Рабыня: без права на любовь

— Ливи, поможешь? — Мариса протянула баночку с кремом и жалобно посмотрела на соседку по комнате. Этот взгляд у всех женщин этого мира был одинаковым. Они привыкли умолять, просить и подчиняться, как тщательно выдресированные собаки. Кулон с огромным желтым камнем в серебряной оправе опасно потяжелел, цепь нагрелась. Запрещенные мысли снова в голове у Лив. За них будет наказание, болезненное, жгучее и жестокое. Сколько раз за последний год её наказывали? Триста? Проще пересчитать дни без наказаний, чем те, когда цепочка раскалялась и прожигала кожу до мяса, причиняя невыносимую боль. А потом приходил маг- врачеватель и… лучше бы его не было, потому что

он был амоном. Мужчиной с красным камнем на шее, одним из тех, кому подчиняются остальные: их воля, тело, душа. Стоит амону отдать приказ человеку с зеленым или с желтым, как у них, камнем — он сразу превращается в его игрушку. Снять проклятую цепочку невозможно — наказание незамедлительно.

Обрекать соседку на услуги доктора Оливия не хотела.

— Где? — она бросила холодный взгляд и поднялась с постели. Последний клиент её основательно вымотал, но не был жесток. Болела лишь её небольшая упругая грудь, которая чем-то глянулась этому старому развратнику. Что он с ней только не делал: мял, щипал, кусал. Лив вспомнила, поморщилась от отвращения и получила легкий ожог цепи. Чертовы амоны!

— Здесь, — соседка поставила банку с мазью на тумбочку, распласталась на черных простынях кровати и развела в стороны длинные бледные ноги. Между ними все было основательно выбрито и истерзанно. — Мне невидно… — еще один жалобный взгляд голубых глаз.

— Ладно, — Лив открыла банку и зачерпнула немного холодящего крема. Он прекрасно успокаивал любые раздражения кожи, сама часто пользовалась. — Расслабься, — девушка присела на край кровати и осторожо коснулась пальчиком покрасневших "губок" соседки. Та пискнула, почувствовав щиплющий холодок.

— Жжется, осторожнее, — пожаловалась Марисса, но тут же замолчала. Пальчик подруги начал медленно двигаться, смазывая кремом все воспаленные участки. Тщательно. Лив никогда ничего не упускала и не церемонилась с ней. Это заводило. Вот и сейчас, стоило подруге коснуться чувствительной точки, как девушка не выдержала и выгнулась дугой. Стон сорвался с губ. Рука, приносящая удовольствие, мгновенно исчезла. Сейчас начнется!

— Марисса, мало тебя сегодня трахали? Хочешь еще? — Лив злилась. Соседка была помешана на чувственных удовольствиях, как и большинство окружающих женщин. Они воспитывались в этом мире с детства. Если в её мире когда-то учили быть "всегда готовыми к труду и обороне", то здесь все было иначе. С волками жить по вольчи выть, рассудила год назад девушка, проснувшаяся однажды не в своей двухкомнатной квартире на окраине Москвы, а на уличной лавке, откуда её быстро утащили в публичный дом, надели на шею камень и заставили работать. Приняли за дикарку, что с потеками косметики после бурной тусовки и взлохмаченными немытыми волосами было немудрено, и решили окультурить. Так сказал тогда один из амонов.

В прайсе борделя Оливия значилась как "чувственная амазонка из далеких земель. Подарит вам дикую страсть, исполнит все желания всего за восемьдесят крон". Она, действительно, внешне отличалась от местных аборигенов. Девушки этого мира были белокожими, с тонкими носами и светлыми волосами. Натуральная брюнетка Лив со смуглой кожей и полными чувственными губами выделялась и привлекала внимание. Поэтому цена на неё была достаточно высокой, хоть здесь повезло. Девушкам попроще не полагались такие уютные комнаты и амоны к ним не захаживали. Простолюдины же были временами настолько жестоки, что "текучка кадров" на нижнем яруче была весьма и весьма впечатляющей.

— Прошу тебя, Лив, — блондинка обхватила свою грудь ладонью и сжала пальцами напряженный сосок. Другая её рука уже скользила вниз, туда, где успокаивающая мазь возбуждающе пощипывала чувствительную кожу. — Заставь меня кончить. Ты это умеешь. Амоны никогда не дают этого сделать,

оставляют только боль.

Девушка была так измотана, что хотела отправить соседку к земляным червям (здесь это был аналог чертей и всякой неприятной нечисти, тоже нелегко было привыкнуть). Но тут что-то потянуло внизу живота, словно где-то, невидимый ей амон дал команду. Дыхание Оливии вопреки воли стало более глубоким, зрачки расширились, желание вспыхнуло, как безумный огонь. Она смотрела на ласкающую себя Мариссу и хотела её. Будто во сне, Лив зачерпнула из баночки еще крема и, грубо шлепнув по руке, заставила соседку прекратить ласкать себя. Ей нужна была власть над этим телом, эта похотливая сучка должна стонать, умолять и плакать.

На Мариссу обрушились ласки. Блондинка не знала, кто был её благодетелем, но сверкнувший золотистый свет говорил об одном — амон.

Пальчики, какие у Оливии были пальчики. С острыми коготками, чуть царапающими кожу. Марисса учащенно дышала, чувствуя, как один за одним они медленно проникают внутрь. Играют с ней, входя все глубже. Чувственное тепло медленно охватывало тело, желтый медальон на её шее чуть нагрелся. Блондинка задыхалась от страсти, мяла простыни, металась, умоляла увеличить темп, но Лив была непреклонна. Медленна. Методична. Жестока. Искусна.

— Лииивввввв, — не своим голосом простонала Марисса, глотая слезы. Вместо ответа губы Оливии коснулись её гуди, обхватили сосок, — Ай! — болезненный укус и безумный всплеск наслаждения, смешавшийся с новой болью от укусов. Один за одним. Марисса попыталась отстраниться, но получила безумный, грубый поцелуй в губы.

— Я с тобой еще не закончила, — тяжелое дыхание и бесконечная пытка. Оливия хорошо выполняла свою работу.

— Сир Дерек, видите? Эта дикарка послушна кристаллу и невероятно чувствительна к магии амонов, — произнесла сморщення старуха в вычурном черном платье. На её шее красовался потертый желтый кристалл. Она обернулась и внимательным взглядом давно выцветших от старости голубых глаз посмотрела на высокого мужчину в черном плаще. Капюшон, под которым он обычно прятал лицо, был откинут назад. Верховный амон пристально следил за каждым движением Оливии, поглаживая длинным пальцем пульсирующий красный кристалл. Холодные серые глаза чуть прищурились, когда темноволосая девушка грубо перевернула обессилевшую блондинку на живот и заставила встать на колени. После первого хлопка по ягодице и вскрика, тонкие губы мужчины чуть дрогнули, но не улыбнулись.

— Завтра. Десять утра. Комната тринадцать. Будьте готовы, что она к вам больше не вернется.

— Да, мой господин, — нелепый старомодный реверанс. Мужчина кивнул и, накинув капюшон, слился с темнотой.

Хозяйка борделя не хотела отдавать одну из лучших девок, но пойти против верховного амона не могла. Скрыть самую чувствительную к магии кристалла — тоже. Все равно узнает. А теперь? Что ждет бедную девушку? Верховный был самым пугающим и жестоким из её клиентов.

Лив не спала до глубокой ночи и утром пожалела об этом. Неотдохнувшее тело ныло, мигрень била по вискам. Она со слезами на глазах смотрела на распластавшуюся по кровати Мариссу и ненавидела себя за то, что её заставили сделать. Кому потребовалось издеваться над ней в комнате? Амоны совсем с ума сошли от своих извращенных желаний? Теперь им не дадут отдохнуть даже в собственных спальнях?

Соседка мирно спала, лежа на животе. Взгляд Оливии сам собой скользнул по её телу к все еще красным после порки ягодицам. Девушка еще никогда и никого не была, даже в шутку. А здесь, стегала, как безумная, заводясь с каждым ударом все больше. Через несколько часов ей придется набраться смелости и посмотреть в глаза Мариссе.