Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 7
Шрифт:
— Тогда, — велел я, — выбивайте крышку люка. Нам нужно добраться до сторожевых башен крепости и связать лучников ягья боем, пока они еще не перебили половину отряда Кошута.
Приноровившись к узкому проходу и поудобнее устроившись на крутых ступеньках, мы подхватили балку и, действуя ею как тараном, ударили в крышку люка. Раздался страшный грохот, но камень выдержал. Еще. Еще! Еще!! Раз за разом мы наносили тяжелые удары. Мы уже почти оглохли от грохота, как вдруг конец балки треснул, раздался звук расколовшегося камня — и в туннель хлынул свет.
Со звериным ревом я, словно выпущенный из пращи, влетел в будуар Ясмины, прикрывая голову золоченым щитом. На меня тотчас же обрушились удары не менее чем двух
Но все равно я не смог бы продержаться больше нескольких минут и погиб бы, если бы вслед за мной не показались стволы дюжины мушкетов, Я грохнулся на пол, и надо мной пролетел шквал пуль, сразив наповал десяток людей-птиц.
Первым из люка выскочил Гор, затем комната наполнилась жаждущими крови котхами и хортами.
Нас беспрерывно атаковали ягья. Все соседние коридоры и комнаты оказались битком набиты воинами. Но, стоя плотным кольцом, спина к спине, мы сумели удержать горловину шахты. С каждой секундой все новые и новые гура присоединялись к нам, вступая в бой. Скоро относительно небольшой будуар Ясмины оказался завален трупами и умирающими гура и ягья, а меха настолько пропитались кровью, что помещение стало напоминать внутренности некой чудовищной мясорубки.
Нам сравнительно быстро удалось очистить от ягья ближайшие помещения и коридоры, и уже через сорок минут все восточное крыло дворца оказалось охвачено кровавым сражением. Многие ягья были вынуждены покинуть бойницы у стен снаружи и вступить в рукопашную, где наше превосходство было очевидным. Хотя мы десятками отправляли ягья на тот свет, наши силы тоже убывали. Нас осталось не более трех с половиной сотен, но больше из люка никто не показывался. Видимо, переправа через мост основных сил под командованием Кошута под ураганным огнем происходила крайне медленно. Я отправил вниз Таба Быстронога, чтобы тот велел Кошуту поторопиться любой ценой и показал путь наверх.
В бесконечной кровавой пелене мне начало казаться, что все защитники Югги оставили стены и обрушились на нас — так много их было за каждым углом, в каждой комнате. Я уже говорил, что по храбрости и умению им было далеко до моих бойцов, но любой народ будет драться до конца, обнаружив врага в своем последнем убежище. И нельзя сказать, что крылатые твари были слабаками. В любом случае, если бы верхняя часть дворца походила на нижнюю с ее огромными коридорами, мы не продержались бы и двадцати минут. В этих же узких коридорах ягья не могли даже развернуть крылья и взлететь, так что им приходилось биться в пешем строю.
В какой-то момент бой словно застыл на месте. Каждый воин продолжал сражаться лицом к лицу с врагом, действуя мечом и кинжалом. Все новые и новые трупы громоздились вокруг, заполняя бесконечные анфилады комнат. Но у нас подошли к концу заряды к мушкетам, а ягья не могли в такой давке пустить в ход луки. Мы странно топтались на месте, исполняя некий безумный танец смерти, не в состоянии занять хотя бы еще одно помещение, а ягья — бессильные откинуть нас обратно к шахте.
На какой-то страшный миг мне показалось, что мои бойцы вот-вот не выдержат, сломаются и начнут отступать под натиском огромного количества врагов. И вдруг — о чудо! — я услышал дикий рев, и из люка, буквально друг у друга на головах, посыпались люди Кошута, алчущие крови, как бешеные псы. Вы себе и представить не можете, до какого состояния могли известись доблестные варвары, будучи не в силах переправиться через реку и прячась, как кролики, от смертоносных стрел в зарослях и садах. Гура теперь были одержимы только жаждой убийства да желанием помочь друзьям.
Таба Быстронога с ними не оказалось, но Кошут успокоил меня, что тот был всего лишь ранен на мосту стрелой в ногу. Молодой воин сумел превозмочь боль и кратчайшим путем привел вождя и воинов гура к храму, безжалостно их подгоняя. Вообще же потери при переправе оказались не так велики, как я боялся. Своим нападением мы вынудили большинство стрелков ягья покинуть свои места у бойниц и принять бой внутри дворцового комплекса.
Завязалось самое ожесточенное и кровавое побоище, которое я когда-либо видел. Получив подкрепление, мы усилили натиск на защитников черной цитадели, и те дрогнули, начав отступать, Обезьяноподобные волосатые воины занимали зал за залом, коридор за коридором, десятками погибая от кинжалов ягья, но за каждого убитого гура крылатые демоны платили сторицей. Обезумевшие от ярости и запаха крови, воины не слушали вождей, пытавшихся удержать их вместе. И вскоре группки сцепившихся в смертельном бою гура и ягья рассыпались уже почти по всей крепости, оглашая воздух истошными криками и звоном стали.
Выстрелов практически не было с обеих сторон; вышли почти все боеприпасы. Шла жестокая сеча извечных врагов, в которой никто не просил и не давал пощады. К счастью, внутри зданий, в помещениях, люди-птицы не могли расправить крылья и были вынуждены вести с нами бой на равных условиях, неся значительно большие потери, чем во время налетов на города. По этой же причине не могли они и использовать свое любимое оружие — горшки с жидким огнем, подобным тому, что встретил нас в храме.
В бою на твердой земле гура были непобедимы, и мы старались избегать открытых площадок, крыш и залов с высокими куполами и потолками. Там же, где приходилось сражаться на крышах и широких открытых галереях между башнями, увы, мы несли куда большие потери. Десятки и десятки дикарей гура гибли в отчаянной схватке, но наши крылатые враги под разящими ударами тяжелых мечей гибли сотнями и сотнями.
Кто-то может посчитать, что нам неслыханно повезло: мы смогли незаметно перейти через Пурпурную Реку, захватить Акку, пробраться по подземному ходу и связать ягья боем на твердой земле, избегнув стрел и жидкого огня. Но вот что я скажу вам: на нашей стороне была справедливость, а ягья, уверовавших в свое «божественное» могущество, подвела их самонадеянность.
Гура мстили за тысячи лет страха и унижений, и их месть была неистовой и кровавой. Их мечи не знали пощады — жертвами острой стали становились равно и воины-мужчины, и подвернувшиеся женщины ягья. Но, вспоминая об их жестокости и кровожадности, я даже не могу себя заставить посочувствовать им. А в тот момент меня и вовсе интересовало другое.
Я искал Альту.
Тысячи женщин-рабынь всех цветов кожи попадались нам на пути. Синекожие акки и женщины из-за Барьера в ужасе жались к стенам и по углам, не в силах осознать истинный смысл происходящего, видя лишь кровавую резню. С лиц желтокожих и краснокожих рабынь не сходил страх, когда на их глазах еще более дикие и страшные, чем ягья, создания уничтожали их хозяев. В их прекрасных головках не укладывалось, что нас привела сюда не зависть и жадность, а месть.
Но время от времени я видел, как улыбались, еще не веря в спасение, белокожие женщины гура, а несколько раз я даже слышал восторженные крики. Но больше всего меня потрясла такая сцена: одна из рабынь, захлебываясь слезами и смехом одновременно, повисла на покрытом кровью и потом мужчине, узнав в нем брата, мужа или просто соплеменника, а здоровенный гура плакал, бережно прижимая к себе девушку.