Пылающий остров

Казанцев Александр Петрович

Профессор трясся от негодования. Угловато размахивая правой рукой, он направился к выходу.

В дверях к замку прилипли его карманные часы да так и остались висеть.

По настоянию Кленова Ученый совет был немедленно созван в кабинете директора института.

Кленов сидел в глубоком кожаном кресле, откуда торчали только его длинные ноги с острыми коленями. Марина не садилась и нервно прохаживалась по комнате.

— Ученый совет собрался по вашей просьбе, Иван Алексеевич. Мы открываем заседание, — сказал молодой академик.

— Премного обязан вам, Николай

Лаврентьевич!

— Тогда мы попросим вас, Иван Алексеевич, высказаться.

— Что же, извольте. Сочту за честь.

Профессор хотел подняться, но академик жестом удержал его. Тогда Кленов совсем скрылся за высокими кожаными стенками. Оттуда стал гулко доноситься его спокойный и жестковатый голос.

— Да позволено мне будет остановить внимание совета на следующем обстоятельстве. До сих пор я имел, повидимому, неверное представление о том, что вправе рассчитывать на безусловное выполнение научными сотрудниками, работами коих мне поручено руководить, моих указаний, касающихся не мелочей, конечно, а основных линий, предопределяющих пути и перспективы их работ. М-да. Преисполненный сожаления, я вынужден сегодня констатировать полное пренебрежение со стороны многоуважаемой Марины Сергеевны не только к моим советам, но и прямым и безоговорочным предписаниям.

Профессор замолчал, словно собираясь с мыслями.

— Не может ли профессор указать на конкретное нарушение его указаний? — спросил один из членов совета.

— Я могу! — неожиданно заявила Марина.

Почувствовалось некоторое замешательство. Председатель вышел из положения, предоставив слово Марине. Кленов обиделся, что ему как бы не дали договорить, и, выпрямившись в кресле, всей своей фигурой демонстрировал возмущение.

— Я должна признаться перед дирекцией института, что нашла нужным уклониться от выполнения распоряжений профессора Кленова.

Почему-то головы членов совета одна за другой склонились над записями.

— Я искала защитный слой, могущий предохранить проводник от действия на его структуру магнитного поля, чтобы избежать мгновенного исчезновения свойства сверхпроводимости при больших магнитных полях. Профессор же хотел заставить меня искать сплав, обладающий такой фантастической структурой, которая не изменяется при больших магнитных полях. Это противоречит точке зрения, высказанной в моей диссертации, поэтому я считаю путь этот неправильным! — Марина тряхнула головой.

Профессор величественно поднялся с кресла. Казалось, что он разразится сейчас невиданной громовой речью, но он сказал совсем тихо:

— Я позволю себе высказать мысль, что даже в поисках невозможного надо искать только реальные пути. При всем своем желании я не могу согласиться, что путь, избранный Мариной Сергеевной Садовской, отвечает этому условию. В своих поисках радиоактивных компонентов она неизменно должна будет остановиться и на тех, каковые отсутствуют в нашей стране.

— Извинтите, профессор, если я путаю факты, — сказал все тот же член совета, — но ведь именно для вас наше правительство пыталось получить у одной заграничной фирмы редчайший радиоактивный элемент?

Профессор Кленов вздрогнул и выпрямился, так что сутулость его мгновенно исчезла. Потемневшими глазами обвел он присутствующих, сказал:

— М-да!.
– и замолчал.

Потом

продолжал тем же ровным голосом, как ни в чем не бывало:

— Да, вы совершенно правильно изволили это заметить. Правительство по моей просьбе обратилось к концерну Вельта с предложением уступить запасы радия-дельта… И получило отказ.

Марина вскочила. Все обернулись к ней.

— Позвольте, как же так? Но ведь именно радий-дельта я хотела испробовать для защитного слоя! На это меня натолкнула одна неопубликованная статья русского физика Бакова, с которой я недавно получила возможность ознакомиться.

Кленов окаменел.

Марина казалась очень взволнованной. Рукой она смяла запись одного из членов совета, который, откинувшись в кресле, сердито смотрел на нее поверх очков.

Кленов опустил голову и сказал тихо:

— Все запасы радия-дельта находятся в руках злейшего врага человечества, главы мирового военного концерна Фредерика Вельта.

Слова профессора Клёнова едва ли расслышал кто-нибудь из присутствующих. Он произнес их как будто только для себя.

Несколько минут члены совета совещались.

— Итак, Иван Алексеевич, — сказал наконец молодой академик, — нам не вполне понятны причины порочности пути, избранного Мариной Сергеевной Садовской.

— Непонятны? Но ведь я уже имел честь докладывать вам. Помимо всего того, о чем говорилось, я осмелюсь обратить ваше внимание на сомнительность возможности существования слоя, способного защитить от больших магнитных полей. Ведь, как известно еще из работ большой давности, при больших магнитных полях даже ферромагнитные тела практически теряют свои привычные преимущества в отношении проникновения в них силовых магнитных линий. Магнитное поле такой значительной величины проникает во все части пространства с одинаковой интенсивностью. И естественно, что попытки защититься от магнитного поля бессмысленны. А ведь это, чего доброго, в печать могло попасть, не приведи бог! Быть может, и похвально искать своих собственных путей, как это делает Марина Сергеевна, но я осмелюсь все же привести здесь одну английскую поговорку: «Олмоуст нэвер килд»… Да-да… «Никогда не вредно сказать почти»… Я позволю себе надеяться, что внес некоторую ясность в дебатируемый вопрос.

Профессор Кленов сел. Пружины в кресле желчно зазвенели.

После него выступила Марина. Затем оба вышли в коридор, желая дать совету возможность обсудить вопрос.

— М-да!. Ну вот и поспорили… — примиряюще сказал профессор, собирая у глаз сотни маленьких морщинок. — Я полагаю, что научный спор, даже с некоторыми присущими ему резкостями, способствует интенсивной работе мозга.

— Это верно, Ивам Алексеевич, но я как-то не могу привыкнуть к форме некоторых научных дискуссий.

Профессор добродушно рассмеялся:

— Ну, это ничего, Марина Сергеевна! По крайней мере, я теперь смею надеяться, что мои вам советы, подкрепленные решением столь авторитетной коллегии, приобретут для вас несколько больший вес.

— Да, но… решение Ученого совета ещё ведь не вынесено.

Кленов посмотрел на Марину голубыми прозрачными глазами, как смотрят только старики на маленьких детей: с сожалением и в то же время с ободрением.

— Ах, юность, юность! — вздохнул он.

— Я не так юна, — обиделась Марина.