Пятый элефант
Шрифт:
Ваймс почувствовал, как по позвоночнику потекла струйка раскаленного льда.
– Барон? – прохрипел он.
– Ну да. – Увидев выражение лица Ваймса, Тантони машинально отступил на шаг. – Она знакома с баронессой, сэр! Сказала, что они – старые подруги! А еще сказала, что они во всем разберутся! Ну вот и…
Голос Тантони перешел в бормотание, а потом и вовсе стих под взглядом Ваймса.
Зато голос заговорившего Ваймса был монотонно-неотвратимым, как летящее в цель копье:
– И ты стоишь здесь в своей блестящей кирасе, дурацком шлеме, с мечом без единой зазубрины, в идиотских панталонах и
Тантони отступил еще на шаг.
– Но это был барон…
– Ага, а с баронами ты не споришь. Верно? Ты ни с кем не споришь. Знаешь что? Мне стыдно, просто стыдно даже подумать о том, что такой человек, как ты, смеет называться стражником. Давай ключи.
Щеки капитана залились густым румянцем.
– Ты подчиняешься любым приказам, – медленно промолвил Ваймс. – Даже… не думай… о том… чтобы… не… подчиниться… моему.
Быстро спустившись по лестнице, Моркоу положил руку на плечо Ваймса.
– Спокойно, господин Ваймс.
Тантони перевел взгляд с Ваймса на Моркоу и принял самое главное в своей жизни решение.
– Надеюсь, вы… найдете свою жену, господин, – сказал он, протягивая связку ключей. – Искренне надеюсь.
Ваймс, тяжело дыша, передал ключи Моркоу.
– Освободи их.
– Вы собираетесь отправиться в замок вервольфов? – спросил Тантони.
– Да.
– У вас нет ни единого шанса, господин. Они делают все, что пожелают.
– Значит, их надо остановить.
– Вы не сможете. Старый барон соблюдает традиции, но Вольфганг… Для него никаких правил не существует!
– Значит, его обязательно нужно остановить. А, Детрит. – Тролль отдал честь. – Вижу, арбалет при тебе. С тобой тут хорошо обращались?
– Называли меня тупым троллем, – пожаловался Детрит. – А еще один из них ударил мне ногой прямо по камешкам.
– Этот?
– Нет.
– Но он их капитан, – пожал плечами Ваймс, отходя от Тантони. – Сержант, я приказываю, застрели его.
Тролль одним движением вскинул арбалет к плечу и прицелился вдоль огромного пучка стрел. Тантони побледнел.
– Стреляй, – повторил Ваймс. – Это был приказ.
Детрит опустил арбалет.
– Я не настолько туп, сэр.
– Я тебе приказал!
– Тогда засуньте свой приказ, куда Валун из Косяка засунул мешок с гравием, сэр. Со всем уважением, конечно.
Ваймс подошел к трясущемуся Тантони и похлопал его по плечу.
– Просто хотел показать тебе, как нужно относиться к приказам, – ухмыльнулся он.
– Однако, – сказал Детрит, – если ты найдешь того, кто ударил меня по камешкам, я с удовольствием заеду ему в ухо. Его легко узнать. Он прихрамывает.
Госпожа Сибилла пила вино крайне осторожно. Оно было не слишком-то приятным на вкус. На самом деле многое тут было не слишком приятным.
Она никогда не умела готовить. Кулинария так и осталась для нее неведомым зверем. В школе, где училась госпожа Сибилла, считалось само собой разумеющимся, что пищу будут готовить другие люди, причем не меньше чем на пятьдесят персон, которые пользуются вилками по крайней мере четырех типов. Поэтому госпожа Сибилла овладела лишь базовой кулинарией, а именно – приготовлением изысканных блюд на салфеточках.
Впрочем, для Сэма она все равно готовила, поскольку инстинктивно чувствовала: жена должна этим заниматься. Кроме того, его вкусы полностью соответствовали ее кулинарному искусству. Ему нравились подгоревшие сосиски и яичница, которая пружинила при попытке вонзить в нее вилку. Если на стол подавали икру, он предпочитал сделать из нее липкую кашу. Сэм Ваймс относился к тому типу людей, которых очень легко накормить, главное – чтобы в доме было сало.
Но местные блюда… Их готовил тот, кто сегодня впервые увидел плиту. Во время экскурсии по замку госпожа Сибилла заглядывала на кухню – такой кухни в самый раз хватило бы на маленький домик. Кладовые для дичи, напротив, скорее напоминали амбары. Никогда в жизни она не видела столько мертвых животных сразу.
И все же… Госпожа Сибилла была абсолютно уверена в том, что оленину нельзя подавать вареной, тем более с хрустящим картофелем. Если, конечно, это был картофель. Картофель, как правило, белый или желтоватый, но никак не серый. Даже Сэм, которому нравятся черные комочки в пюре, обязательно прокомментировал бы сей факт. Но Сибилла была слишком хорошо воспитана. Не можешь сказать ничего хорошего о еде, похвали что-нибудь другое.
– Какие… интересные у вас тарелки, – промолвила она, следуя правилам приличия. – Э… Ты уверена, что больше новостей не было?
Она старалась не смотреть на барона. Полностью игнорируя всех и вся, он хватал мясо с тарелки так, словно никогда не слышал ни про вилку, ни про нож.
– Вольфганг с друзьями продолжают поиски, – ответила Серафина. – Но погода такая ужасная, особенно для человека в бегах.
– Он не в бегах! – обрубила Сибилла. – Сэм ни в чем не виноват!
– Конечно, конечно. Все улики косвенные, – успокаивающим тоном произнесла баронесса. – Но, полагаю, как только перевал немного расчистится, тебе вместе с, э-э, сотрудниками лучше будет вернуться в Анк-Морпорк, пока не наступила настоящая зима. Мы знаем нашу страну, дорогая. Если твой муж жив, мы о нем позаботимся.
– Я не позволю позорить его доброе имя! Ты же сама видела, он спас короля!
– Сибилла, я уверена, так оно и было. Боюсь, правда, в тот момент я разговаривала с мужем, но в твоих словах я ни на минуту не сомневаюсь. Кстати, а он действительно убил всех тех людей на Дичьем перевале?
– Что? Но они же были разбойниками!
Барон на противоположном конце стола сграбастал очередной кусок мяса и попытался разорвать его зубами.
– Разумеется. Ну разумеется.
Сибилла, задумавшись, сжала пальцами переносицу. Она никогда не признала бы Сэма Ваймса виновным в убийстве, в настоящем убийстве, даже если бы в небе вдруг возникло послание и свидетелями выступили сразу три бога. Но иногда до нее доходили слухи. В Сэме постоянно копилось напряжение. Иногда оно разом выплескивалось наружу. Однажды какие-то мужики весьма гнусно обошлись с юной девчушкой в «Сестрах Долли», и Сэм, ворвавшись к ним домой, обнаружил там ее туфельку. Она слышала, как Детрит рассказывал, что, если б не он, из комнаты живым вышел бы только Сэм.