Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 5
Шрифт:
Гордону оставалось ждать и надеяться на верность своих расчетов, но в большей степени — на удачу. Мысль об Азизе и ее несчастной судьбе заставила его вздрогнуть и наполнила его душу злобой и нетерпением. Но, переборов эмоции, он заставил себя встать у стены, распластавшись вдоль дверного косяка, и приготовился ждать. Еще в юности, общаясь с индейцами и живя в их стойбищах, он научился у краснокожих терпению, которое превосходит даже искусство ожидания, столь развитое на Востоке. Целый час он простоял у стены практически неподвижно — едва ли кто-либо другой мог больше походить на дышащую, но в остальном — неподвижную статую.
Наконец терпение Гордона было вознаграждено:
Кто-то несколько секунд выжидательно вглядывался в темноту, чтобы убедиться, что грозного косматого стража ущелий не было поблизости. Затем дверь полностью открылась. Звякнули последние цепочки, скрипнули петли, и за порог вышел таджик с большой корзиной, полной овощей, орехов и фруктов. Призывно посвистев в темноту, он наклонился, чтобы выложить продукты из корзины, — и в этот миг Гордон обрушил ему на затылок молотоподобный удар кулака. Таджик беззвучно ткнулся лицом в корзину, и на его шее стало расплываться большое багровое пятно — раздробленные шейные позвонки вонзились в артерии.
Да, удар был нанесен со спины, без предупреждения, но в душе Гордона не осталось ни жалости, ни рыцарского кодекса чести по отношению к кому-либо из шализарских бандитов. Заглянув в тюремный коридор, Гордон не увидел в нем стражника — видимо, камеры были пусты и не нуждались в охране. Американец поспешил спрятать тело таджика в ближайших камнях на дне оврага, а сам вернулся к двери, вооружившись кинжалом убитого.
Войдя в коридор, Гордон закрыл за собой дверь и задумался, стоило ли запирать ее. С одной стороны, он мог и не вернуться сюда в нужное время, но с другой — кто-нибудь обязательно появится в этом подземелье до утра, и тогда, если обнаружится, что дверь не заперта, во дворце поднимут тревогу, а дверь в любом случае запрут. Осторожно, чтобы не производить лишнего шума, Гордон вернул засовы в их пазы, набросил предохранительные цепи и направился к потайной двери, через которую можно было пройти к секретной лестнице, ведущей в центральные дворцовые покои. План его был ясен и прост, хотя и не легок для исполнения: найти Азизу и, если она еще жива, спрятаться вместе с нею в подземном переходе. Когда же Лал Сингх приведет гильзаи к стенам дворца, он откроет им дверь и поведет их в бой против обитателей города, этих убийц и бандитов. Исход боя ведом только Аллаху, но Гордон надеялся на то, что справедливость все же восторжествует, а кроме того, он возлагал большие надежды на не отравленный гашишем разум воинов Бабер-хана, их праведный гнев и их умение обращаться с клинком и винтовкой.
Если же спрятаться в потайном ходе ему не удастся, Гордон собирался забаррикадироваться в тюремном коридоре и держаться в нем — опять-таки до подхода отряда Бабер-хана. В любом случае планы Гордона строились на уверенности в том, что гильзаи придут к стенам Шализара на рассвете. Разумеется, ой понимал, что этому противостояло множество препятствий: взять хотя бы вероятность того, что Яр Али-хан не добрался до Кхора. Но Гордон не был бы самим собой, если бы не играл с судьбой в азартные игры. Вот и сейчас он поставил свою жизнь и во многом успех дела на то, что афридий сумел-таки выполнить задание.
Потайная дверь находилась в дальнем от него конце коридора, напротив другой, незадрапированной двери. Гордон не успел дойти до своей цели, когда вторая дверь распахнулась и на пороге появился один из стражников-арабов. Выругавшись сквозь зубы, часовой потянулся к кобуре, висевшей у него на поясе.
Одновременно рука Гордона взлетела в воздух, занесенная для броска
Стремительным броском Гордон подскочил к стражнику, выхватил у него из кобуры револьвер и резко ткнул стволом в лицо арабу.
— Где Азиза, девушка из Дели?
— В камере. — Стражник глазами показал направление. — Там, за дверью, через которую я вошел, есть еще один коридор с камерами.
— Еще охрана там есть?
— Нет, клянусь Аллахом, я один. В этом отсеке никого нет, и мы несем дежурство по одному. Сюда я заглянул просто на всякий случай — что-то задерживается таджик, который…
— Все, хватит болтать! — оборвал его Гордон. — Кругом! И — марш вперед, во второй коридор. Смотри мне — без шуток!
— Аллах меня сохрани! — взмолился стражник. Он осторожно открыл дверь и медленно, словно ступая босой ногой по битому стеклу, перешагнул порог. Гордон последовал за ним в коридор, резко сворачивавший влево. За поворотом по обеим сторонам коридора Гордон увидел два ряда зарешеченных камер, на первый взгляд пустых.
— Она в последней камере с правой стороны, — тихо, не оглядываясь, произнес араб.
Гордон ткнул его стволом в спину, и они прошли по коридору. Остановившись у последней решетки, араб мелко затрясся: камера оказалась пустой. На противоположной стороне этой камеры находилась вторая решетка, дверь в которую была открыта.
— Ты соврал, — мрачно сказал Гордон, сильно втыкая ствол револьвера стражнику под ребра. — За ложь только одно наказание — смерть. И я убью тебя!
— Аллах свидетель! Я не врал! — затараторил бледный, как смерть, стражник. — Она была здесь, я помню. Я правду говорю…
— Ее увели. Совсем недавно, — раздался в подземелье третий голос, прозвучавший совершенно неожиданно для Гордона.
Американец резко развернулся на месте, повернув и араба так, чтобы тот оказался между ним и незамеченным свидетелем их разговора. Ствол револьвера выглянул из-за плеча стражника.
Из-за соседней решетки на Гордона уставились бородатые лица. Тонкие загорелые руки узников крепко сжали железные прутья. Черные, полные ненависти глаза впились в чужака пронзительным взглядом.
Гордон шагнул вперед, по-прежнему толкая перед собой стражника.
— Вы же — верные слуги шейха, — усмехнулся он, увидев за решеткой уже знакомых ему курдов — Стражей Ступеней. — С чего это вы вдруг оказались за решеткой?
Юсуф ибн Сулейман плюнул сквозь прутья, стараясь попасть в Гордона.
— Из-за тебя, белокожая собака! Это ты застал нас врасплох на вершине лестницы, и именно из-за тебя шейх приговорил нас к смерти — еще до того, как стало известно, что ты шпион. Шейх сказал, что мы либо слепые, либо идиоты, либо плохие солдаты, если позволили тебе незаметно подняться по Ступеням, и завтра на рассвете мы умрем под ножами палачей Махмуда ибн Ахмеда, да проклянет Аллах его и тебя заодно с ним!