Рабыня страсти
Шрифт:
— Хвастаться легче всего, Али Хассан, — саркастически улыбнулась она. — Помни, что я не только видела Мадинат-аль-Захра, но и жила там! Город строился многие годы — и строительство все еще не завершено! Но, может быть, в твоем распоряжении есть бутылка, а в ней джинн, который за ночь возведет для тебя дворец?
— Если ты подаришь мне наслаждение, которое, как говорят, способна дать мужчине лишь Рабыня Страсти, я дам тебе взамен все, чего ты только пожелаешь. Клянусь бородою пророка! — торжественно объявил Али Хассан.
— Проводи меня к Иниге, — сухо
— Прекрасно, — гадко хмыкнул Али Хассан и повел ее через весь лагерь к маленькому черному шатру.
Войдя туда, она увидела, что внутренность шатра разделена на две части выцветшей полупрозрачной занавесочкой. Когда глаза ее привыкли к темноте, она разглядела фигуру, стоящую за занавеской в углу шатра. Это была женщина, и она была обнажена.
Али Хассан схватил Зейнаб за талию, не позволяя ей сдвинуться с места, а другой рукою зажал ей рот.
— Молчи! — тихо приказал он ей. — И смотри. — И увлек ее в самый темный угол, откуда они могли видеть все, оставаясь незамеченными.
В шатер вошел мужчина и направился прямо туда, где в ожидании застыла женская фигурка. Она тотчас же вышла из призрачного своего укрытия, налила воды в кувшин и навлекла из-под одежд половой орган вошедшего. Вначале она тщательно омыла его, а затем, склонившись на колени, взяла его в рот, чтобы возбудить. Когда же член мужчины напрягся и увеличился в размерах, женщина промолвила тоненьким птичьим голоском:
— Как ты хочешь взять меня, господин?
— На спину, сука! — проревел мужчина — и тотчас же тело его оказалось между покорно раздвинутых ног женщины.
У Зейнаб перехватило дыхание. Она не могла узнать свою подругу в этом дрожащем создании — но голос, невзирая на неестественные интонации, несомненно принадлежал Иниге! Рука Али Хассана оторвалась от ее рта и легла на грудь Зейнаб.
— Она стала послушной шлюхой для моих солдат! — сказал он.
Мужчина спешно закончил свое дело и встал, заправляя свой теперь обмякший член под одежду. Бросив мелкую монетку на поднос, стоящий на столике, он вышел из шатра. Но тотчас же появился новый посетитель и направился туда, где Инига обмывала себя. Зейнаб со смешанным чувством ужаса и жалости наблюдала, как Инига, вылив из кувшина грязную воду и наполнив его чистой, вновь начала свой ритуал. Омыв член вошедшего и пробудив его ласками, она вновь спросила:
— Как ты хочешь меня, господин?
— Слыхал я, — грубо сказал мужчина, — что у тебя отменная задница!
Инига мгновенно опустилась на четвереньки. Мужчина тотчас же оказался сзади, грубо раздвинул ягодицы — и с силой вошел в нее. Она вскрикнула, но он, не обращая внимания на ее страдания, похотливо двигался, покуда не получил удовлетворения.
Зейнаб хотелось рыдать, оплакивая подругу, но снова она запретила себе проявлять подлинные чувства. Она должна быть сильной, если хочет вызволить Инигу, чтобы спасти ее от этой участи, уготованной для нее Али Хассаном…
— Я видела достаточно, свинья, — тихо прошептала она на ухо своему похитителю. — И если ты тотчас же не прекратишь терзать мою грудь,
Он вошел тотчас же следом за нею — его черные глаза буквально жгли ее. Взгляд их, казалось, пробирался под одежду. Под его же собственным платьем член, казалось, превратился в стальное копье — он изнывал от похоти…О, от этого ледяного презрения и следа не останется — она будет орать от наслаждения до самого рассвета!
— Сними кафтан! — приказал он. — Настало время тебе узнать, что такое настоящий мужчина, моя красавица. Зейнаб выпрямилась во весь рост и взглянула на Али Хассана с отвращением.
— Я Рабыня Страсти, собака! — холодно сказала она. — Если все, чего тебе надобно, — это совокупиться со мною, словно с уличной проституткой, — что ж, это в твоей власти. Но тогда ты не узнаешь ничего, ровным счетом ничего из тех любовных ухищрений, на которые способна я, Рабыня Страсти!
Он в очередной раз был ошарашен. Ее бесстрашие начинало его раздражать. Да, встреча с подобной женщиной — прекрасной и волевой — это потрясение…
— Теперь ты принадлежишь мне! — заревел он.
— Ты сам противоречишь себе, Али Хассан, — в голосе Зейнаб звучала скука. — Я пытаюсь объяснить тебе, как следует обращаться с Рабыней Страсти. Разве ты не хочешь, чтобы и друзья твои, и враги умирали от зависти к тебе? Разве ты не хочешь узнать райское блаженство в моих объятиях? Если ты не послушаешь меня, ничего этого не произойдет.
— Что я должен делать? — с любопытством спросил он.
— Сперва, — Зейнаб почувствовала, что заинтриговала его, — смирись с тем, что не сможешь обладать мною по крайней мере три дня, и, видя, что он собирается запротестовать, быстро договорила:
— Я должна как следует подготовить себя для нового хозяина. Я привыкла купаться дважды в день.
— Здесь ручей неподалеку… — пробормотал Али Хассан.
— Ручей? — засмеялась Зейнаб. — Да там же вода холодная! Нет! Нет, нет и нет, Али Хассан! От холодной воды грубеет кожа! Нет, вода для моего купания должна быть не только подогрета — в нее должны быть добавлены еще и благовония. Она взяла его за руку и поднесла его ладонь к своей щеке:
— Потрогай… Разве эта кожа не нежнее шелка? Ну, а все мое тело еще нежнее… — Она соблазнительно улыбнулась ему, показав белые мелкие зубки.
— А еще что?! — заревел он. О, от нее нельзя отвести глаз! Она самая красивая женщина из всех, которых он видел в жизни! Это золото, слоновая кость и аквамарины… Он никогда не желал женщины столь страстно, как желает эту! Да, бесспорно, терпение не относится к его природным добродетелям, но он выдержит эти проклятые три дня: он хочет испытать все, на что она способна. Потом он возьмет свое… Об эротических талантах Рабынь Страсти ходили легенды — и вот одна из них в его руках! Он с трудом сдерживался…