Пыль и бисер
Шрифт:
А теперь несколько слов о самой деревеньке. Славна она была не только преимущественно старообрядческим населением, но и тем, что течение делало у околицы некоторый финт ушами, и в результате значительная часть того, что несла Река, оказывалось на берегу. Еще моя тетка помнила, как издалека определяли пол утопленников, которых во множестве выносило по весне: мужчины обычно плыли лицом вниз, а женщины — вверх. И если даже в спокойные советские годы жители окраинных домов частенько держали наготове багор — оттолкнуть очередной водный дар, дабы все хлопоты, связанные с ним, упали на чужую голову, что уж говорить о старых временах, когда визиту полицмейстера в и без того задерганном новациями Победоносцева селении точно рады не были. Почему дядя моего
Моя родительница прибрала бумаги девицы Ксении себе и частенько их перечитывала. Образ юной утопленницы поражал воображение впечатлительной девочки и в какой-то момент она стала кем-то вроде семейного привидения. По-моему, мама даже за отца вышла из-за сочетания имени и фамилии. Когда она забеременела у меня не осталось выбора — я могла стать только девочкой и назвать меня могли только Ксюшей.
В век научно-технического прогресса и оцифровки информации нам удалось обнаружить кое-какую информацию относительно девицы Нечаевой. Та родилась в семье небогатого дворянина, мать умерла родами, жила безвылазно (и крайне небогато) в родительском имении. Господин Нечаев же был невоздержан в расходах, отчего к 1892 году совершенно разорился, и дабы не переживать позорного пришествия кредиторов, ясным воскресным сентябрьским утром отправил дочь к заутрене в церковь и поджег усадьбу вместе с собой. По некоторым сведениям, он сначала застрелился, а пожар начался сам собой, но это роли уже не играет. Вот все правильно сделал, черт возьми. Ксения, оставшись в чем была, дождалась похорон и вместе с врученными ей душеприказчиком бумагами об изъятии всех земель и паспортом отправилась топиться. Мама ни разу не смогла дать внятного ответа, почему меня назвали в честь столь никчемной особы.
Хотя время от времени я думаю, что мамочке просто хотелось дать Ксении Александровне прожить более счастливую жизнь. Поэтому у меня было хорошее образование, даже танцы бальные, стресс устойчивое воспитание и свобода самовыражения. И тот самый медальон на шее. Моей младшей сестре Люське не пришлось проживать чужую жизнь, а теперь, видимо, придется быть за двоих.
И начиная с этого места я перестала быть суперженщиной, которой нипочем путешествия во времени и кардинальные повороты судьбы, и заревела. Те, кто утверждают, что оказаться в абсолютном, безнадежном отрыве от семьи и привычного мира, полезно и увлекательно — врут.
Часть 1
1. Бакалейщик
Пакет орешков закончился еще с утра, откуда-то черт принес ветер с мелкой крупой, и непринужденно прогуливаться стало совсем не с руки.
Я шла по Вольской улице, находя до обидного мало знакомых домов. Зато к каждому найденному хотелось припасть грудью и не отпускать до тех пор, пока рядом не остановится машина ППС. Жаль, что это бесплодная мечта.
— Бесовы дети, что ж такое. — Высокий рыхлый юноша с неравномерно пробивающейся белесой бородой обходил по кругу несколько ящиков, один из которых точно шел на выброс, ибо в момент выгрузки упал и издал обреченное звяканье. — Ни слова на русском языке.
Я постаралась максимально безразлично пройти мимо, и лишь поравнявшись с ним оборонила:
— Сударь, Вам ящик с сухими специями в лужу поставили, а с бутылками разбили.
— Барышня, а Вы…. Иностранным языкам обучены? — потерянный было взгляд как-то сразу воспарил.
— Да, неплохо могу переводить…
Неужели так и оставит на улице?
— Так, может, зайдете?
Я по возможности
Хозяин метался вокруг, пытаясь одновременно устроить меня за круглым столом, покрытым кружевной скатертью, достать какие-то бумаги, которые кучно рассыпались прямо на пол и угостить чаем.
— Уж не побрезгуйте. — Огромная, с два кулака чашка, почти доверху наполненная горячим сладким чаем, опустилась прямо перед моим носом. Я задумчиво покосилась на прилавок и тут же образовались три пряника.
— Благодарю. — Вот как-то надо теперь удержаться от того, чтобы не кинуться на все это богатство, и чинно набивать себе цену. Я сдержанно улыбнулась своему собеседнику.
— Я, это, купец третьей гильдии, Калачев, Фрол Матвеевич…. Вот, как видите, барышня, бакалеей торгую. От батюшки дело перенял. А с языками… как-то не очень.
— Нечаева, Ксения Александровна. — я протянула руку, которую купец неловка чмокнул (все утро вспоминала, как это делали в кино, но получилось все равно так себе).
С накладными я управилась довольно-таки быстро. Сама не ожидала. А уходить не очень хотелось: руки отогрелись, в ногах появилась ломота — первый признак, что этот мороз меня не любит. Я по крошке поглощала пряник, наслаждаясь каждой крупинкой. То ли от голода, то ли от других стандартов качества, но вкус не как в XXI веке.
— Да, и, Фрол Матвеевич, обращаю Ваше внимание, что продукты измерены в английских фунтах, а не в российских. — О, как круто быть эрудированной.
— Это что же, товара больше, чем я думал, выйдет? — расцвел ликом хозяин.
— Только если все в целости доехало. — остудила энтузиазм я.
Тут с улицы, занося снежные брызги и холод, залетел мальчишка лет четырнадцати.
— Фрол Матвеич, Фрол Матвеич, там товар….
– он осекся, глядя на меня.
— Да знаю уж. Ты сам где был, оглоед, когда встречать надо было? — привычно проворчал хозяин и оба они отправились заносить свои сокровища.
Хозяин лавки вызывал у меня сложные смешанные чувства. Сто двадцать лет спустя я пойму, как по малейшим нюансам в поведении, взглядам, жестам, едва уловимым флюидам определять тех мужчин, с которыми не стоит связываться. Не потому, что мудаки — этих-то я заранее определять так и не научилась, а потому что шансов нет от слова совсем. Такой навык я приобрела, вращаясь в компании, где оказалась сексуальным меньшинством. Очень, знаете ли, быстро ставит на место расклад, когда ты одна, а лиц, отдающих предпочтение своему полу — раз в 15 больше. С тех пор я не оцениваю людей по их ориентации, зато четко выделяю их из толпы. И пусть Фрол Матвеевич имел более чем брутальную внешность, повадки домашнего медведя и ни малейшего намека на жеманность — играть ему в другой команде, посему в работодатели он мне идеально подходил. Вопрос в том, зачем бы ему сдалась я.
Вскоре Фрол Матвеевич присоединился к трапезе.
— А Вы, Ксения Александровна, не из местных? Ни разу к нам не заходили. — во память!
С Богом, Ксюха, твой выход.
— Нет. Мы из Симбирской губернии. У папеньки там именье. Было. Он скончался осенью. — Я потупилась и всхлипнула.
Фрол Матвеевич покраснел, пошел пятнами, забормотал что-то утешительное и протянул мне большой, с две ладони пряник. Забавный он.