Пятый туз
Шрифт:
Лобачев даже не пытался запомнить все манипуляции, которые производила Назимова… Кроме того, стоя перед сейфом, она, естественно, закрывала собой большую часть обзора.
Открыв сейф, Назимова повернулась и, театральным жестом указав на содержимое, вопросительно взглянула на Лобачева… Тот привстал и кивнул головой, подтверждая, что видит кучу денег.
– Малика! Я почти удовлетворен… Но можно ли мне поближе взглянуть на одну пачку? Скажем, третью сверху в правой стопке.
Назимова вытащила требуемую пачку. Это
Она бросила пачку на стол перед Лобачевым… Ему потребовалось несколько секунд, чтобы определить, это не «кукла» и не фальшивка… От баксов исходил особый аромат. Его ни с чем не спутаешь!
Назимова оставила сейф открытым и вновь заняла свое место за столом переговоров.
– А теперь, Николай, я хочу получить гарантии… И не предлагайте мне ксерокопии протоколов… Я сама умею всякую туфту готовить.
– Понятно, Малика. Не извольте беспокоиться.
Лобачев открыл кейс и вытащил две пластиковые папочки. По документам было видно, что недавно они подшиты в дело.
– Ознакомьтесь!.. Это, заметьте, подлинники. Бланки, печать, подписи заместителя генерального… Это все не липа!
– Я должна все внимательно посмотреть.
– Смотрите, смотрите… Но некоторые вещи вам придется принять на веру. Вот если я деньги сегодня получаю, то в суд пойдет вот эта бумажка со смешной формулировкой: «Превышение служебных полномочий»… Правда, придется еще двадцать три протокола изъять, три тома перенумеровать, нужных людей прикормить… А уж если мы не договоримся – пойдет вот эта бумажка. Тут уж, как говорится, вплоть до…
– Все ясно, Николай… Вы готовы написать мне для отчета…
– Расписку?
– Вроде того. Скажем: «Деньги за организацию выгодного исхода уголовного дела такого-то получены в полном объеме».
– В таких выражениях – согласен!.. Это похоже на адвокатские услуги.
Назимова внимательно прочитала расписку и удовлетворенно взглянула на Лобачева:
– Все, Николай!.. Теперь будем деньги считать.
Она встала и без суеты двинулась к сейфу с явным намерением выложить перед Лобачевым денежные пачки.
Он даже открыл кейс, готовясь аккуратно разместить там заработанное.
В руках Назимова продолжала держать расписку и две пластиковые папки. Она лениво швырнула документы на нижнюю полку и мягким кошачьим движением толкнула дверцу сейфа.
Через секунду Лобачев услышал щелчок и легкий скрип.
Похолодев, Лобачев ощутил, как в недрах сейфа двигаются толстые стальные штыри, намертво запирая его.
Как бы издеваясь, железный шкаф пропел веселенькую американскую мелодию, исполненную с японским акцентом… Ему не хватало еще поклониться и пропищать: «Хозяин, я закрылся».
Малика Сабировна опять заняла свое переговорное место… В ее лице почти ничего не
– Мне очень приятно, Николай, что вы не волнуетесь, не кричите, не делаете резких движений… Или вы не сообразили, что произошло? Поясняю: этот сейф вскрыть невозможно. В нем ваша расписка, документы, подписанные Корноуховым… Но главное – там мои подробные мемуары: как вы меня вызывали, как угрожали…
– Неужели я угрожал?
– Точно не помню, но могли… Вы упомянули, сколько денег передадите Корноухову..
– И это я говорил?.. Малика, это уж слишком!
– Это вы не говорили!.. Это я придумала и написала для полноты картины… Главное, что все сходится, документами подтверждается… И деньги там лежат! А их мне дали друзья для взятки очень крупному чиновнику… Нет у вас выбора, Николай!
– Эх, Малика Сабировна, выбор всегда есть… Вы-то, что мне предлагаете?
– Вы освобождаете мужа, а я оплачиваю вашу работу в том объеме, как сочту нужным. И только после ее завершения.
Лобачев встал, скрестил руки на груди, всячески изображая сложный мыслительный процесс.
– Понятно… И какова предлагаемая вами сумма?
– Я полагаю, что это будет пятая часть от того, что вы запрашивали. Это будет справедливо!.. А пока можете взять вот это.
Назимова указала на лежащую на столе десятитысячную пачку.
– Понятно! Ловко вы меня подловили.
Продолжая размышлять, Лобачев посмотрел на потолок, перевел обе руки за спину и дружелюбно улыбнулся, когда ощутил торчащую за спиной рукоятку пистолета.
– А, пожалуй, я согласен. У меня действительно нет другого выбора.
Он сделал три шага навстречу Назимовой и молниеносным ударом заставил ее замолчать на десять минут.
Он даже взглянул на часы – он любил во всем точность.
Затем он прошел в спальню и сразу же в большом платяном шкафу нашел необходимое: несколько цветных поясков от платьев хозяйки и три галстука…
«Очень удобные кресла она поставила. К стулу было бы сложнее привязать, а здесь такие подлокотники удобные… Почему опять женщина? Не люблю я бить женщин. Да и не бил я их раньше. А тут – три дня назад – Софья, теперь – Малика… Тенденция, однако».
Лобачев развалился на диване и взглянул на часы – десять минут уже прошло.
Он ждал и пытался продумать свои дальнейшие действия.
Голова плохо слушалась и мешала старая песенка Высоцкого, не вся песня, а одна первая строка… Она приклеилась к нему и многократно повторялась, как на старой испорченной пластинке: «Я женщин не бил до семнадцати лет… Я женщин не бил…»
Назимова очнулась через пятнадцать минут.
Ее реакция испугала Лобачева… Она даже не взглянула на свои связанные руки, а спокойно смотрела ему в глаза: