Рабство Кольца
Шрифт:
— Всё даже лучше, чем я планировал, — счастливо заулыбался Оркос, — Ну, начнём?
Вайт показал на зелье в моей руке:
— А когда ты будешь его пить? Мне бы не хотелось оказаться перед «властелином» беспомощным.
Оркос с победным видом прошествовал ко мне, выхватил бутылёк, а потом в несколько глотков опустошил его. Вспыхнули неведомым светом жёлтые глаза — зелье начало действовать.
Кент через мои глаза внимательно следил за ним. Его алхимическое любопытство прямо жаждало
— Теперь ты мне веришь? — улыбнулся Менэтиль, и нахмурился, — Пой давай!
Вайт с прищуром посмотрел на желтоглазого, словно ожидал чего-то другого, а потом повернулся к арке.
— Ну что ж, — его голос раздался под сводами, — Немногие в жизни слышали эту песнь!
«Ну, Лекарь», — вздохнул я, — «Сейчас последний шанс. Если не поймёшь, что за ноты… то нам… крышка».
Глава 24, в которой синяя рука
Оркос снова поднял магические свитки над головой — вспыхнуло пламя, взвился пепел.
И Вайт запел…
О, да, это была песнь гномов. Белобородый, расставив руки, жмурился и пел.
Снова завибрировал воздух, и всё моё существо пронзило песней. Мне слышались звуки глубоких шахт: звон кирки, вгрызающейся в жилу, шёпот раскалённого железа, попавшего на бороду. Удар молота о заготовку, блеск драгоценных камней в руках ювелира.
Всё то, что делало гномов гномами, вырывалось из горла Генделя и разносилось под сводами, вселяя в каждого истинное знание. Именно так и надо жить, не видя солнца, и греясь только жаром сердца земли.
Арка засветилась… Словно включили старый ламповый телевизор — сначала в центре появилось свечение, кинескоп разогрелся, и раскрылся в ровный белый шум.
«Герыч, я всё же…» — напомнил Бобр.
«Боря, не мешай Лекарю!» — зашипел я.
«Я не уверен…», — захныкал Толя, — «Какую песню петь, я ничего не могу придумать…»
«Лекарь!» — твёрдо сказал я, пытаясь продавить барда волей лидера, — «Пой Песню Небытия, нечего придумывать. Ты услышал её?».
«Да! Но мне кажется, это не та песня.»
У меня прошёл холодок по спине. Что значит, не та песня?
«Я сомневаюсь, Георгий. Мы все погибнем».
Я поджал губы. Нет, не позволю. Не в мою игровую сессию.
«Нет, Толя. Мы сейчас едины, и в этом наш успех. Ты поёшь, я пою, все поём…»
«Георгий», — Толя заметно сопротивлялся, — «Сам подумай, слишком всё просто…»
Картинка в портале стала преображаться, появились очертания какого-то мира. Не скажу, что он был ужасен. Даже прекрасен — зелёный лес, далёкие горы, голубое небо.
Там, за вратами, стоял человек. И, едва я понял, кто это, как моё сердце часто-часто забилось.
— Отец, — прошептал я.
Да, это
А за спиной Чекана появилась ещё фигура. Рослый, выше Чекана на две головы, в длинной голубой рясе и с короной на голове. Из-под короны струились распущенные белые волосы, ниспадая на плечи.
Глаза высокого незнакомца тоже горели адским светом, зрачки сияли словно звёзды. Великан положил руку на плечо Чекану, и непонятно было: удерживал он так моего отца, или использовал как опору.
Это был он… Властелин той стороны. Павший человек.
«Ядрён батон, вот гнида!» — Бобр на слова не скупился.
«Гера, надо остановить его», — сказала Фонза, я прекрасно чувствовал её страх.
Я стиснул зубы. Остановим, никуда не денемся. Пипец, как же я ненавижу этого «властелина той стороны».
Но если спеть Песню Небытия, то мы добьём его — Чекан начал, а мы закончим.
«Пой, Лекарь!»
«Нет!» — бард сопротивлялся, — «Георгий, сам подумай. Твой отец служит Властелину. Значит, ему надо, чтобы эту Песню Небытия тут спели, это его план».
«Да, план моего отца. Он хотел спасти себя и маму».
«Нет, это план Властелина».
«Слышь, Герыч, а так-то Толян прав».
«Вот, Георгий, даже деревня со мной согласен», — радостно сказал Лекарь.
Я аж задрожал от противоречий. Хотелось просто наорать на всех, чтобы слушали меня.
Но мы — команда!
Где был бы я, если б не ёжик Биби? Или «ядрён батон» Бобра, в конце концов?
«Воля лидера», ну что ж ты замолкла? Ну же, выдай какую-нибудь пассивку, чтобы я сразу понял — это правильно, а вот это нет.
Но я уже внутренне чуял, что тут никто не поможет. Это я, Гончар — лидер группы, и никто за меня решение не примет.
Через портал, словно через плёнку, проникли гусли. От них сразу же вниз пошёл чёрный дым, заволакивающий всё подножие арки.
Тёмный Чекан ступил одной ногой на площадку. Вот его голова проявилась. Пустые горящие глаза смотрели на меня совсем не по-отцовски…
Он где-то там, я знаю. Надо лишь достучаться.
Вдруг Чекан улыбнулся мне и кивнул. Ему явно было тяжело находиться тут, портал его не пускал. Он дёрнулся телом, словно не мог протиснуться, и снова ободряюще кивнул мне.
— Сын, пой песню… — потусторонний голос прокатился под сводами, — Ты должен знать её.
Моё сердце уже заходилось в груди, едва не выскакивая. Я был рад, и в то же время я видел синеватые пальцы на плече у Чекана. Перед этими пальцами плёнка портала словно натягивалась, не желая пропускать.