Пыточных дел мастер
Шрифт:
Мы вошли внутрь. В коридоре царила тишина – так было, наверное, в утро мира, в начале времен, еще до того, как первые мужчины рода человеческого научились ковать медные гонги, строить скрипучие повозки и бороздить Гьолл многовесельными ладьями. Воздух – сырой, напоенный множеством ароматов – был заметно теплее, чем снаружи. Стены и плиты пола тоже были сделаны из стекла, но – столь толстого, что взгляд почти не мог проникнуть сквозь него. Казалось, будто листья, цветы и даже высокие древа за этими стенами колеблются, словно погребенные в толще воды. На одной из дверей я прочел надпись:
САД СНА – Можете ходить где угодно, – сказал старик, поднявшийся
– Времени у нас – не больше чем на два зала.
– Вы здесь впервые? Новичкам обычно очень нравится Сад Пантомимы.
Неяркие, длинные одежды старика что-то смутно напоминали мне. Я спросил, к какой гильдии он принадлежит.
– К гильдии кураторов. Неужели ты никогда прежде не встречался с кем-нибудь из моих собратьев?
– Встречался дважды.
– Да, нас немного. Но задача наша гораздо важнее, чем думают в обществе, – мы храним то, что ушло. Видел ли ты Сад Древностей?
– Пока – нет.
– Взгляни обязательно! Если это – первый твой визит к нам, советую тебе начать с Сада Древностей. Сотни и сотни вымерших растений, включая и те, которых в природе нет уже десятки миллионов лет!
– А я, – заметила Агия, – видела ту «лиану пурпурную», которой вы так гордитесь, растущей на склоне холма в Квартале Мостильщиков.
Куратор печально покачал головой.
– Нам известно об этом… Боюсь, мы потеряли споры. Одна из панелей крыши треснула, и они разлетелись. – Но печаль исчезла с его морщинистого лица быстро, точно у простолюдина, не привыкшего лелеять свои горести. Он улыбнулся. – Впрочем, ей там скорее всего живется неплохо. Все ее враги давно мертвы, как и хвори, которые исцеляет ее мякоть.
Грохот за спиной заставил меня обернуться. Там двое рабочих вкатывали тележку в одну из дверей, и я спросил, что они делают.
– Там – Песчаный Сад. Кактусы, юкки и прочее в том же роде… Они перестраивают его. Боюсь, там сейчас особенно нечем полюбоваться.
Я взял Агию за руку:
– Идем. Хочу взглянуть на их работу.
Она улыбнулась куратору, слегка пожала плечами, однако последовала за мной достаточно покорно.
В этом саду не было ничего, кроме песка, из коего местами выглядывали каменные валуны. Казалось, пространству, в котором мы оказались, нет границ. Оглянувшись, я увидел на месте стены и двери, сквозь которую мы вошли, отвесную скалу. Рядом с дверным проемом змеилось вверх по скале довольно большое растение – наполовину куст, наполовину лоза со страшными, кривыми шипами. Я решил, что это – остатки прежней растительности, которые еще не успели убрать. Других растений в саду не было, как не было и признаков перестройки сада, о которой говорил куратор. Лишь след колес тележки петлял по песку среди валунов.
– Немного же от него осталось, – сказала Агия. – Давай я отведу тебя в Сад Наслаждений!
– Послушай, отчего мне кажется, что я не могу выйти отсюда? Ведь дверь открыта! Агия покосилась на меня.
– Такое чувство рано или поздно возникает у каждого, только обычно не так скоро. Нам лучше выйти.
Она говорила что-то еще, но я не слышал ее. Мне чудилось, будто откуда-то издалека до ушей моих доносит шум волн, бьющихся о край света.
– Подожди… – сказал я.
Но Агия едва ли не силой выволокла меня в коридор, где с наших ног осыпалась добрая пригоршня песку.
– У нас вправду не так уж много времени, – сказала она. – Давай я покажу тебе Сад Наслаждений, а потом сорвем аверн и пойдем.
– Но сейчас разве что середина утра!
– Нет. Уже за полдень. На Песчаный Сад мы потратили больше стражи.
– Вот тут ты наверняка врешь!
На миг лицо Агии вспыхнуло, но гнев тут же сменил елеем философской иронии, источаемым, точно секрция, ее уязвленным самолюбием. Я был гораздо сильнее и, несмотря на всю свою бедность, богаче; и теперь говорила себе (казалось, я даже слышал шепот ее внутреннего голоса), что, проглатывая подобные оскорбления приобретает власть надо мной.
– Северьян, ты все время спорил со мной – в конце концов пришлось вытаскивать тебя оттуда. Сады всегда действуют на людей именно так, особенно на тех, кто больше подвержен внушению. Говорят, Автарх хотел, чтобы каждом саду, дабы подчеркнуть реальность пейзажа, всегда да кто-нибудь был, и потому его архимаг. Отец Инир, наложил на них заклятия. Но, если тебя так привлек этот другие сады вряд ли подействуют столь же сильно.
– Мне казалось, что мое место – там, – сказал я.
Что я встречу женщину… и что она вправду была там, хотя мы и не видели ее.
Мы подошли к еще одной двери. На этой значилось:
САД ДЖУНГЛЕЙ Агия молчала, и я сказал:
– Значит, другие сады не должны действовать так же сильно? Тогда давай зайдем сюда.
– Так мы никогда не доберемся до Сада Наслаждений!
Ее настойчивость порождала во мне страх перед тем, что я могу обнаружить в избранном ею саду или же принести туда с собою.
– Всего лишь на миг.
Тяжелая дверь Сада Джунглей распахнулась, и сад дохнул на нас густо насыщенным испарениями воздухом. Внутри было сумрачно и зелено. Вход заслоняли лианы, а в нескольких шагах от порога лежал поперек тропинки насквозь прогнивший ствол огромного дерева. На коре его каким-то чудом еще держалась маленькая табличка:
«Caesalpinia sappan».
– Настоящие джунгли на севере умирают по мере того, как остывает солнце, – сказала Агия. – Один мой знакомый говорил, что они умирают так уже многие века. А здесь джунгли сохраняются в том виде, какими они были в древности, когда солнце было еще молодым. Ну, идем – ты хотел взглянуть на них.
Я шагнул через порог. Дверь, захлопнувшись за нами, исчезла.
Глава 20
Зеркала Отца Инира
Я никогда в жизни не видел настоящих джунглей, которые, как сказала Агия, медленно умирали далеко на севере, однако эти, в саду, сразу же показались мне знакомыми. Даже сейчас, сидя за своим письменным столом в Обители Абсолюта, я будто бы слышу доносящие издалека крики того попугая с фуксиновой грудью и ярко-голубой спинкой, что при появлении нашем перелетел с ветки на ветку и неодобрительно покосился на нас окаймленным белыми перышками глазом. Но это, без сомнения, лишь оттого, что мысли мои обратились в прошлое, перенеся меня в тот зачарованный сад. За криком попугая последовал новый звук – точно новый глас из какого-то красного мира, еще не завоеванного мыслью. Я коснулся руки Агии.
– Что это?
– Смилодон. Но он далеко и всего-навсего пугает газелей, чтобы они бросились наутек и попали к нему в зубы. А от тебя с твоим мечом сам удерет быстрее, чем ты мог бы удрать от него.
Платье ее зацепилось за ветку и треснуло, выставив напоказ одну из грудей. Агия заметно помрачнела.
– Куда ведет эта тропинка? И как эта кошка может быть далеко от нас, когда все это – лишь зал в здании, которое мы видели с Адамнианской Лестницы?
– Я никогда не заходила в этот сад слишком глубоко. Это ведь тебе захотелось посмотреть его. Я взял ее за плечо.