Рабыня для друга
Шрифт:
— Иди в жопу, Денис, не начинай свою психологическую помощь, я хочу забыть.
— О нём тоже? — последнее, что я услышала, прежде чем Оля закрыла крышку ноутбука.
— Не слушай его, Соня. Он тормоз.
— Да нет, он прав, Оля. Я хочу забыть о Матвее, сделать вид, что ничего не было, но как, Оль, как? Во мне его ребёнок, и я осознанно приняла решение его оставить. Я не смогу о нём забыть. Мне остаётся только оплакивать его в тишине. Да у меня даже некуда пойти, куда его тело дел Влад, я не знаю, — перешла на лёгкий крик.
— Соня, успокойся.
— Я
— Чего тебе не хватает, Соня? Вы же, по факту, и не были вместе, — недоумевает подруга.
— Тебе не понять, — говорю легко и понимаю, что так оно и есть.
Не стоило мне влюбляться, вообще отрешиться нужно было, тогда и беременности не было бы. Я запоздало поняла, что не выпила таблетку, предаваясь непонятным размышлениям. Потом я как-то не могла её найти, а с переездом и времени не было. Решила, что пронесёт. Увы, не пронесло.
Сейчас мне нужно было думать не только о том, почему я оставила ребёнка, но и что делать дальше. Матвея больше нет, а мы и так несколько месяцев сидели на шее у Дениса, которого я видела несколько раз. Я знала, что это он слил мои чувства Владу, но не испытывала к нему ненависти. По-другому он не мог поступить. Влад бы ему не поверил, так что сейчас было бы уже три, а точнее, четыре трупа: Денис, Матвей, я и наш с ним неродившийся ребёнок, а ещё Оля. Вряд ли её он бы пощадил.
Сидеть на шее у Дениса я не собиралась, а образование… подозревала, что меня, собственно, как и Олю, уже отчислили. Вот только есть одно «Но». Оля имела родителей, родственников, которые её приютят и помогут, а я… у меня никого не было. Детдомовская. Кому я нужна? Без образования, денег. Нет, Денис, всё продумал. Денег на счёт положил, квартиру уже снял, но с условием, что только на месяц. Дальше я сама попытаюсь, буду работу искать. Конечно, ему это не понравилось, но он промолчал.
— Соонь, — протягивает подруга. — Как думаешь, у нас с Денисом есть шанс? — о, а вот это уже новости.
Насколько я помню, когда она с ним познакомилась, терпеть его не могла. Он первый месяц приезжал раз в неделю, продукты привозил, баловал нас вкусностями и водил по ресторанам, но Оля демонстративно фыркала и высказывала своё негодование, мол — ты подставил, ты виноват, а лично Я тебе ничего не должна. Что ж, по сути, так оно и есть, но… я была не такой. Я испытывала к Денису благодарность несмотря ни на что. Я в безопасности, малыш тоже, а Матвей… я не думала, что всё обернётся так, да и Денис сказал, что не успел его предупредить.
А потом я узнала, что беременна. Ну, как узнала. По вечерам меня невероятно рвало вне зависимости от того, что съела. Я и не подумала, а когда Оля вечером тест принесла, только фыркнула, но сделала. Как итог — у меня уже почти четыре месяца беременности, а если быть точнее — пятнадцать недель и два дня. Три дня назад были с Олей на УЗИ, проверили ребёночка, сдали анализы. Вчера
Когда наступит это «СКОРО» никто не знал, да и днём со мной всё было хорошо, я ела за двоих, если не за троих. Но вот вечером… это был ужас. Я просто обнималась с унитазом, а мой желудок успокаивался только ближе к полуночи.
У всех нормальных беременных токсикоз по утрам, а у меня вечером. Благо, хоть не похудела: съеденная за день пища успевала восполнить витамины и минералы, а ещё калории. В целом, я чувствовала себя хорошо.
— С каких пор он тебе нравится, Оля? И как же: «он мудачила», «самоуверенный кобелина» и, дай-ка припомню последнее наименование, — я задумалась, — ах, да «псих недоделанный» и «удод с клювом», м? — я засмеялась, а Оля фыркнула.
— И что? Ну, это я из-за симпатии его так называла, — объяснила подруга.
— А, ну да. Я просто забыла, что симпатия у тебя начинается из «мудачилы», — уже вовсю смеялась я.
Пожалуй, Олька — моё единственное развлечение. Она не перестаёт меня смешить. Мы с ней постоянно куда-то ходим, смотрим фильмы, готовим что-то новое. По большей части, конечно, выбрасываем то, что приготовили, ибо оно оказывается несъедобным, но…
Нам обеим нравится сам процесс… разбивать яйца, сыпать муку, нарезать мясо, овощи. Я, как и Оля, от этого тащусь, да хоть и не всё, но что-то таки получается съестным.
— А если серьёзно, Сонь, — не успокаивалась подруга.
— Если серьёзно, то Денис сам, Оля, — объяснила я, считая, что этого вполне достаточно.
— Да, как же, сам он, — фыркнула подруга.
— Ну, вот, Оль. Ты сама начинаешь эту песню. Вопрос: зачем? Ну, есть у него кто-то, но он мужчина, да и ты не святоша.
— А что я? — возмутилась подруга.
— А что ты… ты вон с Димитрием гуляла, скажешь, нет?
— Ну, было пару раз. Так-то ж для здоровья.
— Ну, вот и у Дениса для здоровья. Да и вообще. Может, ты ему нравишься.
— Да? А почему он не делает первый шаг?
Я расхохоталась. Нет, она определённо издевается.
— Ну, если бы меня называли так, как ты его, я бы вообще подумала о том, чтобы не то, что первый шаг делать, в вообще стоит ли с тобой общаться, так что ты веди себя нормально, тогда и шанс будет.
— А ты это… ты ему не нравишься?
Уставилась на подругу в полном шоке. Чего?
— Вряд ли, но я не знаю. Да и, мне кажется, он бы подкатил, если бы так. Я его, в отличие от некоторых, «мудачилой» не называю.
Увы, говорить и препираться долго мы не смогли. Я снова слегла с тошнотой и рвотой, а Оля металась вокруг меня, чтобы помочь. Так и прошёл наш вечер. Ночью мне стало легче, и я завелась помогать подруге со сборами. А собираться нужно было быстро. Вещей у нас, хоть было и немного, но за три месяца Оля накупила всякого барахла, нужного и ненужного, которое, к слову, совсем не помещалось в чемоданы. Я бесилась, нервничала, плакала, смеялась, а в четыре утра позвонила Денису и обматерила его, как могла.