Ради дружбы

Бэйли Элизабет

– Это просто неприлично. Если мое воображение так хорошо меня слушается, то бог знает, до чего это может нас с вами довести.

Послышался смешок.

– Я попробую угадать?

– Глупости! Я же вас выдумала, значит, вы и сами прекрасно знаете. Только какой смысл представлять себе, будто Лео меня целует? Мы с вами прекрасно знаем, что он и не подумает…

Видение неожиданно наклонилось и не дало Тимотии говорить дальше, запечатав ей рот губами. Она на мгновение замерла, несколько растерянная, но нисколько

не удивленная живостью ощущений. Губы словно порхали, то легко касаясь ее губ, то отступая. Тимотию бросило в жар, она, совсем забыв, что это сон, потянулась к ним, отвечая на поцелуй.

Ей почудилось, будто подрагивающие пальцы скользнули по ее щеке, прошлись по шее и плечу и замерли, мягко прижавшись к груди. Жар внутри усилился, захватив ее целиком. Губы на краткое мгновение, пронзившее ее лихорадочной дрожью, вжались в ее рот крепко… еще крепче… И все кончилось.

Тимотия открыла глаза. Тень была на месте. Значит, сон еще не кончился. Выпростав дрожащую руку из-под одеяла, она потянулась, чтобы коснуться видения. Его рука крепко обхватила руку девушки, и она почувствовала, как целуют ее пальцы, один за другим.

– Очень романтично, – прошептала Тимотия. – Сама удивляюсь, что я такое выдумала.

– Интересно, насколько далеко может зайти твое воображение, – произнесло видение с ехидцей, как частенько говаривал настоящий Лео.

– Как далеко? Ну, к примеру, затащить вас к себе в постель, – ответила Тимотия и на миг замерла, устрашенная собственной смелостью. – Что бы подумал обо мне Лео, услышь он такое? Он и понятия не имеет, как действует на меня.

– Теперь имеет, – сказало видение.

– Этого не может быть. – Тимотию покачивало, словно она куда-то плыла. – Я на облаках? Или в океане?

Она почувствовала поцелуй на своей ладони.

– Ты права. Это в самом деле неприлично. Надо было уйти сразу, нехорошо пользоваться тем, что ты в таком состоянии.

Тень шевельнулась, явно собираясь удалиться. Тимотия в отчаянии схватила ее за руку.

– Не уходи! Мне этот сон нравится.

– Мне тоже… но я не должен оставаться здесь.

– Почему? Что здесь такого? Милое видение, не бросай меня, прошу. Я так одинока!

– Не проси, не надо! – В голосе звучала мольба. – Поверь мне, я ничего так не хочу, как остаться, лечь рядом с тобой… овладеть тобою, медленно, нежно. Но ты не осознаешь, что творишь, дорогая, и я должен уйти.

Тимотия убрала руку. Действительно ли это видение, порожденное ее воображением? Ей стало жарко от мысли, какие слова она заставила его произносить.

– Ладно, я тебя отпускаю. – Тимотия мгновение помедлила. – Нет, но это странно. Если бы ты был настоящий Лео, то вряд ли вел бы себя так по-рыцарски.

Тень застыла. В голосе появились резкие ноты:

– Плохо же ты меня знаешь! Послушай, Тимма, ты в самом деле спишь или просто

играешь со мной?

Волна отчаяния затопила душу Тимотии. От былой радости не осталось и следа. Этот грубый голос! Эта язвительность! Все как наяву. Тимотия, простонав, замолотила кулаком по тени.

– Уходи, слышишь? Уходи из моего сна, видеть тебя не хочу! Если ты собираешься вести себя со мной так, как тот ненавистный человек, который меня мучает, лучше исчезни! Мне не нужен настоящий Лео! Не хочу, чтобы он был рядом со мной. – Тимотия закрыла глаза руками. – Все, я тебя больше не вижу! Уходи! Прочь!

Она заплакала без слез и сквозь боль, ворвавшуюся в сон, услышала, как с шумом задергивается полог кровати, словно подхваченный бурей, постель качается и взлетает вверх… В ее ушах зазвучало ржание Фейтфула, перед глазами возникла распухшая, как колода, нога, которую тут же сменили рыжеволосые девицы, они похотливо барахтались на огромной кровати, летевшей на соседнем облаке, потом появился Лео, он смеялся и швырял бумагу за бумагой на ее окровавленную постель, требуя, чтобы она их изучила, если уж оказалась в его власти.

Кто-то крепко взял ее за запястья и отвел руки от лица.

– Проснись, Тимотия! Просыпайся!

Тимма с трудом подняла тяжелые веки. Над ней склонилась Эдит. Полог был отодвинут, в щель пробивался тусклый свет. Видения отступили. Тимотия открыла рот, но смогла лишь прошептать:

– Пить.

Лицо Эдит исчезло. Потом голову Тимотии приподняли, ее губ коснулся край стакана.

– Давай, девочка, попей.

Тимотия послушно глотнула. Это была не вода, Тимотии вспомнился ячменный отвар в кувшине у кровати. В голове постепенно прояснялось.

Стало светлее. Тимотия, сощурившись, смотрела, как Полли раздвигает занавески.

– Ты стонала во сне, – сказала Эдит. Она налила в стакан отвара и снова поднесла его к губам Тимотии. Та отодвинула стакан рукой и провела ладонью по лицу.

– Больше не надо, спасибо.

– Меня Полли разбудила. Ей показалось, тебе приснился кошмар.

– И не один, – пробормотала Тимотия, беспокойно осматриваясь. К ее облегчению, вокруг было спокойно, кровать больше не качалась. Сновидения почти улетучились из ее памяти, но она знала, что реальность больше не будет такой, как прежде.

– Это я виновата, – сказала Эдит. – Наверное, дала тебе слишком большую дозу лауданума.

– Да нет, я сначала спала как убитая. – Говорить было трудно. Тимотия обнаружила, что, хотя больше ничего не качается, боль не прошла. Болело все тело, особенно правый бок, который онемел так, что она при всем желании не смогла бы повернуться.

– Я чувствую себя ужасно, – прошептала она.

– Вижу. Но мы сейчас все поправим. Тимотия повернула голову. На дворе было серо и тускло. Наверное, еще очень рано.