для него недоступным. Ноздорму по-прежнему не находил ни малейших объяснений тому, каким образом мальчик смог заполучить эту способность.
Неудачи Тариона приносили Ноздорму небывалое разочарование. Мальчику предстояло исполнить предначертанное, но, Саргерас его прокляни, он все еще не был готов к этому. Пусти по его следу хоть весь Пылающий Легион, он не мог учиться быстрее. Ноздорму силился понять, было ли ошибкой принятое им решение ускорить взросление Тариона, но Время не приходило на помощь своему Аспекту и отказывалось давать интересующие его ответы.
С каждым днем становилось все опаснее находиться в Азероте. После первого же землетрясения они покинули Драконий Чертог, но уже через несколько дней им пришлось переправиться из Нордскола в Калимдор. Ноздорму был благодарен чуткому Тариону, который не задавал вопросов о том, почему они не пользуются перемещениями во Времени. Сам он вряд ли смог бы дать ему внятный ответ.
Тарион, появившийся из ниоткуда и внезапно выросший, своим присутствием в Азероте изводил Разрушителя Миров, как никто другой. Если раньше Темный Совет допускал, что Слеза могла быть простой выдумкой одного из Оракулов, то теперь, видя, какой ненавистью пылали глаза Лидера черных драконов, в существовании того, кто способен помешать им, не приходилось сомневаться.
Смертокрыл чувствовал Тариона. Чувствовал еще тогда, когда он только зародился в чреве матери, чувствовал, когда тот младенцем впервые вступил на земли Азерота. Но теперь, когда тот смел обращаться к его стихии — его Земле! — он был вне себя от ярости. Когда казалось, что все позади, отстроенный Азерот сотрясли новые землетрясения. Сметалось с лица земли все, что попадало в тень драконьих крыльев.
Советники Сумеречного Молота все еще стремились приблизить церемонию Аспекта Магии. Они не могли прибегнуть к самому простому и самому частому в использовании способу — лишить Калесгоса жизни, чтобы приостановить поиски девятого Старейшины Азурегоса. Теперь на кону стояло слишком многое. Сам того не зная, Калесгос, бродивший по измененному гоблинами ландшафту Азшары, находился на краю жизни и смерти. Живому проникнуть в мир духов, оказалось, не так-то просто. К чести Калесгоса он испробовал многие, даже сомнительные способы, предложенные ему находчивыми гоблинами, но пока не добился существенных результатов. Главным, что останавливало его и к чему гоблины пока не могли найти
«Аспектов всегда будет пять». А значит, пока их оставалось четыре, у Тариона все еще был шанс.
Ноздорму рассказывал Тариону о Сумеречном Культе и о Грим-Батоле, о судьбе Аспектов и Титанов, о правителях Азерота. Мальчик внимательно слушал. Пустыня Танариса обступала их холодной темнотой, заставлявшей жаться поближе к огню. Ноздорму видел, как человеческая натура Тариона заставляет его протягивать к теплому пламени руки, хотя он и не испытывал холода.
— Вы уже рассказали мне о чем угодно, — задумчиво отозвался Тарион. — Кроме одного. Каждый живущий в этом мире ненавидит моего отца за то, что он сотворил с Азеротом. Но я все равно должен спасти его. Почему?
Но Ноздорму будто не слышал его. Он впервые заметил штаны Тариона, прожженные в некоторых местах после столкновения с огнем, изорванную ветрами рубаху. Чумазый от копоти, с взлохмаченной, высушенной ветрами шевелюрой и все же будущий Аспект-Хранитель. Он ждал ответа.
— Кажется, я говорил, что это твоя единственная одежда? — спросил Ноздорму. — Тебе стоило быть аккуратней.
— Это не ответ, — помрачнел Тарион.
Мальчик молчал некоторое время, но бронзовый дракон видел, что мысли все равно не давали ему покоя. Ноздорму прикрыл глаза. Татуировки на левом предплечье шевельнули хвостами, обвивающими его руку.
«… каждый в этом мире ненавидит черных драконов», — услышал Ноздорму мысли Тариона. — «Мог бы и сам спасти его, если ему так нужно. Я не хочу помогать ему. Вряд ли мой, так называемый, отец оценит это. Если только он не убьет меня раньше…».
Аспект Времени колебался. Он гнал те видения, которые тысячелетия прождали его в сознании и жгли ему память. Он гнал их от себя, чтобы не показать случайно мальчику. Они вызвали бы еще больше вопросов, а он не готов был отвечать на них. По крайней мере, не ему и не здесь. Ноздорму прождал тысячелетия не ради этой беседы, ради другой, которая наступит позже. И все же он был обязан помочь этому мальчику, развеять его сомнения.
Ноздорму раскрыл глаза.
— Моими стараниями нас осталось всего двое. Малигос убит, Изера заперта в Изумрудном Сне, а Нелтарион служит Древним.
Тарион не заметил, как огонь с дров перекинулся на его протянутые пальцы, вспыхнувшие будто свечи. Боли не было.
— Вашими стараниями? — повторил он.
Рунические татуировки на обнаженном плече Аспекта задвигались, переплетаясь черными хвостами, изменяя свое местоположение.
— Века назад я считал, что Время бесконечно, — продолжил Ноздорму. — От одного взмаха моих крыльев в младенчестве умирали те, кто мог прожить до самой старости и, наоборот, свое спасение находили безнадежно больные. Я считал, что это позволено мне, иначе для чего Титаны нарекли меня Хранителем Времени? Но оказалось, что Время имеет свои границы. Я истратил непозволительное количество на судьбы смертных. Я верил, что сила Аспектов способна спасти этот мир от неминуемой гибели. Но оказалось, она могла лишь отсрочить ее. В схватке Титанов с Древними Богами, последние, хоть и заточены в оковах и темницах, имеют неоспоримое преимущество — они часть Азерота. А Титаны — нет. Они оставили нас слишком рано, не объяснив, как усмирять их, как управлять частью этого мира. Возможно, Титаны предвидели гибель этого мира и уже тогда знали, что сражаться за этот мир бесполезно.