Пыл невинности

Бонандер Джейн

– Когда у тебя в последний раз были месячные, Скотти? – ошеломил он ее вопросом.

Скотти быстро открыла глаза. Вот чего уж не ожидала! Конечно, сейчас ей следовало бы язвительно поинтересоваться, какое ему до этого дело, но она была так ошеломлена, что забыла не только о сарказме, но и обо всем остальном на свете.

– Ну… прошло, конечно, какое-то время. Я точно не знаю… Во всем виноват переезд в город. Здесь совсем другая жизнь по сравнению с долиной… И у меня все время натянуты нервы.

– Ты на самом деле

веришь в то, что говоришь? – прошептал ей на ухо Алекс.

Девушка нахмурилась и попыталась сосредоточиться. Однако это оказалось очень трудно, поскольку его близость кружила голову и она ни о чем не могла думать, кроме него.

– Конечно, верю, – с трудом пробормотала Скотти. – Что же это еще может быть?

Он отпустил ее плечи и скользнул ладонями вдоль ее рук, легко задел грудь – соски моментально набухли и превратились в твердые бутоны. Она судорожно перевела дыхание: колени у нее подогнулись, когда Алекс дотронулся до ее живота.

– Г… Господи, Алекс, – хрипло прошептала она, – что ты со мной делаешь?

– Неужели ты до сих пор не догадалась, что происходит с твоим телом? – ответил он вопросом на вопрос.

Ее захлестнуло желание. Как хотелось прижаться к нему…

– Что… что с ним происходит? – В ушах звенело, голова кружилась.

– Боюсь, ты беременна.

Скотти Макдауэлл ошеломленно выпрямилась, желание мгновенно исчезло. Она стояла и пристально смотрела на себя в зеркало. Алекс отошел, но девушка даже не заметила этого. Она со страхом дотронулась до своей груди, сжала талию и провела ладонью по слегка раздувшемуся животу. Беременна.

– О Господи, Алекс, что ты такое говоришь? Откуда, черт побери, ты знаешь?

Он слегка приподнял свои черные дьявольские брови и пожал плечами.

– Скотти, неужели ты думаешь, что я стал бы говорить об этом, если бы не был уверен?

– Но… но, – растерянно пробормотала девушка, – почему ты так уверен?

Головин отошел еще дальше.

– Вспомни, тебя тошнило каждое утро…

– Но это было раньше, сейчас тошнота прошла, – парировала Скотти. – Сейчас у меня зверский аппетит, и мне все время хочется есть.

– При беременности утренняя тошнота обычно проходит через несколько месяцев, Скотти.

– Ну… ну ладно. Но ведь тошнота не единственный признак беременности, – из последних сил цеплялась она за соломинку надежды.

Алекс вздохнул и потер лицо руками.

– Твои груди набухли и соски стали чувствительными, правильно?

– У меня всегда так бывает перед… перед месячными. – Что за глупости? Он просто хочет напугать ее!

– Я опять тебя спрашиваю, Скотти. Когда у тебя в последний раз были месячные?

На долю секунды Скотти крепко зажмурила глаза и попыталась вспомнить. Только сейчас ее охватила настоящая паника.

– Сразу после… после Рождества.

– А сейчас у нас какой месяц, Скотти?

Скотти пристально

смотрела в зеркало ничего не видящим взглядом. Ужасные мысли мешали сосредоточиться.

– Почти май, так ведь?

– Да, почти май.

Скотти понимала, что он злится из-за ее упрямства, но не хотела сдаваться.

– Но… но, Алекс, – прошептала она, – мы… мы ведь сделали это только один раз.

Алекс безнадежно махнул рукой и устало направился к двери.

– Неужели ты действительно настолько наивна? О Господи, девочка моя, для того чтобы забеременеть, и нужен-то один раз.

Скотти с трудом сделала несколько шагов. Ноги у нее подкосились, и она без сил рухнула на кровать. Надо задать миллион вопросов ему… и себе. Что же все-таки происходит? Она посмотрела на Алекса. Он задумчиво и сердито смотрел на нее.

Скотти отвела глаза в сторону и стала внимательно изучать пол. Она парила на седьмом небе от счастья. Еще бы, она носит в себе ребенка Алекса! Но в то же время ее охватил ужас: вдруг он отвергнет ее? Один вопрос она все же должна задать, прежде чем он уйдет.

– Алекс?..

– Что? – Он уже взялся за дверную ручку. Она вздрогнула от звуков его сердитого голоса.

– Я… это никак не отразится на нашем договоре? Я по-прежнему могу управлять гостиницей, когда ее построят? – Теперь ей вдвойне нужна гостиница – она должна работать и растить ребенка. Она почти умоляла его, но разве сейчас это важно? Ведь у нее появился новый смысл в жизни – ребенок, которого она носит… если, конечно, Алекс говорил правду.

Головин хрипло фыркнул, как будто задыхался, и открыл дверь.

– Конечно, – ответил он деланно равнодушным голосом. – С какой стати меня должно интересовать, что ты будешь делать после того, как покинешь мой дом.

Алекс вышел и тихо закрыл за собой дверь. Скотти долго смотрела на закрытую дверь и печально вздыхала. Ей очень хотелось, чтобы ему не была безразлична ее судьба. Прохладный ночной воздух, наконец, заставил ее забраться под одеяло. Она свернулась клубочком и прикрыла руками живот.

Скотти Макдауэлл радовалась беременности… если на самом деле была беременна. Правда, ее смущало одно обстоятельство. Как он узнал о ее беременности, если она сама даже не догадывалась о ней. В конце концов, речь шла о ней, о ее собственном теле! Разве не она первой должна узнать о том, что носит его ребенка?

Скотти натянула одеяло до подбородка и попыталась убедить себя в том, что Алекс не разбирается в таких вещах. Он тайком пробрался в ее комнату и спрятался в темном углу, чтобы подсмотреть, как она будет раздеваться. Глупый! Сложил несколько маленьких загадок, которые тревожили ее в последнее время – больной желудок и ноющая боль в груди, – и неожиданно решил, что она беременна. Другие ответы казались бессмысленными, и о них не стоило даже думать, поскольку мысли об этом приносили новую боль.