Работа для Бекки

Иванников Николай Павлович

– «Мартини» с тоником? Или, может, чего покрепче?

– Спасибо, ничего не надо. Я пришла по делу.

Малянов прикрыл бар и с интересом повернул к ней голову. Впрочем, особого энтузиазма в его взгляде заметно не было. Как видно, он очень опасался тех дел, по каким могла пожаловать к нему вдова не так давно убитого человека.

– Тебе нужны деньги? – спросил он прямо.

Но Бекки только пожала плечами.

– Конечно, деньги мне тоже нужны, но я не хочу ничего брать в долг. Прежде всего мне нужна работа. У тебя крупная фирма, Малянов, наверняка в ней и для меня найдется местечко.

Малянов тут же скуксился. Как видно, мысль о работе ему не очень понравилась. Он вернулся за стол и с шумным вздохом опустился в кресло. По выражению его лица Бекки моментально поняла, что Малянов не даст ей работы. И поняла почему. Впрочем, Малянов не стал кривить душой, бормотать что-то неопределенное и уходить от прямого ответа. Он был откровенен.

– Я должен объяснить тебе одну вещь, Лариса, – сказал он, глядя на запечатанное белыми жалюзи окно. – Дело в том, что твой муж – земля ему пухом – за несколько последних месяцев наделал такое количество глупостей, какого не совершил, наверное, за всю свою жизнь. И самая большая его глупость в том, что он связался со Стэном. Но это еще полбеды. Хуже всего то, что он решил нажиться на деньгах этого Стэна. Я, конечно, подозревал, что к добру это не приведет, но предпочел молчать – если бы дело у Андрея пошло хорошо, он мог бы заработать неплохие деньги. Но все равно это была глупость. Я очень зол на него, Лариса. Своим поступком он поставил в очень неприятное положение и своих компаньонов. Я говорю не только о себе, речь идет и о Мартынове, и о Дитрихе, и о Климове! Обо всех, кого ты привыкла считать друзьями своего мужа. Для постороннего взгляда он оказался необязательным компаньоном и несостоятельным должником, и эта неприятная этикетка автоматически приклеилась и к нам, его друзьям, которые долгое время делали с ним один бизнес.

– Я все это прекрасно понимаю, – перебила его Бекки. – Я не такая дура, чтобы мне надо было разжевывать элементарные вещи. Но согласись – в работе ты мне отказываешь вовсе не поэтому. Я права?

Малянов отвел глаза от окна, но на Бекки по-прежнему не смотрел. Теперь он принялся разглядывать свои пальцы.

– Да, – наконец сказал он. – Мне не хотелось этого говорить, но раз ты сама обо всем догадалась… Да, Лариса, я боюсь. Сейчас не то время, когда можно оказывать услуги близким людям Андрея Бубнова. Если это докатится до Стэна, я превращусь для него в «раздражающий фактор», а мне этого не хочется. Андрею надо было подумать о последствиях, прежде чем связываться с ним. Извини, Лариса, но я не могу дать тебе работы. Не обижайся. Ты же знаешь – у меня тоже семья. Танька вот-вот родить должна! Не могу. Денег – дам. Без всяких расписок. Так сказать, междусобойчик. Договорились?

Бекки помотала головой, поднимаясь с кресла.

– Пожалуй, мне пора.

– Ты не обиделась? – спросил Малянов, впервые за все время посмотрев ей в лицо.

Она усмехнулась.

– Обиделась… – сказал Малянов. – Понимаю. Но и ты должна меня понять! Знаешь, если уж ты не хочешь взять у меня деньги, то прими хотя бы совет: не ищи работу у друзей своего мужа. Никто на это не пойдет. Все боятся. Тебя будут жалеть, будут предлагать деньги, но работу тебе никто не даст. Разве что…

Уже у дверей Бекки остановилась и с интересом повернулась к Малянову.

– «Разве что»? – повторила она.

– Если хочешь, можешь наведаться к Джутову. Он всегда симпатизировал тебе. Возможно, ради тебя он сможет наплевать и на Стэна, и на самого черта. Конечно, сначала он тоже будет предлагать тебе деньги и слышать ничего не захочет о работе, но если ты будешь настойчивой… Ты меня понимаешь?

– Он что – влюблен в меня? – спросила она с усмешкой.

Малянов покрутил пальцами у лица.

– Что-то вроде того. Но не так, как ты думаешь.

– А как же?

– Весьма своеобразно. Ты сама это поймешь…

Она покинула кабинет Малянова несколько озадаченная. С Петей Джутовым они познакомились года четыре назад на одной вечеринке, которую Андрей устроил для друзей. Он отмечал какой-то контракт, который – как он тогда считал – послужит трамплином для его дальнейшего финансового роста. Позже выяснилось, что Андрей вновь влип в какую-то аферу, и никакого финансового роста не последовало, а последовали очередное безденежье и скандалы по поводу выхода ее на работу, однако сейчас она думала не об этом. Она думала о Джутове. Это был языкастый парень тридцати пяти лет, смуглый и волосатый – просто патологически волосатый, – именно поэтому он никогда не расставался с карманной электробритвой на батарейках. Брился несколько раз в день во всех подходящих и неподходящих для этого местах, испытывал явное удовольствие от самой процедуры и называл себя «орангутангом», при этом оглушительно хохоча.

Особой симпатии Бекки к нему не испытывала. Впрочем, и неприязни тоже. Скорее, это был некий опасливый интерес, причем с его стороны даже интереса не было – он ее словно бы и не замечал. Так обычно относятся к ребенку: могут подарить ему подарок, сказать пару ласковых слов, но как только появляется серьезный папа – ребенок сразу отступает на второй план и его место занимает деловой разговор с серьезным родителем. Приблизительно так Бекки оценивала их с Джутовым отношения. И вот надо же – оказывается, он влюблен в нее, и не просто влюблен, а весьма своеобразно. Вот только знать бы, что Малянов имел в виду под словом «своеобразно»…

Офис Джутова располагался довольно далеко, едва ли не на другом конце города. Денег у нее не было, но идти пешком не пришлось. Желающих ее подвезти дожидаться не пришлось – не успела она пройти и нескольких десятков метров, как рядом остановилась белая «Тойота», тонированное окошко опустилось и в нем замаячила черная белозубая физиономия.

– Дэ-эвушка, такой жара на улицэ, а ты – пэшком. Са-адыс, да-авэзу с вэтэрком!

Бекки указала ему пальцем вперед.

– Катись, катись!

Кавказец разочарованно пожал плечами: «Я просто хатэл подвэзти…» – и укатил вдаль на своей «Тойоте», однако не успела ее белоснежная корма исчезнуть за первым же поворотом, как рядом вновь скрипнули тормоза. Черный джип. Она решила не обращать внимания и продолжать путь, словно ничего не произошло, но дверка джипа вдруг распахнулась, и ее окликнули:

– Бекки?

Она быстро повернула голову. Ни машины, ни парня она никогда не видела, но поскольку услышала свое старое, еще студенческое прозвище, ее разобрало любопытство.

– Разве мы знакомы?

Парню было лет около тридцати. Крупный, широколицый, с взлохмаченными здоровенной пятерней темными короткими волосами, которые торчали вверх, как щетина у обувной щетки. На носу – маленькие солнцезащитные очки. Он в упор смотрел на Бекки поверх черных стекол. Глаза у него оказались голубые, пронзительные и не выражали ничего, кроме нетерпения: «Садитесь поскорее, девушка, нечего тут народ задерживать». Одет он был в черные штаны и черную джинсовую куртку, накинутую прямо на голое загорелое тело. Рукава закатаны по локоть. На шее у него Бекки заметила золотую цепочку с оригинальным кулоном – небольшой золотой кинжал, полувытащенный из ножен, украшенных витиеватым арабским узором.