Пятый подвиг Геракла
Шрифт:
Поэтому ну его, такое освещение… Установленный в подвале энергетический преобразователь, предназначенный для питания магического генератора, попутно выдавал на клеммные контакты еще и обыкновенное электричество с параметрами бортовой сети «Неумолимого». При этом использовались светильники, проводка и прочая фурнитура, которые были произведены в бортовых мастерских галактического линкора на оборудовании, предназначенном восполнять потери в случае боевых повреждений. Местные – три кухарки-негритянки и прочая прислуга, а также оставшиеся выморочными четыре бледнолицые наложницы предыдущего хозяина – первый раз увидев включившийся яркий немигающий
И вот, проводив гостей, мы с Елизаветой Дмитриевной удалились на жилую половину, чтобы, расслабившись предаться законным любовным утехам. Вместе приняли душ (душевая кабина опять же производства мастерских «Неумолимого», из местных ресурсов только труба с холодной водой) и уже улеглись на роскошную императорскую кровать… как вдруг произошло неожиданное. В нашу спальню тихой сапой прокрались бывшие наложницы мистера Эллисона, которых я при встрече пожалел и не стал прогонять, оставив приживалками с неопределенными обязанностями, ибо чернокожая прислуга и без них справлялась со всеми делами. Уж больно печальные у них были глаза – как у крупных собак, хозяин которых умер или уехал, бросив их на произвол судьбы. Под Истинным Взглядом они читались точно так же, а еще было понятно, что если я прогоню их прочь, для них это будет равносильно смерти, ибо в бараках их не примут, и, скорее всего, равнодушно забьют насмерть. За что? А просто так! Хоть жизнь наложницы слуги Зверя не мед и даже не сахар, у тех, кто в бараках для передержки ждет решения своей участи, по этому поводу имеется свое, весьма искаженное представление.
Все, что я об этих девицах знаю, это их имена и возраст: Грейс шестнадцать лет, Линде тоже, Эйприл – восемнадцать, и Шарлин, самой старшей, двадцать один. У всех четверых под тоненькими пеньюарами видны синяки и ссадины – следы последней любви с уже покойным озверевшим самцом. И все равно они пришли сюда, потому что, раз уж я их не прогнал, считают обязанными предложить мне свои юные тела.
Обнаружив в мой спальне Елизавету Дмитриевну, девицы сперва удивились, потом приуныли. Рядом с моей породистой красавицей-женой местным измученным инферно-замухрышкам ничего не светит даже чисто теоретически, не говоря уже о том, что я принципиально сплю только со своей богоданной супругой.
Они повернулись к двери и собрались так же тихо удалиться, но тут мне захотелось их остановить. Уж слишком у них был несчастный и обескураженный вид… Мне показалось, что неправильно будет просто отпустить этих девиц восвояси, вот так, не сказав им ни слова – это будет почти равносильно тому, как если бы мы их просто прогнали. Пренебрежение малыми сими еще никого до добра не доводило.
– Погодите, девочки, – сказал я бывшим наложницам, уже направившимся к выходу.
Они остановились и дружно повернулись в нашу сторону.
Я сел на край кровати, кутаясь в покрывало.
Повернувшись к Елизавете Дмитриевне, я спросил по-русски:
– Ну что, Лизонька, потратим полчаса-час, раз уж так получилось, на светские разговоры?
– Разобраться хочешь? – спросила моя красавица, во всей своей красе садясь на постели по-турецки. – А надо ли?
– Надо, Лиза! – ответил я. – С демоном разобраться было легко, а вот с такими случаями это сделать гораздо труднее. Ведь они же типичные представительницы своего класса – сами пришли, искать их не надо, и после этого разговора я лучше пойму, что делать с похожими на них бывшими наложницами.
– Ладно, Серенький, уговорил, – кивнула Лизонька. – Ты начни, а я поддержу, если что.
Со стороны, для человека, не владеющего великим и могучим, все это, вероятно, выглядело так, будто мы с женой сговариваемся по поводу небольшой групповушки… Ну, так-то, чисто теоретически, с компанией диких и необузданных амазонок, делающих «это» по велению души, мы себя еще на свободу отпустить могли бы… А вот с бывшими наложницами, считающими, что это их должностная обязанность, уже нет.
– Значит, так, девочки, – уже по-английски сказал я, – а теперь четко и ясно объясняем, что вас заставило прийти в нашу с женой спальню. Я спрашиваю не о том, ДЛЯ ЧЕГО вы пришли, по времени визита и вашему внешнему виду это понятно и без пояснений, а именно о том, что вас ЗАСТАВИЛО.
Девицы обеспокоенно переглянулись. Они уже явно раскаялись в том, что сделали, но пути назад не было. А еще я пугал их до дрожи в коленях. Однако этот старый страх перед мужским полом в них уже смешивался с щенячьим обожанием, которое стало развиваться с того момента, когда я поселился тут, в Шантильи. По-русски в таких случаях говорят: «и хочется, и колется».
– Мы пришли, потому что так было положено раньше, – опустив голову, сказала Шарлин. – А теперь, если мы что-то сделали неправильно, то вы можете наказать нас, вот сюда.
С этими словами бесхитростная дочь мира-инферно развернулась и, задрав подол пеньюара, открыла зад красивой формы, весь испещренный уже немного поджившими багровыми рубцами. И тут я впервые пожалел, что прихвостни демона покинули нас не прощаясь, и нет возможности устроить им за все содеянное акт массовой групповой колотерапии. Наверняка все эти четверо девушек пороты так, что все дела они могут делать только стоя, а спят исключительно на животе. А ведь я хотел предложить им присесть… Нехорошо бы получилось, если бы они, не смея ослушаться, выполнили бы мою команду, испытав при этом нешуточную боль.
– Вы сделали неправильно, – мягко сказал я, – но наказывать вас не за что, ибо вы не знали новых правил. А теперь, Шарлин, опусти подол и снова повернись ко мне лицом, чтобы выслушать мой приговор.
– Да, господин, – повернувшись к стене задом, а ко мне, соответственно, передом, произнесла старшая из бывших наложниц, – мы вас слушаем.
– Во-первых, – сказал я, – никакого наказания за то, что вы сделали, вам не будет, но только на этот раз. Если подобное повторится, то я без единого лишнего слова просто прогоню вас обратно в бараки. Во-вторых, с того момента, как я тут поселился, ни одна девушка или женщина не должна приходить в спальню мужчины по обязанности или принуждению. Делать такое можно только по вашему собственному добровольному желанию, такому сильному, что иначе никак. Вам это понятно!
– А мы, мистер Серегин, и пришли по добровольному желанию! – пискнула зеленоглазая рыжуля Линда. – Потому что почувствовали, что иначе не можем.
– Да, – подтвердила брюнетка Эйприл, – мы хотели сделать вам приятное, но нашли тут другую женщину.
– Эта женщина, – усмехнулся я, – моя законная жена. Мы тут по полному праву собрались заняться тем, что делают мужчина и женщина, оставаясь наедине, когда у них на это есть и желание, и право.
– А что такое жена? – спросила русоволосая худышка Грейс, и тут же добавила: – Можно мы тоже будем вашими женами, потому что уже живем с вами в этом доме?